Эпицентр удачи

1

В которой сталкер по кличке Лемур едва не расстается
с жизнью, но чудом выкручивается и находит доказательство
правдивости старой легенды

В детстве я частенько подумывал, что буду делать, если найду волшебную палочку, способную ис­полнить пусть одно, зато любое желание. Ан нет — не случилось... Фантазии так и остались фанта­зиями. Но, наверное, именно подсознательные поис­ки этой самой волшебной палочки привели меня в Зону, и теперь я лежал рядом с рухнувшей и проржа­вевшей высоковольтной опорой, в жидкой грязи, пах­нущей когда-то пролитыми здесь нефтепродуктами, на меня падали крупные капли кислотного дождя, а впереди, прямо по ходу моего предполагаемого дви­жения, вибрировал воздух. Знаете, как над костром. Только огня видно не было, потому что не костер это был, а весьма распространенная в здешних местах аномалия. На местном жаргоне "Трамплин". Что это за хрень — пусть очкарики разбираются, с моей же, сугубо утилитарной точки зрения, соваться туда не стоило, поскольку там притаилась сама смерть. Почти невидимая, словно капкан на крупного зверя, но куда более, чем капкан, страшная. В пасмурную погоду и в дождь аномалию трудно заметить, а во время пере­стрелки так и вовсе можно нарваться, не глядя, поэто­му здорово выручал купленный у Сидора детектор. А кто пожадничал... Видал я, что от них оставалось...

Такие трупы даже обыскивать зачастую не имеет смысла — в рюкзаке мало что целого остается, а банки с тушенкой, к примеру, выворачивает натурально на­изнанку, жестью внутрь, мясом наружу. Хотя трупы чаще всего тоже валялись мясом наружу, так что не­кая логика в действии аномалий все же проглядывала.

Я лежал уже с полчаса, отдыхал. Для меня, знае­те, сложное препятствие всегда повод для отдыха. И не потому, что лень вперед меня родилась, как говаривают обо мне друзья-сталкеры, а как раз напро­тив. Пашу я, как лошадь, так что только перед очеред­ной смертельной ловушкой и отдыхать.

Закатное солнце с трудом пробивалось через плот­ную пелену туч, в такую погоду день с вечером хрен различишь, но вот что мне, правда, не понравилось, так это хриплый собачий лай, раздававшийся возле брошенного после аварии на АЭС элеватора. Вообще-то к псевдособакам, стаями рыскающим по Зоне, я давно привык — твари не очень большие, точный пистолетный выстрел срубает такую наглухо. Плохо, когда они стаями нападают, а это бывает частенько, тогда и автомат не всегда может выручить, особенно если, как сейчас, маневрирование затруднено усло­виями местности. Справа от меня валялась опора ЛЭП, вросшая в размокшую глину отростками прово­дов, по которым когда-то бежал в страну ток от Чер­нобыля, с другой мешал отходу бетонный забор трансформаторной подстанции. А впереди, аккурат между ними, вибрировал воздух над аномалией. Так что, если нападет стая псевдособак, особенно скакать будет негде, но дело даже не в этом. Лично для меня страшны не сами псевдособаки — видал я их во всех видах, — а военные вертолетчики, патрулирующие Зону с воздуха. Стаи псевдособак привлекали их как веселое безопасное развлечение. Пострелять с воздуxa, а потом ободрать хвосты, хорошо идущие на чер­ном рынке как экзотический мех, — не развлекуха ли? Да еще с пользой для кошелька.

Но беззаботное веселье военных, охраняющих Зо­ну, для сталкеров вроде меня могло запросто обер­нуться бедой. Наш брат в реалиях зоны отчуждения с любой стороны вне закона, и моя жизнь, равно как жизнь любого из сталкеров, не стоит даже четверти хвоста псевдособаки. Стрелять в меня или не стре­лять, для военных не вопрос совести, а вопрос эконо­мии боеприпасов. Или вопрос получения взятки, что тоже случалось нередко. Хвостом собачьим от них, понятное дело, хрен откупишься, а вот пара банок ту­шенки уже реально могла спасти жизнь. Если же при тебе есть какой-нибудь из зоновских артефактов, пусть даже вроде распространенной "Медузы", тогда твои шансы на выживание возрастают еще больше. Хотя с военными договариваться опасно. Например, Витя Бизон, будучи задержанным на кордоне, слил почти всю амуницию, получил сначала добро на проход, а потом, шагов через тридцать, очередь в спину. Так что я с вояками старался пересекаться по минимуму, ради чего прикупил у Сидора всечастотный радиосканер, помогающий слышать переговоры любой группы, вы­ходящей в эфир. Я его включил и тут же услышал го­лос, искаженный шипением радиопомех:

— Ветер, я База! Хорош собак пасти! Пройди вдоль железки, там мутанты шалят недалеко от восьмого кордона.

— Принял, База. Выдвигаюсь.

Через минуту в воздухе послышался клекот турбин, и из-за бетонной громады элеватора выплыл, посте­пенно набирая скорость, тяжелый штурмовой верто­лет, раскрашенный камуфляжными пятнами.

— База, тут хрен какой-то залег за элеватором. Вальнуть по ходу?

