Как убивали "Спартак"

СЛОВО "СПАРТАК я выговорил, конечно же, позже, чем "папа" и "мама". Но, клянусь, ненамного позже.
Впрочем, в моей помешанной на футболе семье и не могло быть иначе. Озорная и яркая Одесса, где появились на свет мои родители, никогда по-настоящему не подчинялась власти украинской столицы — Киева. Во все времена она гордо называла себя "вольным городом".
Массовое "боление" за московский "Спартак" в противовес его главному конкуренту, киевскому "Динамо", было одним из признаков этой внутренней свободы.
За свой "Черноморец", конечно, болели тоже — вот только серьезными успехами он баловал редко. Значит, надо было выбрать кого-то на большой орбите. Недаром и лучшие одесские игроки, если им предоставлялась свобода выбора, уезжали в основном не в Киев, а в "Спартак"…
Еще до того как я родился, уехала и вся моя семья. Не в "Спартак", конечно, а в Москву. Но, по сути, это было одно и то же.
Около 40 лет назад мой дядя, знаменитый поэтпесенник Игорь Шаферан ("Ромашки спрятались…", "Мы желаем счастья вам" — эти популярнейшие произведения принадлежат его перу), выходил из московского роддома, где только что появилась на свет его дочь.
Гарик, как его называли в семье, в глубине души был чуть-чуть опечален — он-то хотел сына. Который смог бы продолжить болельщицкий род.
Возможности долго находиться в роддоме у Шаферана не было — его ждала важная встреча.
И вдруг родители поэта — мои бабушка с дедом — увидели в окно, как он остановился в саду около роддома и страстно, размахивая руками, принялся что-то обсуждать с незнакомыми людьми.
Встревоженные, они решили спуститься вниз и узнать, в чем дело. И едва услышали первые звуки разговора, все стало ясно. Ярый спартаковец Шаферан встретил на своем пути поклонника московского "Динамо". Слово за слово — и вокруг спорщиков тут же образовалась толпа. Рождение дочки и предстоящая деловая встреча тут же отошли на второй план…
Вот и посудите сами после этой истории — имел ли я хоть один шанс не начать болеть за "Спартак"?
"Спартачами" у нас в семье были все: два деда, отец, дядя… Даже бабушка — и та не осталась в стороне. По ее рассказам, когда вся семья собиралась вместе у те левизора и красно-белые забивали гол, от нашего дружного вопля были готовы рухнуть стены соседних домов. И вот в 1981-м меня, восьмилетнего, решили первый раз взять на стадион. Момент подбирали долго — "телевизионным" болельщиком я уже был года два, но первый живой футбол не должен был закончиться для ребенка разочарованием. А ну как щелкнет что-то в детском сознании — и потеряет он интерес к футболу и к "Спартаку"?
Или, что еще хуже, начнет болеть за кого-то другого?
Но тут ситуация казалась беспроигрышной.
В финале Кубка СССР "Спартак" встречался с СКА из Ростова-на-Дону. Ростовчане особой опасности не представляли — в чемпионате плелись чуть ли не на последнем месте. Спартаковцы же, всегда считавшиеся самой "кубковой" командой, не выигрывали этот турнир 11 долгих лет — и зверски по этому самому Кубку проголодались. К тому же финал проходил в День Победы. И вот два деда—ветерана Великой Отечественной при всех орденах, дядя, отец и я медленно, растягивая удовольствие, идем в Лужники…
…"Спартак" проиграл. Защитник красно-белых Мирзоян первый раз в жизни не забил пенальти, а ростовский нападающий Андреев в конце матча использовал чуть ли не единственный голевой момент у СКА. В противоборстве тестя и зятя — тренировавшего "Спартак" Константина Бескова и возглавлявшего ростовчан Владимира Федотова — победителем вышел младший. Я рыдал горючими слезами и уж никак не мог себе представить, что лет через 20–25 смогу обсудить ту сенсацию со всеми ее героями, а ранивший тогда меня в самое сердце Федотов станет главным тренером "Спартака"…
За "Спартак", вопреки опасениям взрослых, я после того матча болеть не перестал. Наоборот — пережитая драма притянула меня к команде еще крепче.
В том же году отец где-то раздобыл самодельную спартаковскую эмблему из какой-то грубой ткани и нашил ее на обычную красную футболку. О настоящей атрибутике мы тогда и не мечтали, так что эта майка стала для меня реликвией, я гонял в ней в футбол, ходил в теннисную секцию… Жалко, что тогда была единая школьная форма,— будь у меня такая возможность, на уроках появлялся бы тоже в ней.
В 14 лет я стал ходить на стадион постоянно. Одна из коллег отца по НИИ связала для меня спартаковские шарф и лыжную шапочку. Дядя написал песню о "Спартаке", которую группа "Бим-Бом" под рев болельщиков исполнила на чествовании команды по случаю ее золотых медалей в 1987 году. Все ее слова — от "Создали на Трехгорке команду наши деды, и многим полюбился задор ее атак…" до "…болеют сотни тысяч, болеют миллионы — но большинство болеет за "Спартак"" — я готов был пропеть и сыграть на гитаре, даже если бы меня разбудили посреди ночи.
В 16, когда на последней минуте решающего матча против киевского "Динамо" Валерий Шмаров забил победный гол со штрафного удара, я сорвал себе голос на целую неделю. А тот миг, когда еще в середине полета мяча меня озарило, что он окажется в сетке, отчетли во помню до сих пор. И готов сейчас, 17 лет спустя, повторить фразу, написанную мною в дневнике: "До сих пор иногда кажется, что это — счастливый сон".
Буду помнить и то, как через год, осенью 1990-го, Владимир Маслаченко взял меня, начинающего репортера, только что сделавшего с ним интервью, в комментаторскую кабину на матч "Спартака" с ЦСКА. Я чувствовал себя наверху блаженства, помогая знаменитому телекомментатору со статистикой. Но иногда мне казалось, что я готов взорваться изнутри,— ведь не то что кричать, а шептать было запрещено. Прямой эфир на весь Советский Союз! А эмоции клокотали и рвались наружу.
Но я выдержал. И ко второму тайму, немного успокоившись, начал понимать, что такое смотреть на футбол взглядом не болельщика, а журналиста. Тогда жизнь заставила — и лишь много позже я начну получать от этого удовольствие.
Любить "Спартак" ведь можно по-разному. Это можно делать где-то глубоко внутри себя, не оглушая соседа истошным воплем: "Гол!", не обвиняя судью на весь стадион в нетрадиционной сексуальной ориентации и не проклиная "грубиянов" - противников. Любить "Спартак" можно и ценя тех, кто играет против него. И спокойно признавая, что соперник сегодня был сильнее.