Продаются Natashi

О Наташа! Наташа!»

Когда Марика вышла из самолета в Каирском международном аэропорту, ее обдало горячим сухим воздухом. Высокая зеленоглазая блондинка девятнадцати лет смущенно озиралась по сторонам. Измученная нервным напряжением, она дотащилась до таможенной зоны. Служащий с лицом оливкового цвета пролистал ее паспорт, бросил беглый взгляд в ее сторону и проставил на чистой странице въездную визу. Когда она с одним чемоданом в руках вышла в переполненную зону прибытия, ее встретил коренастый русский. Он пробурчал ее имя. Она кивнула, и он, крепко ухватив ее за руку, торопливо направился к запыленному коричневому джипу.
На заднем сиденье молча теснились еще три девушки лет двадцати: две молдаванки и одна русская. Они выглядели испуганными и печальными. Водитель запихнул Марику на переднее сиденье и втиснулся за руль. «У нас нет времени, – рявкнул он по-русски. – Мы должны быть на точке через два часа».
Резко дернувшись, автомобиль рванул вперед по ухабистой дороге. Вокруг царила мертвая тишина. Пока джип углублялся в сожженную зноем пустыню, Марика молилась про себя, закрыв глаза.
Несколькими неделями раньше толстая, безвкусно одетая тетка из кадрового агентства в ее родном Харькове возбужденно расписывала, какую работу подобрала для Марики, – официантка с нормированным рабочим днем в Тель-Авиве. Сначала Марика насторожилась. Она слышала о молодых женщинах, которых соблазнили несуществующей работой только для того, чтобы заставить заниматься проституцией. Однако агент была непреклонна, клялась небом и землей, именами Иисуса, Иосифа и Марии, что это предложение заслуживает полного доверия.
Марика была совершенной простушкой. И отчаянно нуждалась в работе. Ее мать болела, отец пил беспробудно. Две младшие сестренки таяли на глазах. Полученное предложение было единственным шансом свести концы с концами. Она ощущала опасность каждой клеточкой своего тела, но знала, что обязана пойти на риск. Встревожил ее необычный окольный маршрут, прямо как в шпионском романе. Ей предстояло лететь из Киева в Вену, там пересесть на самолет до Кипра, а затем на другой, до Каира. Из Египта ее должны были по суше переправить в Тель-Авив. Марика высказала свои сомнения, однако агент убеждала, что так она сэкономит кучу денег на авиаперелетах. Но теперь, после двух дней в дороге, мечта Марики о новой работе увядала с каждой милей.
Джип остановился на окраине выжженной солнцем деревни. Водитель выскочил из автомобиля и обратился к двум вооруженным бедуинам. Они обменялись несколькими фразами. Он вручил им конверт и велел своим пассажиркам выйти из машины.
И тут в первый раз за день Марика заговорила. «Я сказала, что хочу домой, – вспоминала она. – Русский боров сильно ударил меня по лицу и приказал заткнуться. У меня изо рта пошла кровь, и я заплакала».
Водитель залез обратно в джип и умчался в облаке пыли, оставив Марику и ее попутчиц под охраной бедуинов – жутковатых типов, закутанных в грязно-желтые широкие одежды и шарфы, с винтовками на плечах и длинными кривыми кинжалами за поясом. Те взгромоздились на верблюдов, пролаяли по-арабски какую-то команду и с угрожающим видом дали знак следовать за ними. Маленький караван двинулся по Синайской пустыне; женщины семенили за верблюдами.
«Было так жарко, нам ужасно хотелось пить, но арабам не было дела до наших нужд. Они постоянно кричали на нас. Понятия не имею, чего они хотели. Просто орали», – рассказывает Марика.
Шли почти два дня. Дважды остановились на обед, состоявший из питы, сушеных фиников, инжира и чашки воды, и один раз на ночлег – на брезентовых полотнах под звездами.
«Я чувствовала себя рабыней из библейских времен, – говорит Марика. – Каждый шаг казался мне карой Божией за прошлые грехи».
К вечеру второго дня караван достиг зоны, огороженной колючей проволокой, ржавыми кольцами тянувшейся по пустынному ландшафту. Из песка торчал обшарпанный блокпост. Бедуины спешились, привязали верблюдов к обрубку дерева и жестами потребовали, чтобы женщины перелезли через заграждение. Тогда Марика еще не знала, что они достигли египетско-израильской границы. Отсюда уже весь маленький отряд двигался пешком. Где-то через час проводники внезапно приказали женщинам лечь на землю. Вдалеке Марика услышала рокот грузовика. Приближался патруль израильской армии. Бедуины подали знак лежать как можно тише. Прошло несколько напряженных минут, и автомобиль исчез вдалеке. Пленницы с трудом поднялись на ноги и продолжили путь под неусыпным надзором бедуинов.
Этой ночью измученные девушки без сил попадали прямо на землю на окраине какой-то деревни. Один из проводников ушел вперед и спустя некоторое время вернулся в белом пикапе с двумя израильтянами. Водитель машины, бегло говоривший по-русски, грубо приказал девушкам садиться на заднее сиденье. Их привезли в заброшенный дом и втолкнули в абсолютно пустую комнату. Дверь за ними захлопнулась. После долгой, трудной дороги им не предложили ни еды, ни воды, не дали вымыться и запретили разговаривать. Спали они на грязном полу.
На следующий день пришли двое мужчин бандитского вида. Они велели девушкам раздеться. «Нам сказали снять с себя всю одежду, чтобы они могли посмотреть на нас. Так унизительно!» – содрогается от воспоминания Марика.

