Неглиже. Нескромный взгляд под...

ПЕСНЯ ЛИФЧИКА
Всю прелесть бюстовых чудес
Познать хватило прыти.
Нет разочарований без
Чарующих открытий.
Неизвестный автор, 1940

Лифчики бывают разных форм и размеров – так же, как и их обладательницы. Есть большие, маленькие, странноватые по форме; одни – легкомысленные и модные, другие – строго функциональные. Это больше чем просто предмет одежды: лифчики символизируют чувственность, интимность и женственность, а еще они многое могут нам рассказать о скрытой природе женщин и о том, как они стремятся выглядеть и чем привлекать. Каждая девушка помнит тот волнующий момент, когда она надела свой первый лифчик – переход в статус женщины.
Книга написана для развлечения, это маленький кусочек истории общества. Я хочу лишь, чтобы вы прочли ее с интересом, а местами, возможно, и посмеялись бы. Пусть те, кого интересуют более серьезные исследования, поищут их в другом месте.
Большинство из нас может прекрасно прожить, не загромождая свою память ни единым фактом, касающимся лифчиков. Наш интерес – если таковой имеет место – заключается лишь в том, что лифчики все еще популярны и за год довольно большое их количество покупается и продается. Однако у них, как и у Рыбного Деликатеса , есть своя «история». Менее чем за столетие они завоевали второе место среди самых необходимых и интимных предметов женского туалета.
Возможно, лифчики не являются такой же желанной добычей для коллекционеров, как табакерки или георгианские чайные ложечки. Но кое-чего они все-таки стоят с точки зрения общественного интереса. Если вы хотите увидеть по-настоящему правдивую картину перемен в жизни женщин за последние восемьдесят лет, вы не найдете лучшего путеводителя, чем коллекция старых лифчиков, поверьте мне.

ГЛАВА 1
В самом начале

И все, чему упорно сердце верит,
Чего надежда ждет, любовь желает;
Толпы видений, образов ужасных,
Возвышенных, и странных, и таящих
Гармонию спокойной красоты…
Перси Биши Шелли
Освобожденный Прометей

В самом начале была форма. После того как Ева прикрылась одним-двумя фиговыми листочками – вообще-то, скорее всего, тремя, – а ее дочери и внучки начали проделывать чудеса со старыми медвежьими шкурами, заботой последующих поколений женщин стало исправление промахов, допущенных природой.
В отличие от любого другого предмета одежды, корсеты, а в конечном итоге – лифчики, не просто прикрывали наготу или защищали от непогоды, а были искусно продуманными приспособлениями: они помогали женщинам менять свою фигуру, добавляя или убирая что-то в тех местах, где мать-природа проявила некоторую небрежность в арифметических расчетах. В процессе они наткнулись на величайшую сексуальную приманку всех времен: женское тщеславие привело их к тому, что они стали похваляться тонкой талией, а после того как в этом месте была проведена соблазнительная граница, территории, расположенные к северу и к югу от нее – особенно к северу, – приобрели огромное значение.
На древнем Крите около 1600 г. до н. э. минойские женщины носили что-то вроде жесткого лифа, который поддерживал их обнаженные груди; эта передовая модель была забыта, подобно многим передовым идеям, чтобы вновь быть открытой почти четыре тысячи лет спустя. Женщины Древней Греции и Рима в III и IV вв. до н. э. носили простые, чувственные, ниспадающие складками туники, которые подвязывались, скреплялись или подпоясывались самыми различными способами, но не делали ни малейшей попытки изменить форму, скрывавшуюся под ними.

Примерно к 900 г. н. э. одежда европейских женщин стала походить на саван – туники и плащи с сильным «религиозным» оттенком. Даже в XII в. и мужчины и женщины все еще носили свободную, ниспадающую одежду одинаково неопределенной формы, правда, на талии обычно был повязан свободный пояс. Однако к концу следующего столетия начались перемены: женской одежде была в крое и в отделке придана более женственная форма, которая к XIV в. приобрела яркость и выразительность.
Под элегантным узким корсажем носили льняную рубаху, предшественницу викторианской сорочки, и новый, жесткий льняной нательный предмет одежды, который назывался cotte, что в грубом переводе означает «прилегающая к ребрам одежда». К XV в. у «cotte» появилось другое название – лиф, а если говорить точнее, то это была пара лифов, две части, застегивающиеся спереди и сзади.

В Испании для предания жесткости модели, впоследствии известной как испанский лиф, использовали проволоку и сталь. Испания была лидером в мире моды того времени, и именно там была выдумана эта Железная Дева, которую непобедимые английские авантюристы с такой же алчностью присвоили и увезли к себе за море, как и другие испанские сокровища. Лиф в XVI в. стали укреплять деревянными пластинками и китовым усом; его можно было носить как нижнее белье или – если он был выполнен из роскошных и дорогостоящих тканей – как верхнюю одежду.

