Рыжее пророчество: Фантастический роман

Действующие лица:

Даромир — жизнь меняется, он — никогда. Ну и что, что дипломированный колдун, боярин и глава семейства? При всем при этом он прежде всего все тот же непред­сказуемый тип с неугомонным характером. До сих пор непонятно: это он находит неприятности или они его? Так или иначе, но им хорошо вместе;

Селистена — жизнь зла, полюбишь и... Даромира. Ни­чего не поделаешь, но волею судьбы рыжеволосая боя­рыня навсегда связана с неугомонным колдуном. Хорошо еще, что основой этой связи яаляется любовь;

Лучезара и Василина — рыжеволосые близняшки, доч­ки Даромира и Селистены. У таких родителей просто не могли родиться обычные дети. Конечно же перед нами две начинающие рыжеволосые колдуньи. Красотой в маму, характером в папу, умом в них обоих — воистину гремучая смесь;

Серафима — ведьма с мутным прошлым, туманным будущим и сложным настоящим. Несмотря на то что ее воспитанник Даромир называет ее бабанькой, в данный моменттольковошлавсамую "ягодную" женскую пору;

Серогор — великий, но слегка занудный белый колдун. Давний воздыхатель Серафимы и наставник Даромира. В молодости отрывался по полной, но сейчас просто вынужден держать марку;

Антип — премьер-боярин, отец Селистены, о-очень серьезный государственный деятель и дважды дедушка. После рождения Лучезары и Василины захотел посвятить себя не службе, а воспитанию внучек, тем более что, по его твердому убеждению, доверить этот процесс своему зятю Даромиру нельзя ни в коем случае;

Кузьминична — бывшая нянька Селистены, строгая, но справедливая. С рождением Лучезары и Василины слово "покой" начисто исчезло из ее лексикона;

Бодун — князь, правитель кипежградской земли. Не­смотря на то что его последняя жена оказалась ведьмой и втерлась к нему в доверие посредством колдовства, не разочаровался в жизни и с тоской вспоминает былые времена. Ну и что, что ведьма, лишь бы человек был хороший;

Сантана — та самая ведьма, жена Бодуна. Несмотря на то что брак с князем Бодуном дал трещину размером с пропасть, официально все еще остается его супругой. Кстати, бывшая подруга Серафимы и не менее бывшая подруга Серогора. Были и мы рысаками, ох уж мне эти застарелые любовные треугольники...

Феликлист — сын князя от первого брака, наследник престола и все такое прочее в том же стиле. По большому счету неплохой парень, но вот только один нюанс: лю­бимый цвет — голубой;

Едрена-Матрена — хозяйка трактира, огромная и до­брая. Завязала с былыми похождениями, вышла замуж и по большому счету успокоилась. Вот только отчего в глазах у нее появилась грусть?

Проша — бывший пекарь, а ныне полноправный об­ладатель почетного титула "муж Едрены-Матрены". Ну и что, что мал ростом, зато обожает супругу и голова варит — дай бог каждому;

Азнавур — помощник Даромира, можно сказать, его правая рука. Ну если не правая, то уж левая — это точно;

Фрол и Федор — ратники боярина Антипа, пережили с Даромиром плечо к плечу не одно приключение и за­служили особое доверие всего его семейства;

Шарик — пес, большой, зубастый, верный, как все собаки;

Барсик — кот пушистый, вредный, как все коты;

Золотуха — очаровательная сука рыжей масти ("сука" — это не свойство души, а половая принадлежность);

Тинки и Винки — представители нетрадиционного вида нечисти, луговые спиногрызы, решительно вставшие на путь исправления. Порвали с темным прошлым и по­святили свою жизнь искусству.

Нечисть традиционная: спиногрызы горные, квачи зеле­ные, квачи бурые, шлепки, зенделюки, топлята и прочая пакость.

А также: колдуны, ведьмы, ратники, торговцы, моло­духи и прочий народ.

События происходят в далекой, почти сказочной Руси, до ее Крещения. Когда сказка вполне мирно сосуще­ствовала с повседневной жизнью, а колдовство и чаро­действо было обычным, почти повседневным делом.

***

— Папа!

— Папулечка!

Две рыжие тени метнулись ко мне, как только я пе­реступил порог терема, и спустя мгновение на шее по­висли мои очаровательные лисята. И одна и другая, друж­но перебивая друг друга, тут же вывалили на меня целый шквал информации.

— Дедушка Антип нами немного недоволен, но ты не обращай внимания!

— И на то, что Кузьминична будет рассказывать, тоже не обращай!

— На самом деле мы все усвоили!

— Ну почти все!

— Просто было немного скучно!

— Вот мы и пошутили!

Тут моим девчонкам не хватило воздуха, и они вы­нуждены были перевести дух и уже после этого продол­жили с новыми силами и на новую тему:

— Зато твое домашнее задание мы выполнили.

— Все прошло просто прекрасно.

— Ну почти прекрасно.

— Только ты все-таки немного подправь Барсика.

— Он где-то на чердаке прячется.

— Мы хотели сами все исправить, но не смогли его из-под шкафа вытащить.