Мы были очень напуганы и повиновались. Один мужчина выбрал меня и еще одну русскую, ее звали Лидия. Он повез нас в Тель-Авив, в квартиру неподалеку от побережья. Там уже находились три женщины: две украинки и одна молдаванка. Дверь запиралась на несколько замков, а в прихожей за столом сидела громадная туша по имени Ави, наш охранник. Он отправил нас в душ, а когда мы вытирались, принес дешевое белье, совсем прозрачное.

Женщин отвели в гостиную, где к ним обратился хозяин. «Мы называли его Талаби. Позже я узнала, что на иврите это означает «хозяин дома»: тал – хозяин, а би – дом», – объясняет Марика.
Этот бесцеремонный тип объявил, что заплатил за каждую из них по 10 тысяч долларов и что они будут его собственностью до тех пор, пока каждая не принесет ему прибыль в 20 тысяч. Долг они начнут отрабатывать сегодня же вечером, обслуживая клиентов. Он также предупредил, что любой отказ выполнять работу будет подавляться быстро и болезненно, бросив красноречивый взгляд на Ави в подтверждение сказанного. Волосатый громила угрожающе оскалился.

Этой ночью я впервые почувствовала, каково это – быть проституткой. Мне пришлось обслужить восьмерых мужчин. Меня обуревали ужас и стыд. После каждого свидания я принимала душ, но не могла смыть грязь со своей души. В течение следующих четырех месяцев меня заставляли заниматься сексом с сотнями и сотнями израильских мужчин. Молодые, старые, жирные, отвратительные. Солдаты, мужья, религиозные. Никого не интересовало, больна ли я, идут ли у меня месячные. Я вынуждена была работать, чтобы избежать наказания.

Все это время Марика отчаянно пыталась найти путь к побегу, но окна в тесной двухкомнатной квартире были наглухо заколочены, а непробиваемый Ави всегда стоял на страже.

Некоторых клиентов – тех, что казались посимпатичнее, – я умоляла помочь мне. Я просила разрешения позвонить по их сотовому телефону маме – просто сказать ей, что я жива. Все отказывали, даже религиозные. Они только и знали, что жаловаться Ави, если я их не удовлетворяла. За это меня ждали удар в лицо, штраф, который добавлялся к сумме моего долга, и суточная голодовка.
Я так часто думала, не наложить ли на себя руки, но всякий раз вспоминала о моей бедной матери и сестрах. Денно и нощно я молилась об избавлении. Но дни все шли и шли.

Обслуживая непрерывный поток клиентов, Марика заметила одну странную особенность. Большинство из них не различали девушек по национальности. Не важно, из России они, Молдовы, Румынии или Украины, – для мужчин все проститутки русские. Еще интереснее, как клиенты обращались к ним. «Они называли нас Наташа. Они никогда не спрашивали настоящее имя. Для них все мы – Наташи».
«Такая у них сексуальная фантазия. Эти придурки входили в гостиную и с тупой ухмылкой вопили: Наташа! – будто мы какие-то русские куклы. В ответ полагалось с улыбкой бросаться им навстречу». Марика вспоминает, как ее первый раз назвали Наташей.

Эта жирная потная свинья достигает оргазма и начинает бормотать: «О Наташа! Наташа!» Сначала мне показалось странным, что меня называют чужим именем. Но очень скоро я увидела в этом спасение. Оставаясь наедине со своими мыслями и мечтами, я была Марикой, свободной от тяжкого плена. Но в постели с клиентом я становилась другой женщиной – проституткой по имени Наташа, холодной и мертвой.
Наташа стала моим кошмаром. Марика – моим спасением. Ни одному клиенту я не открывала своего настоящего имени.

Да никто и не спрашивал.