Ричард Длинные Руки - оверлорд: Фантастический роман

"РИЧАРД ДЛИННЫЕ РУКИ – ОВЕРЛОРД", ГАЙ ЮЛИЙ ОРЛОВСКИЙ

ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ:

Северный ветер, надрываясь от натуги, притащил ог­ромную, как горный хребет, тучу. От нее прогибался и опас­но потрескивал небосвод, на землю пала грозная тень, я ожидал светопреставления, но посыпался редкий мелкий снежок, Наступил вечер, в черной и страшной земле кое-где нача­ли белеть трещины, туда забивался снег, но в остальном мир голый, бедный и страшный. Я удалился в свои покои мыслить о человечестве, то есть спать, а когда утром, шлепая босыми ступнями по холодному полу, подбежал к окну, ахнул.
В воздухе кружат огромные снежинки, блестя на солн­це, так мне показалось, но присмотрелся, раскрыл рот: снежно-белые бабочки, сверкая крылышками, вьются над уже запорошенной землей, гоняются друг за другом, словно в брачный период, небольшая стайка кружится над засне­женными кустами.
Одевшись потеплее, я выскочил во двор, странно преоб­разившийся: белый, испещренный следами тех, кто встает раньше меня. У кузницы бородатый мужик с широкой ло­патой в руках мыслит, но снег едва запорошил землю, чис­тить еще рано. Воздух морозный, я сдуру хватанул его, как медведь меду бегемотьевой пастью, закашлялся. Странные бабочки не исчезли, порхают, нелепо дергаясь из стороны в сторону, это чтоб воробьи, которые ловко хватают летающих по просчитываемым траекториям стрекоз, мух и про­чих жуков, на этот раз промахивались.
Из кузницы вышел Макс, в овчинной шубе, теплых сапогах с меховыми отворотами. В руках кинжал, Макс ос­матривал его придирчиво, поворачивая лезвие, будто ловил луч солнца.
– Что, — спросил я, — снова затупился?
– Да, — ответил он сокрушенно, дыхание вырывается легким облачком и возгоняется гаснущей струйкой ввысь, — плохая сталь...
– Дело не в стали, — заметил я и тоже проследил, как с каждым словом облачко пара вырывается изо рта, как из носика закипающего чайника. — Не в стали.
– А в чем?
– Ты, наверное, им пользовался?
– Ну да, — ответил он с недоумением. — А как иначе мясо нарезать?
Ну вот, — сказал я нравоучительно, — а единствен­ное оружие, которое от частого употребления становится острее, — это язык!.. Слушай, у меня что, в глазах мерещится? Это вот что?
Он проследил за моим взглядом, на лице отразилось не­понимание.
– Бабочки, сэр Ричард!
– Гм... но бабочки должны лететь на огонек, — сказал я глупо, — а баран бодать новые ворота! А здесь и бараны какие-то странные, и бабочки не совсем бабочки.
– Самые настоящие, — заверил сэр Макс. — Всегда летят на огонь! А жаль...
– Сгорают?
– Нет, раньше успевают растаять.
Я кивнул, Макс отсалютовал и вернулся в кузницу, а я пошел вдоль стены. Испуганные бабочки улетели к дереву. Похоже, не только тараканы способны пережить ка­таклизмы. Вон и бабочки, созданные каким-то чудаком, любителем зимних красот, все еще порхают, безмозгленькие, крылышками бяк-бяк-бяк...
Из конюшни показался сэр Альбрехт, блестящие доспе­хи, как и нарядный камзол, исчезли под шубейкой, впрочем, умело и изящно подогнанной по его фигуре. Он охло­пывал себя со всех сторон, затем вывернул голову к плечу, как скрипач, и сбросил щелчком только ему соло­минку.
– Сэр Альбрехт, — сказал я, — приветствую! Как спалось?
– Покойники не тревожили, — сообщил он, — хоть и перед отъездом к вам кое-кого повесил.