Я вздохнул и стянул с плеча автомат с подствольным гранатометом. Против бронированной вертушки не ахти какое вооружение, тут бы "ПЗРК" лишним не оказался, но хоть какой-то ответ. Правда, выстрел к подствольнику оставался только один, но вояки-то этого не знали! Не получится сбить, может, выйдет взять на испуг.

— Ветер, я же приказал отставить развлечения! Че, помехи, блин, мешают восприятию или уши надо прочистить? Так я, блин, прочищу по возвращении, только через другое отверстие. Давайте живо на кор­дон!

— Принял! — кисло ответил вертолетчик.

Винтокрылое чудовище пролетело прямо надо мной, обдав ветром, воем турбин и жарким керосино­вым перегаром. Только затихло, снова послышался лай псевдособак — стая огибала элеватор, двигаясь в мою сторону. Но и без этой причины пора было выби­раться, а то встречать ночь в Зоне под открытым не­бом мне хотелось меньше всего. Сложность состояла в том, что впереди, между забором и рухнувшей решетчатой фермой, маячила аномалия, а назад по оврагу возвращаться, во-первых, было не близко, во-вторых, небезопасно. Там на одном из участков сильно фони­ло, а радиация вызывала у меня какой-то иррацио­нальный ужас. Не очень приятно сознавать, что с ка­ждым щелчком счетчика Гейгера тебя прошивает хоть и очень малокалиберная, но весьма убойная пуля, разрывающая клеточные мембраны, калечащая хро­мосомы и отрывающая куски аминокислот твоего еще не старого и вполне работоспособного тела. В связи с этим бзиком я довольно много денег тратил на антирад, компенсирующий последствия ионизирующей атаки на тело. Я закупал его у Сидора пачками, но ста­рался не попадать в места, где его надлежало исполь­зовать. Однако иногда избежать таких мест не удава­лось, поскольку другие маршруты в выбранном на­правлении грозили куда более быстрой смертью.

В принципе любой другой сталкер, оказавшись в моем положении, предпочел бы отмахать полтора ки­лометра назад по оврагу через зараженное место, чем переть на аномалию. Но мне, даже без оглядки на ра­диацию, крюк в три километра с выходом к той же подстанции, но с другой ее стороны, казался непомерной растратой личных ресурсов. И пусть друзья считают меня лентяем, пусть ко мне прилипло про­звище Лемур, но я-то знал, что это не лень, а рацио­нальное использование собственного времени и сил.

Короче, я решил двигаться прямо. По крайней ме­ре, попытаться это сделать, перед тем как принять ре­шение об отходе обратно. Дело в том, что при всей опасности аномалий определить их границы довольно легко. А за этими границами они не действуют. Не факт, конечно, что встретившуюся мне аномалию можно было запросто обогнуть — могли помешать за­бор и валявшаяся справа опора, но попытаться все же стоило. Самое смешное, что, как говорил Бес, способ определения границы аномалий придумали не стал­керы. Придумал его какой-то писатель-фантаст, или, точнее, писатели, потому что они вместе свои книжки варганили. Типа братья. Так вот они в одной книжке про что-то вроде нашей Зоны писали, задолго до ее реального появления. Только там Зона возникла не на месте чернобыльской катастрофы, а хрен знает вооб­ще от чего. Наверное, от высадки инопланетян, фан­тасты такую хрень любят. Но Зона как Зона — с ловушками, сталкерами, артефактами, вояками, мутан­тами и всеми делами. Вот только, говорят, бандитов у тех писателей не было. Не предусмотрели. А разные аномалии были. И сталкер, про которого речь, кидал перед собой гайки, чтобы понять, где они нормально падают, а где аномально. Хороший способ. Мне он много раз жизнь спасал.

Я повесил автомат за спину и ползком двинулся вперед, туда, где за пеленой дождя едва заметно виб­рировал воздух. Вскоре запищал индикатор. Сначала сигналы звучали с приличными интервалами, потом все чаще и чаще. Дальше двигаться было нельзя, по­этому я вытащил из рюкзака мешочек с болтами, дос­тал одну железяку, взвесил в руке, примерился и мет­нул вперед, как гранату. Болт очертил дугу, но на зем­лю упасть ему было не дано — почти однородное пространство, с чуть иным, чем у воздуха, коэффи­циентом преломления, вдруг взорвалось, подобно бомбе, раскидав вокруг воздух ударной волной и грязь жидкими брызгами. Болт при этом разнесло в пыль, на мой взгляд, от него вообще ничего не осталось.

— Мощная... Псевдособака ее раздери! — выругал­ся я.

Пришлось взять еще один болт и кинуть так, чтобы он упал рядом с забором подстанции. Но я чуть ошиб­ся, железка попала в бетон, отскочила на метр и попа­ла в зону аномалии. Воздух снова ухнул, а меня окати­ло потоком жидкой грязи. Стало ясно, что между за­бором и аномалией лезть не стоит. Тогда я метнул болт вправо, чтобы прикинуть, каков зазор между аномалией и рухнувшей опорой ЛЭП. Зазора не ока­залось — болт не успел коснуться земли рядом с ре­шетчатой фермой, как воздух взорвался, завертелся вихрем, а затем снова жахнул так, что у меня капюшон с головы сорвало.