Судьба шута

I

Ящерицы

Иногда кажется несправедливым, что события далекого прошло­го могут преодолеть пропасть лет и вонзить свои когти в твою жизнь, а потом изменить будущее. Однако возможно, именно в этом и заключается вселенская справедливость: мы есть то, что сами сделали в этой жизни, и то, что было сделано с нами. И в этом мы все равны.
Иными словами, все, что сказал мне Шут, и все, что осталось несказанным, слилось в единое целое. И в результате я его пре­дал. Однако я считал,что действую для его же блага — и своего собственного. Он предсказал, что, если я отправлюсь на остров Аслевджал, он погибнет и Смерть, возможно, предпримет очеред­ную попытку прибрать меня к рукам. Шут обещал сделать все, что в его силах, чтобы я выжил, поскольку этого требовали его грандиозные планы изменения будущего. Но я еще не забыл сво­его последнего столкновения со смертью, и его обещания казались мне скорее пугающими, чем утешительными. Кроме того, он не­взначай обмолвился, что, как только я окажусь на острове, мне придется выбирать между нашей дружбой и верностью принцу Дьютифулу.
Возможно, у меня хватило бы сил посмотреть в лицо обеим опасностям и достойно противостоять им, но лично я в этом сомневался. Любой из них, взятой в отдельности, хватило бы, чтобы лишить меня присутствия духа, а уж о том, чтобы столк­нуться с двумя этими невзгодами, мне и подумать было страшно.
И потому я отправился к Чейду. Я рассказал ему, что поведал мне Шут. И мой старый наставник позаботился о том, чтобы мы отплыли на Внешние острова без Шута.
В Олений замок пришла весна. Мрачная каменная цитадель по-прежнему стояла на крутых скалах над городом Баккип, но на холмах внизу сквозь сухую прошлогоднюю траву начала проби­ваться жизнерадостная молодая зелень. Голые ветви деревьев оку­тала зеленая дымка из крошечных листочков, зимние кучи бурых водорослей на черном берегу у подножия скал унес прилив. Вер­нулись из теплых краев птицы, и их песни звенели среди поросших деревьями холмов и на побережье, где чайки сражались друг с другом за лучшие места для гнезд. Весна даже сумела пробраться в мрачные залы и под высокие потолки замка, первые цветы и зе­леные веточки украшали каждый уголок Оленьего замка и двери комнат.
Теплый ветер развеял мою тоску. Естественно, заботы и тревоги никуда не делись, однако весна наделена великим могуществом, и ей по силам заставить человека забыть о неприятностях. Ко мне постепенно возвращалось здоровье и силы; таким молодым я не чувствовал себя, даже когда мне было двадцать. Я не только на­чал набирать вес, у меня снова появились мускулы и тело, какое должно быть у здорового человека моих лет. Не слишком умелое лечение Силой исцелило и мои старые раны — боль, испытанную во время занятий с Галеном, ранения, полученные во время сраже­ний, и страшные шрамы, оставшиеся после страшных дней в подзе­мелье Регала. Все исчезло. У меня практически не болела голова, зрение больше не отказывало, когда я уставал, а утренний холод не причинял страданий. Теперь я жил в теле сильного, здорового зверя. Нет ничего восхитительнее ощущения силы и ясного весен­него утра.
Я стоял на башне и смотрел на волнующееся море. У меня за спиной в кадках со свежеудобренной землей росли маленькие фрук­товые деревья, усыпанные бело-розовыми цветами. В горшках по­меньше наливались силой бутоны вьюнков. Длинные зеленые ли­стья шароцветов тянулись вверх, точно разведчики, посланные проверить, хорош ли воздух. В некоторых горшках из земли торчали лишь коричневые стебли, растения ждали наступления теп­лых дней.
Среди горшков и кадок были расставлены изящные статуи и удобные скамейки. Защищенные от ветра свечи ждали прихода летних вечеров, чтобы озарить их своим мягким сиянием. Кетрик-кен восстановила Сад Королевы, вернув ему прежнее великолепие. Здесь, на самом верху башни, было ее убежище. Его простота на­поминала о Горном Королевстве, где она родилась и выросла, но само существование уходило корнями в далекое прошлое Олень­его замка.
Охваченный беспокойством, я некоторое время шагал по тро­пинке, которая шла по периметру сада, но потом все-таки сумел заставить себя остановиться. Мальчик не опаздывает. Это я при­шел слишком рано. Он вовсе не виноват в том, что минуты тянутся бесконечно. Волнение отчаянно сражалось с нежеланием делать то, что меня вынудили, пока я ждал своей первой встречи наедине с сыном Баррича. Моя королева поручила мне позаботиться об образовании Свифта, она хотела, чтобы я научил его грамоте и владению оружием. Мне совсем не хотелось с ним заниматься. Мальчик был не только Одарен, но и невероятно упрям. Два этих качества в сочетании с сообразительностью могли доставить ему массу неприятностей. Королева издала указ, в котором говорилось, что Одаренных следует уважать, но многие продолжали считать, что лучшим лекарством для них являются петля, нож и костер.