В обоих случаях эта одежда была весьма обременительной и сковывала движения. Знатные женщины эпохи Тюдоров и даже елизаветинской эпохи во всей полноте познали эту пытку – быть в буквальном смысле упакованными в дерево и китовый ус от подмышек до бедер. Лиф модного платья представлял собой конусообразный футляр, передняя часть которого заканчивалась мысом – таким низким, что его обладательница с трудом – с трудом! – могла сесть. Сутулиться было не только непозволительно, но и физически невозможно.
Лиф часто изготовляли из кожи и вставляли пластинки из китового уса (звучит примерно так же соблазнительно, как брезентовые трусики!). Он, конечно, был жарким и очень вонючим. Писатель того времени, наблюдая эту добровольную пытку, отмечал: «…после изысканного гишпанского лифа адские муки покажутся нашим женщинам избавлением».
Будет исключительно верно и справедливо написать здесь о тяжелой доле кита. На протяжении веков китовый ус использовался для придания жесткости женской – и мужской – одежде. Сырьем для него служат роговые пластины кита, у которого может насчитываться до трех сотен таких пластин с каждой стороны челюсти. Эти пластины имеют примерно десять футов в длину и один фут в ширину, и каждая по форме напоминает треугольник. С одной стороны такая пластина гладкая и твердая, с другой – покрыта тонкой бахромой, похожей на волоски.

Обработка китового уса была огромной отраслью промышленности; эластичный, легкий китовый ус заменил железо и сталь в корсете XVI в. и продолжал пользоваться спросом в XX в. – по тому же назначению. Пластину китового уса можно расщепить по всей длине, сделав полоску любой ширины, и при этом материал не утратит своих свойств, столь необходимых для успешного изготовления хорошего корсета. К счастью для китов, в конце XIX в. была изобретена волокнистая сталь, нержавеющая сталь, а со временем и гибкие пластиковые косточки, и киты перестали быть мучениками человеческого тщеславия.

Первая четверть XVII в. была на исходе, когда новая мода переправилась через Ла-Манш в Англию вместе с Генриеттой Марией, молодой женой Карла I. Неудобный удлиненный елизаветинский лиф был модифицирован; вырезы платьев стали глубже, а громоздкие юбки сделались более мягкими, легкими и в целом более изящными. Теперь одежда была значительно менее душной, женские формы округлились, грудь не так стягивалась, а лиф сменил свое название на грацию – название, которое используется по сей день среди пожилых людей. Моей подруге за девяносто, она рассказывает, что слово «грация» считалось правильным и приличным во времена ее юности, а слово «корсет» использовалось исключительно в сфере торговли.
Раньше всю одежду для аристократии, как для мужчин, так и для женщин, включая корсеты, кроили и шили портные-мужчины, но в 1675 г. французские портные потеряли эту монополию и были вынуждены признать женщин как коллег, когда те стали образовывать гильдии портних. С тех пор знатные дамы для изготовления верхней одежды и нижнего белья могли пользоваться услугами представительниц своего пола, за единственным исключением – изготовление корсетов!
Некоторые портные-мужчины – довольно разумно, надо признать, – стали называть себя Tailleur du Corps Baleine (портной, изготовляющий лифы из китового уса), поскольку они утверждали, что женщины не обладают необходимыми навыками и силой для того, чтобы кроить и изготовлять эти тяжелые корсеты. По тем же причинам они монополизировали и изготовление мундиров, плащей и костюмов для верховой езды, наладив таким образом специализированную торговлю, став поставщиками двора и аристократии. Получается, что они были предшественниками современных портных, изготовляющих мужскую одежду на заказ.
Эта мужская прерогатива изготавливать корсеты распространилась по всей Европе: в каждом городе появился свой корсетный мастер. Они были очень важными персонами в своей профессии и к XVIII в. стали мишенью для карикатуристов, которые безжалостно отображали суть работы корсетного мастера в духе «ничего-себе-работка-если-понимаете-о-чем-я». Однако Французская революция положила конец их монополии. Связь с королевским двором погубила их, а когда появились более легкие материалы и были разработаны улучшенные технологии, женщины-кутюрье приняли эстафету в изготовлении корсетов, так же как и в пошиве платьев. К тому времени, когда в 1850-е гг. появилась швейная машинка, всплеск корсетного бизнеса был так мощен, что сотни женщин получили работу в этой отрасли.

И все же ни одному последующему столетию не удалось превзойти XVIII в. изобилием и разнообразием в одежде. Это было богатое столетие, когда каждый желал щегольнуть остроумием, благоразумием и изобретательностью, – возможно, самый элегантно одетый век в истории. Красота и очарование женской одежды достигли высшей точки, и корсеты были великолепны. Они укоротились, их можно было шнуровать спереди, сзади или обоими способами. Талия была туго затянута, а груди приподняты и выпирали, подобно двум пышкам. Общий вид получался очаровательный и чрезвычайно женственный: широкие юбки, собранные в складки, выгодно оттенялись тугими лифами.