— Зато он теперь стал такой смешной.

— Мы его рыбкой покормить хотели.

— А он, дурачок, сбежать пытался.

— Но перемещать вещи мы уже умеем.

— Вот завтра еще немного потренируемся и тебе покажем.

Из всего этого словесного потока я сумел-таки вы­ловить самое главное и поэтому решительно остановил балаболок:

— Барсик цел?

— Почти, — не моргнув глазом, хором отозвались девчонки.

— Да ты и сам все увидишь.

— Ну ладно, мы побежали.

— А то не успеем до ужина доиграть в нашу новую игру.

— Что это за игра? — попытался выяснить я.

— Засада на горных спиногрызов,— хором отрапортовали девчонки и тут же скрылись из виду, предоставив мне возможность осознать услышанное.

— Если Барсик временно вне игры, так кого же они на роль спиногрызов-то припахали? — вслух удивился я. — Наверное, опять Золотуху или Шарика мучают. — Потом еще немного пораскинул мозгами: — А может, их обоих, спиногрызы — они ведь парами ходят.

— Не угадал, — раздался за спиной голосок моей женушки,— в роли парочки горных спиногрызов на этот раз выступают батюшка и Кузьминична.

С этими словами моя солнечная судьба ласково обняла меня и подарила один из тех волшебных поцелуев, ради которых я каждый день так спешил домой.

— А Шарик? — поинтересовался я, когда смог снова говорить.

— После того как они объявили его зенделюком и устроили на него охоту, он категорически не соглашается с ними играть.

— Ну да, а Золотуха никак не может отойти от атаки топлят.

Мы вспомнили, что совсем недавно отчебучили наши девчонки, и невольно рассмеялись.

— Как они сегодня? — наконец спросил я.

— Да, в общем, как обычно, — пожала плечами Селистена. — Впрочем, не будем нарушать традиции. За ужи­ном батюшка с Кузьминичной тебе на них нажалуются, а я чуть погодя расставлю все точки над i.

— Договорились, — хмыкнул я и попытался заключить мелкую в объятия. К моему разочарованию, она ловко ускользнула, послав мне в качестве утешительного приза воздушный поцелуй.

— Пойду прослежу, чтобы на этот раз новообращенная нечисть не слишком пострадала от шаловливых ручонок наших девчонок,— объяснила свое бессердечное поведе­ние Селистена. — А ты умывайся, переодевайся, исправ­ляй их домашнее задание и спускайся к столу. Думаю, к этому времени горные спиногрызы уже окажутся по­вержены.

— Но вечером ты так просто от меня не улизнешь! — предупредил я, погрозив благоверной пальцем.

— Испугал! — хмыкнула солнечная и отправилась кон­тролировать охоту на спиногрызов.

А мне оставалось только вздохнуть ей в след и задум­чиво пропеть любимую строчку из единственной сочи­ненной мною песни:

Я увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться мне уже...

Селистена была уже в дверях, но конечно же услышала предназначавшиеся для ее ушек слова. Она обернулась, бросила па меня осуждающий взгляд и обреченно про­говорила:

— И когда же тебенаконецнадоест эта дурацкая песня?

— Тогда, когда надоешь ты, а стало быть, никогда, — пожал я плечами, игриво подмигнул жене и проникновенно продолжил:

Тонкий шрам па прекрасной попе, рваная рана в моей душе...

Селистена открыла было рот, чтобы в сотый раз вы­сказать, что она думает обо мне, о моей невинной шутке и об этом самом шраме, который она сама могла видеть только в зеркале, и то исключительно благодаря врож­денной гибкости, как тут что-то грохнуло, и на весь терем разнесся воинственный клич наших дочек.

— Ну ты сам все о себе знаешь, — бросила мелкая и торопливо отправилась спасать ситуацию, игриво покачивая носителем того самого шрама.

Это донельзя приятное моему взгляду зрелище тут же вызвало блаженную улыбку на моем лице. Всего лишь небольшой рикошет одного несложного боевого закли­нания и... Вы не представляете, насколько пикантно, возбуждающе и волнующе смотрится шрам в виде зигзага молнии на мягком месте моей благоверной! В общем, обладатели хорошего воображения меня поймут, а людям без фантазии объяснять ничего не буду, все равно без толку.

Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана в моей душе... —

мечтательно повторил я (между прочим, здесь и повто­риться не грех, оно того стоит) и с трудом взял себя в руки. Не скрою, это было не так уж просто. Так, значит, на чем я остановился? Умыть Барсика, привести себя в порядок. Хотя нет, пусть умывается сам, а вот мне не­много взбодриться не помешало бы, я после службы такой вымотанный прихожу...

Да-да, вы не ослышались, именно со службы. А служу я при дворе князя Бодуна на боярской должности. На­верное, вы хотите узнать, как я, гроза нечисти, белый колдун пятой ступени посвящения, докатился до жизни такой? Что ж, до ужина есть время, и я вполне могу вкратце поведать вам об этапах моего падения. Ну а Барсику придется еще немного подождать, в конце концов, все плохое, что могло с ним случиться, уже случилось.