Я прекрасно понимал, почему королева поручила Свифта моим заботам. Баррич выгнал его из дома, когда мальчишка категори­чески заявил, что не желает подавлять свой Дар. Однако Баррич вырастил и воспитал меня, когда от меня отказался мой собст­венный венценосный отец, поскольку я родился бастардом, которо­го он не осмелился признать. Так что я был обязан сделать для сына Баррича то, что тот сделал для меня, хотя и не мог позво­лить мальчику узнать, что я Фитц Чивэл и воспитанник его отца.
Вот почему я ждал Свифта, тощего парнишку десяти лет, с та­ким же волнением, как если бы мне предстояла встреча с самим Барричем. Я с удовольствием вдохнул холодный утренний воздух, напоенный ароматами весенних цветов, и напомнил себе, что наши занятия продлятся не слишком долго. Очень скоро мне предстоит сопровождать принца на Аслевджал, один из Внешних островов. А до тех пор, сказал я себе, можно и потерпеть и поработать над обременительным поручением моей королевы.
Дар позволяет почувствовать появление другого живого суще­ства, и потому я повернулся к тяжелой двери, прежде чем Свифт успел ее открыть. Мальчик вошел и тихонько притворить дверь за собой. Несмотря на долгий подъем по крутой лестнице, он не запыхался и дышал ровно. Оттуда, где он стоял, меня было очень хорошо видно из-за деревьев, и я остался на своем месте, чтобы понаблюдать за ним.
Свифт был одет в простой синий костюм, как и подобает пажу в Оленьем замке. Чейд прав — из него получится отличный воин, владеющий боевым топором. Мальчик был очень худым, как и все шустрые мальчишки его возраста, но я видел, что со временем он раздастся в плечах, как его отец. Вряд ли Свифт вырастет очень высоким, однако явно будет достаточно крепок, чтобы не пережи­вать из-за своего роста. Природа наградила его темными глазами и вьющимися волосами Баррича, а от Молли он взял линию под­бородка и разрез глаз. Молли, моя потерянная любовь и жена Баррича... Похоже, мне придется труднее, чем я полагал.
Я увидел, что Свифт почувствовал мое присутствие, и замер на месте, дожидаясь, когда он меня заметит. Несколько мгнове­ний мы оба стояли молча. Затем он прошел по тропинке и встал передо мной. Его старательному поклону не хватало изящества.
— Милорд, я Свифт Одаренный. Мне сказали, что я должен предстать перед вами, и я выполняю приказ.
Я видел, что мальчик потратил немало сил, чтобы выучить по­ложенные при дворе фразы. Однако прямое упоминание о Зве­риной магии в качестве дополнения к собственному имени прозву­чало словно вызов, как будто он хотел выяснить, действует ли защита королевы здесь, когда он наедине со мной. Он посмотрел мне в глаза, и его взгляд, с точки зрения большинства благородных лордов, был весьма дерзким. Но тут я в очередной раз напомнил себе, что я вовсе не благородный лорд. О чем и сказал.
— Никто не называет меня "милорд", приятель. Меня зовут Том Баджерлок, я солдат из стражи королевы. Ты можешь назы­ вать меня мастер Баджерлок, а я стану звать тебя Свифт. Согла­ сен?
Он дважды моргнул, а потом кивнул. Впрочем, он тут же по­нял, что нарушил правила, и сказал:
— Да, господин. Мастер Баджерлоц.
Хорошо, Свифт. Тебе известно, зачем тебя прислали ко мне? Он прикусил верхнюю губу, затем сделалмглубокий вдох и от­ветил:
— Полагаю, я кого-то огорчил.
— И он снова посмотрел мне в глаза.
— Но я не знаю, что я сделал и кто мной недоволен.
— За­ тем, с намеком на вызов, он добавил:
— Я таков, какой я есть. Ес­ ли дело в том, что я Одарен, тогда это несправедливо. Наша коро­ лева сказала, что моя магия не должна влиять на то, как со мной обращаются другие люди.
У меня перехватило дыхание: я смотрел на мальчика, а видел его отца. Бескомпромиссная честность и решимость говорить прав­ду всегда отличали Баррича. Но в резком ответе Свифта я узнал вспыльчивость Молли. На мгновение я потерял дар речи.
Мальчик понял мое молчание как неудовольствие и опустил глаза. Но его плечи были по-прежнему гордо расправлены, потому что он не понимал, какое преступление совершил, и не собирался ни в чем раскаиваться, пока ему не скажут, в чем его вина.
