Глянец (на основе одноименного сценария А.Кончаловского и Е. Смирновой)

— Они шли по весеннему полю. В воздухе сладко и душно пахло навозом. Брежнев наклонился, поднял комок экскрементов, поднес к носу и закрыл глаза. «Как я люблю этот запах», — мечтательно протянул он. «Я предпочитаю человеческое», — по-лисьи усмехнулся Вольтер...
Жанна — черно-лиловый бобрик на голове, густые стрелки на глазах и черный лак на ногтях — читала вслух громко, с удовольствием проговаривая слова. Как на детском утреннике. На секунду она остановилась, перевела дыхание и многозначительно посмотрела на Галю, мол, понимает ли та всю глубину прочитанного? Не увидев и тени ожидаемого восторга на лице подруги, листающей свежий номер «Харперс базар», осуждающе мотнула головой, поудобнее устроилась на разложенном диване и снова начала читать:
— «Ты, как всегда, капризничаешь, — неосознанно Жанна чеканила слова в такт доносящимся из подъезда звукам сломанного лифта, без устали хлопающего дверями. — Сам учил меня, что человеческое говно — для еды, животное — для наслаждения ароматом», — раздраженный Брежнев сжал кулак, коричневая масса поползла у него между пальцев. «Ты пока усвоил только догмы. Когда они станут твоими привычками, ты поймешь, что нет ничего слаще, чем опровергать их». — Вольтер с удовольствием ущипнул генсека за волосатый зад... Рыжекудрая Галя отложила журнал, слезла с дивана и, зевнув, подошла к окну. С неба густо сыпалась снежная труха. По пустому проспекту с тусклыми фонарями полз одинокий троллейбус. Отсюда, с пятого этажа типовой пятиэтажки, хорошо был виден кусок площади, в которую упирался проспект, и часть установленного на ней монумента — громадные шахтеры с отбойными молотками и женщины с огромными детьми, тоже похожими на отбойные молотки.
— «У дальнего леса, мой бровастый кумир, — Жанна немного охрипла, — нас ждут совсем другие утехи, — продолжал Вольтер. — Я приготовил тебе сюрприз». — Вольтер прошептал эти слова, нежно покусывая мочку уха ученика...
Галя смотрела в окно и, накручивая на палец прядь волос, улыбалась чему-то своему. Неожиданно голос подруги зазвучал громче — лифт устал. Жанна остановилась. В образовавшейся тишине стало слышно капание воды из кухонного крана. Галя зевнула, встряхнула головой, взяла с подоконника кружку с остатками холодного чая и пошла на кухню. Жанна откашлялась и продолжила:
— «Сюрприз? — глаза Брежнева весело заблестели. — Какой?» Вольтер обнял его за шею: «Там нас ждут козы. Любовь с козами — лучшее, что доступно цивилизованному человеку». — «Спасибо, товарищ», — тихо ответил генсек. Солнце садилось за лесом.
Жанна шумно захлопнула книжку и сладко потянулась:
— Да-а... Вот как надо писать.
— А?! — Галя грохотнула с кухни с трудом отмываемой сковородкой. Сегодня она пожарила картошечку с луком и грибами — объедение!
Это вам не фри из «Макдоналдса», в котором работала Жанна.
— Вот как надо писать, говорю!
— По-моему, говно. — Галя отхлебнула холодного чая и стала мыть кружку.
— Что ты в литературе понимаешь! — Жанна снова сладко потянулась и запульнула книжку под диван, где ее ждали сложенные в стопку глянцевые журналы. — И где, блин; мои сигареты — ты не видела?
— На подоконнике. — Кружка не отмывалась, и Галя сыпанула в нее соды. — Матом и я могу. Всякий может!
— Ага! — Жанна нарисовалась в проеме кухонной двери с сигаретой и выпустила в потолок кольцо дыма. — Только ты в Ростове пуговки пришиваешь, а про него все газеты пишут — надежда русского постмодернизма!
— Фу! Жанка, мы же договорились — дома не курить. Воняет же!
— Холодно же, — обреченно буркнула Жанна и, накинув пуховик, вышла в смертельно темный ледяной подъезд. Лифт, как по команде, снова ожил, алчно захлопав дверями. Жанна сделала несколько быстрых глубоких затяжек и, бросив окурок в прикрепленную к перилам консервную банку, нырнула обратно в тепло. Как ни странно, в квартирах топили этой зимой на совесть. Жанна предполагала, что в их доме живет кто-то из ЖЭКа.
— Ну так вот, — Жанна скинула пуховик, — матом, конечно, может всякий, а вот писать так, чтобы...
Больше она ничего не успела сказать, потому что грянула дискотека 80-х. Галя домыла посуду и тукнула по кнопке магнитофона. Жанкин двухкассетник — подарок на окончание школы — был родом из тех же восьмидесятых, и в нем все еще работало радио. Цыганочкой (экономвариант в связи с теснотой помещения) Галя выплыла из кухни в комнату и свечкой взлетела на диван.
— Э-эх! — прыгнула Жанна вслед за подругой.

Завтра улечу-у-у в солнечное лето.
Буду делать все, что захочу-у-у!!!