– Сэр Альбрехт, — сказал я, — вот вы гордитесь, что можете без драки попасть в большие забияки. Я вам даю шанс проявить себя...
Он прервал обиженно:
– Сэр Ричард! Обижаете. Я никогда не уклонялся от необходимости, разве не так?
– Простите, — сказал я с покаянием, — наверное, я не­достаточно четко оформил свою уникальную мысль, С этой куртуазностью всегда в какое-то говно вступишь. Ради изысканности речи такую херню, бывает, спорешь! Я хотел сказать, вы никогда не уклонялись, вес верно, но сами не нарывались, что вообще-то похвально. Это говорю не как рыцарь... понятно, что должен сказать рыцарь, а как мудрый государь... это я о себе, а то смотрите по сторонам с таким недоумением, что мне, право, неловко. За вас, конечно.
Он переспросил медленно:
– Как государь?
– Ну да, — ответил я поспешно. — Как государь Скворре и Коце. И гроесграф, конечно. Потому что, если хочу быть гроесграфом, то должен и держаться, как гроесграф. А это значит — поменьше драк, мы ж одна семья. А то соседи смотрят через забор и втихую скалят зубы. Радуются, значит, сволочи.
– Сэр Ричард, — напомнил он, — вы хотели преподнести мне какую-то гадость...
– Вот вы как думаете о своем сюзерене, — упрекнул я. — Наоборот, радость преподношу! Снег завалит все дороги, воевать станет невозможно, по силы копить можно.
— Скорее яд, — уточнил он.
Я покачал головой.
— Какой ад, мы ж рыцари! К тому же Бог за нас, разве не видно?.. Зима наступает как раз тогда, когда мы нахапа­ли всего, теперь задача удержать. До весны должны продумать все и подготовиться. Как к труду, так и к обороне.
— К труду?
Я кивнул:
— Полагаю, сумеем интенсифицировать систему труда. Мы ж когда надо, то самые что ни есть демократы: умеем выжать из человека все соки!.. Причем так, что выдавит до­ суха себя сам, по доброй воле!.. И вообще, как гроесграф Армланлии, я хотел бы...
Барон Альбрехт прервал:
— Сэр Ричард, не в обиду, но чтоб вам не нарваться на... скажем помягче, на грубое непонимание, а то и на­ смешки, вам лучше бы...
Он остановился, подбирая точное слово, педант, я спросил нетерпеливо:
— Ну что за гадость вы никак не решаетесь вымолвить?.. Барон, я вас не узнаю.
Он ответил с достоинством:
– Вы уже несколько раз с эдакой гордостью назвали се­бя гроесграфом, что я просто вынужден в ваших же интере­сах все-таки напомнить...
– О чем? – Вы еще не гроесграф, сэр Ричард, — сказал он холодновато. — То, что часть графов Армландни предложила этот звучный титул, хорошо и весьма обнадеживает...
Я спросил саркастически:
— Только обнадеживает?
Он кивнул, лицо серьезное.
Не зарывайтесь, — предостерег он, глядя на меня в упор глазами цвета спелого желудя. — Не зарывайтесь...
В желуди? — уточнил я задиристо, Он усмехнулся, абсолютно не реагируя на провокацию.
— Нет, свиньей я вас не называю даже в мыслях. Други­ми словами — да, но не свиньей. Просто к гроссграфству стремиться надо, однако...
Я спросил раздраженно:
– Что “однако”? – Пока Совет лордов еше не признал вас гроссграфом, — закончил он хладнокровно. — Так что давайте мы воздержимся, чтобы гусей не дразнить. Весьма родовитых гусей. Вы пока что сюзерен множества земель и замков, то есть оверлорд. Оверлоря — хорошее емкое слово. Как раз для такого вот положения, когда вы фактически уже гроссграф, осталось чуть-чуть дожать, но пока еще не гроесграф. Но уже и не простой граф, у которого под властью только одно графство. У вас в вассалах дюжина графов с их графст­вами, так что фактически вы гроесграф...