— Ты никого не огорчил, Свифт. И скоро увидишь, что неко­ торых обитателей замка твой Дар совершенно не беспокоит. Мы отделили тебя от остальных детей вовсе не поэтому. Скорее для твоего блаШ. Твое знание грамоты превосходит знания твоих ро­ весников. Но мы не хотим определять тебя к старшим ученикам. Кроме того, было решено, что тебе полезно научиться владеть боевым топором. Думаю, именно по этой причине меня выбрали на роль твоего наставника.
Свифт резко поднял голову и посмотрел на меня в смущении и тревоге.
— Боевый топором?
Я кивнул ему и самому себе. Старые штучки Чейда. Совершен­но очевидно, что мальчика не спросили, хочет ли он научиться владеть этим видом оружия. Я нацепил на лицо улыбку и заявил: Ясное дело, боевым топором. Солдаты Оленьего замка еще помнят, что твой отец великолепно им владел. А поскольку ты уна­следовал его телосложение и очень на него похож, совершенно естественно, что его любимое оружие должно стать и твоим.
— Я совсем не похож на своего отца, мастер Баджерлок..
Я чуть не рассмеялся вслух, не от радости, разумеется, а потому что в эту минуту мальчик как никогда походил на Баррича. Я чув­ствовал себя ужасно странно, глядя сверху вниз на мальчишку, который хмурился в точности как мой наставник. Мне пришлось напомнить себе, что передо мной просто мальчишка десяти лет от роду.
— По мнению королевы и ее советника Чейда, ты достаточно похож на него, — холодно проговорил я. — Ты намерен возражать против их решения?
Мои слова повисли в воздухе. Я даже увидел мгновение, когда он принял решение, и почти сумел прочитать его мысли. Он мо­жет отказаться. Но тогда его посчитают неблагодарным и отпра­вят домой к отцу. Лучше смириться с неприятным приказом и остаться. И потому он тихо проговорил:
— Нет, мастер. Я принимаю их волю.
— Это хорошо, — с напускной сердечностью ответил я.
Однако прежде чем я продолжил, он добавил:
— Но я уже умею обращаться с оружием. С луком, мастер Бад­ жерлок. Я не говорил раньше, поскольку не знал, что это кому- нибудь интересно. Но если я должен пройти обучение в качестве воина и пажа, я уже выбрал для себя оружие.
Интересно. Не говоря ни слова, я несколько минут разглядывал его. Я видел в нем достаточно черт Баррича, чтобы знать, что он не станет впустую хвастаться умением, которым не обладает.
— Хорошо. Можешь показать, насколько хорошо ты владеешь луком. Но это время отведено для других занятий. Нам позволе­ но брать рукописи из библиотеки замка.
Я ждал, что он ответит.
Свифт коротко кивнул, но снова вспомнил о манерах и сказал:
— Да, мастер.
— Отлично. В таком случае встретимся здесь завтра. В тече­ние часа мы будем заниматься чтением и письмом, а затем спу­стимся на оружейный двор.
И я снова стал ждать ответа.
— Да, мастер... Мастер?
— Слушаю тебя.
Я хорошо держусь в седле. Правда, я давно не ездил вер­хом — весь прошедший год отец не подпускал меня к животным. Но я не разучился. У меня очень неплохо получается.
— Молодец, что сказал, Свифт.
Я знал, на что он рассчитывает, и, взглянув в его лицо, увидел, как он помрачнел, услышав мой уклончивый ответ. Я же охладил его пыл почти машинально: мальчику его лет не следует даже ду­мать о связи с животным. Однако когда он опустил голову, я вспо­мнил о годах своего одиночества. Баррич изо всех сил старался защитить меня от Дара. Да, я прекрасно понимал, что он делал это из любви ко мне, но понимание не прогнало воспоминаний о боли. Я откашлялся и постарался, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно.
— Ну ладно, Свифт. Встретимся завтра. Да, и надень старую одежду. Нам придется попотеть и немного испачкаться.
Мальчишка смущенно посмотрел на меня.
— Ну? В чем дело, приятель?
— Я... я не могу. Понимаете, у меня больше нет старой одеж­ды. Только два костюма, которые мне дала королева.
— А что случилось с твоей старой одеждой?
— Я... ее сжег. Неожиданно в его голосе прозвучал вызов, и, сжав зубы, он поднял на меня глаза. Я хотел спросить зачем, но понял, что и сам знаю. Мальчишка намеренно уничтожил все, что связывало его с прошлой жизнью. Несколько мгновений я размышлял, не заставить ли его сказать об этом вслух, но потом решил, что ничего таким способом не до­бьюсь. Конечно же, ему и самому стыдно, что он выбросил хорошую одежду. По-видимому, его разногласия с отцом зашли слишком далеко. Ясный весенний день вдруг перестал меня радовать, но я лишь пожал плечами.
В таком случае надень то, что у тебя есть, — резко сказал я, надеясь, что мальчишка не слишком обидится на мой тон.
Он стоял и смотрел на меня, и я понял, что должен официально его отпустить.
— Можешь идти, Свифт. Увидимся завтра.