В трусах и футболках они скакали по дивану, стараясь перепеть «миражный» дуэт, а потом, прислонившись спинами друг к другу, исполнили свой коронный дискотечный номер. Диван кряхтел. Соседи снизу стучали шваброй в потолок.
— Ща припрется! — Запыхавшаяся Жанна спрыгнула с дивана, подхватила с пола вешалку-плечики для одежды и — тра-та-та — выбила ею ответную морзянку по жаркой чугунной батарее с облупленной желтой краской.
С этой квартирой подругам повезло — по цене комнаты и практически в центре! Маловата, конечно (сначала спали на разложенном диване вдвоем, а потом Жанна, у которой всегда были проблемы со спиной, переехала с ватным матрасом на пол), но все-таки без хозяев. А то учили бы сейчас жить. И в трусах не походишь! Только Гале до работы добираться было далековато — целый троллейбусный маршрут!
В дверь уже звонили. При первых признаках музыки сосед снизу — синие тренировочные, рубашка в клетку и впалые небритые щеки — тут же мчался наверх и пыхтел: «Это, ну, завтра в утреннюю смену... — А потом глядел на Галю и таял: — Девчонки, а может, по пивку?» Шваброй в потолок колотила его худющая жена.
— Так, дядь Коль, мы ж пива-то не пьем! — смеялась Галя. — Так что в другой раз! — Ну ладно, — плавал тот в улыбке и не уходил до тех пор, пока перед его носом не захлопывалась дверь.
— Все! Я спать! — Галя начала застилать диван. — Завтра лучше не опаздывать, а то дирекция с обходом собралась. Не хочется начальника производства подводить, он мужик хороший.
— Да, — согласилась Жанна. — Опаздывать нельзя. Хотя все равно опоздаем... Даже если на час раньше выйдем. Знаешь почему?
Но Галя уже спала... Жанна вытащила из шкафа свою постель — рулет из матраса, простыни и одеяла, — раскатала рядом с диваном и тоже моментально заснула.
Нарушить девичьи сны (Гале, как всегда, снилось что-то замечательное, Жанке — неизвестно, потому что сны свои она не помнила) ничто не могло: ни зовущие весну уличные кошки, ни звуки пьяной драки, завязавшейся около подъезда часам к четырем утра, ни утробный рев огромной машины, приехавшей забирать накопившийся за неделю мусор, ни будильник...
— Галка! Вставай!!! Опять проспали!!!
Наскоро собравшись, подруги вынеслись из квартиры. Резкий ледяной ветер, утренний туман и хмурые люди на троллейбусной остановке. «Перестань, перестань, кому говорят!» — как заведенная повторяла женщина, дергая за рукав ребенка лет пяти. Ребенок стоял мешком и ровным счетом ничего не делал.
Днем, когда выглядывало солнышко, еще было похоже на март, но с утра... Было очень, ОЧЕНЬ холодно.
— Лучше бы пешком пошла, — ругалась Жанна, отбивая тяжелую чечетку своими гриндерсами.
— Да ладно! — резво подскакивала на каблуках Галя. — Сейчас уже должен прийти — видишь, народу сколько.
— Пришел марток, — просипела Жанна на родную мудрость, пытаясь вытащить закоченевшими пальцами сигарету из пачки, — надевай двое порток...
Стоящая рядом старуха в каракулевой шубе уже давно с неподдельным интересом глядела на легкомысленные наряды девушек — джинсы и короткая куртка на Жанне и чуть прикрывающая попу белая искусственная шубка на Гале.
— Ну что, девки, жопы отморозили? — задорно поинтересовалась она.
Девчонки прыснули.
— Бабуля, — Жанне наконец удалось прикурить, — как тебя моль вместе с шубой не съела? — Так нафталин на что? — старуха попалась бодрая.
Подъехал троллейбус, и народ пошел на штурм...
С визгом и смехом девушки протолкались в заветный уголок.
— Ух, — вздохнула Галя и подышала на замерзшее стекло. — Вот потеплее будет — и все. Валить отсюда надо, Жанка. ВАЛИТЬ.
— Куда валить-то, подруга? Где нас ждут? Кому мы нужны?
— Пока молодые да красивые, везде! Вот наступит весна, и я стартану... Машка опять приезжала на той неделе, говорит, все схвачено!
Подруга Машка уехала в Москву два года назад на конкурс маникюрш. Никаких мест не заняла, контрактов не заключила, но домой не вернулась. Перезнакомилась за три дня конкурса с кучей полезных людей, нашла работу, сняла комнату в коммуналке, а потом, когда обросла клиентами, и квартиру. Регулярно наезжала на историческую родину — родных навестить, выглядела офигительно и без устали рассказывала про свою светскую жизнь.
— Выглядит — закачаешься! — Галя затейливо помахала руками. — Упакована с ног до головы!
— Ну не знаю, — покачала Жанна головой. — Если и ехать, то все-таки в Питер. Пипл там попроще... Все, моя остановка, давай!
Жанна протолкалась к выходу, выпрыгнула на морозный воздух и рысцой побежала в сторону родной закусочной. Не потому что спешила, а потому что холодно. Куда спешить? Ее «макдоналдсовская» карьера все равно висит на волоске. Подумаешь, опять опоздала.
— Жанка, привет! — радостно приветствовала ее девочка, с которой они в паре заворачивали чизбургеры. — Старшая тебя уже спрашивала!