Ты умеешь хранить секреты?

1

Конечно, у меня есть секреты.
Еще бы! У каждого имеется хоть парочка секретов. Совершенно нормальное явление. Уверена, что у меня их не больше, чем у любого другого.
Я имею в виду не глобальные, эпохальные секреты. Не типа того «президент-задумал-бомбшъ-Японию-и-только-УишьСмит-шсюобенчшасти-мир». Всего лишь обычные, банальные, маленькие секреты. Вроде тех, что я мшу перекислить с ходу и наугад, не слишком копаясь в памяти:
1. Моя сумочка от Кейт Спейд — подделка.
2. Я люблю нищи! яорес — самый отстойный напиток во Вселенной.
3. Понятая не имею, за что ршует НАТО. И вообще что это такое.
4. Мой вес девять стоунов три фунта^*, а не восемь стоунов три фунта, как считает мой бойфренд Коннор^**.
5. Я всегда считала, что Коннор чем-то смахивает на Кена. Того самого, приятеля Барби.

^* 1 стоун — 14 фунтов (6, 35 кг), — Здесь и далее примеч. пер.
^** Хотя могу сказать в свое оправдание, что собираюсь сесть на диету, как только во всем ему признаюсь. Вообще-то, если уж честно, разница только в единицу!

 

6. Иногда, прямо в момент страсти в постели, меня так и подмывает рассмеяться.
7. Я лишилась девственности с Дэнни Нусбаумом в спальне для гостей, пока мама и папа внизу смотрели по телевизору «Бен Гура».
8. Я уже выпила вино, которое отец велел мне хранить двадцать лет.
9. Сэмми, золотая рыбка моих родителей, совсем не та самая золотая рыбка, за которой па и ма просили меня присмотреть, когда уезжали в Египет.
10. Когда моя сослуживица Артемис доводит меня до белого каления, я потчую ее растение апельсиновым соком (то есть фактически каждый день).
11. Однажды мне приснился совершенно бредовый лесбийский сон насчет Лиззи, моей соседки по квартире.
12. Мои стринги врезаются в кожу.
13. В глубине души я всегда свято верила, что отличаюсь от окружающих, что не такая, как все, и что вот-вот, прямо за углом, меня ждет новая, волнующая жизнь.
14. Понятия не имею, о чем распространяется этот тип в сером костюме»
15. И вообще напрочь забыла его имя.
А ведь впервые я увидела его всего десять минут назад.
— Мы верим в созидательные союзы, построенные по законам логистики, — дребезжит он гнусавым, монотонным голосом, — и стараемся не отступать от них.
—Да, конечно, — жизнерадостно киваю я, словно призывая всех и каждого поддержать оратора.
«Логистика». Это еще что за штука?
О Боже! Что, если меня спросят?
Не дури, Эмма. С чего это они вдруг потребуют объяснить, что означает слово «логистика», меня, такого же специалиста по маркетингу? Да я просто по определению обязана знать подобные вещи. Но если в разговоре еще раз всплывет это слово, я тут же сменю тему. Или скажу, что я лучше разбираюсь в постлогике, или придумаю еще что-нибудь в этом роде.
Сейчас самое главное выглядеть уверенной и деловитой. Уж это я смогу. Раз мне выпал такой редкий шанс, я его не профукаю.
Я сижу в офисе штаб-квартиры «Глен ойл» в Глазго и любуюсь своим отражением в оконном стекле.
Выгляжу я классно — просто топ-бизнесвумен. Волосы распрямлены, в ушах скромные серьги, в точности как советуют носить в статьях «Как-получить-престижную-работу», и еще на мне шикарный новый костюм. (Вернее, практически новый. Я купила его в магазине «Кансер рисеч»^*, пришила пуговицу взамен потерянной, так что ни в жизнь не отличить!)
Здесь я представляю «Пэнтер корпорейшн», то есть фирму, где работаю. Это совещание должно окончательно узаконить соглашение о продвижении на рынок нового клюквенного энергетического напитка «Пэнтер прайм» между нашей фирмой и «Глен ойл», и я только сегодня специально прилетела из Лондона, за счет компании, конечно.
Как только я появилась, маркетинговые типы из «Глен ойл» затеяли одну из своих длинных выпендрежных «кго-путешествовал-больше» бесед о воздушных милях и новом ночном рейсе в Вашингтон. Я тоже принялась врать, и, по-моему, вполне убедительно, если не считать того, что заявила, будто летала в Оттаву на «конкорде». Прозвучало это солидно, хотя^ позже оказалось, что «конкорд» не летает в Оттаву. Но, по правде говоря, мне впервые пришлось путешествовать куда-то по делам.

 

^* Сеть благотворительных магазинов, куда желающие отдают вещи бесплатно; средства от продаж идут на исследования по борьбе с раком.

О'кей. Если уж совсем честно, это первая сделка, в которой я участвую. Точка. Одиннадщпъ месяцев я проработала в «Пэнтер корпорейшн» стажером службы маркетинга, и до этих пор мне всего-навсего милостиво позволяли распечатывать копии документов, оповещать других сотрудников о совещаниях, сгонять за сандвичами и брать вещи босса из химчистки.
Так что сегодняшнее задание — что-то вроде большого прорыва. Я питаю крохотную тайную надежду, что, если все пройдет хорошо, меня, возможно, и повысят. Объявление настиг моей вакансии гласило: «Возможность повышения по истечении года», а в понедельник у меня ежегодная аттестация, которую обычно проводит мой босс Поя. Я просмотрела раздел «Аттестации» в руководстве для служащих компании, и там было сказано, что это «идеальная возможность для обсуждения вероятных перспектив карьерного роста».
Карьерный рост!
При мысли об этом я ощущаю в груди знакомый укол самолюбия. Все же покажу отцу, что я не совсем уже конченая неудачница. И маме, И Керри. Представляете, заявляюсь я домой и этак небрежно бросаю: «Кстати, меня повысили. Теперь я полноправный специалист по маркетингу»,
Эмма Корриган, руководитель службы маркетинга.
Эмма Корриган, стерший вице-президент, служба маркетинга.
Если сегодня все пройдет как надо. Пол сказал, что условия сделки обговорены, все улажено н мне остается только кивать, пожимать руки, а на такое способна даже я. И пока, похоже, волноваться нет причин.
Конечно, я действительно не врубаюсь в смысл их рассуждений, то есть не понимаю примерно девяносто процентов того, что здесь говорится. Впрочем, я не понимала ровно столько же французских слов на устном выпускном экзамене в школе и все же получила В*.
— Смена марки.,, анализ... рентабельность...
Мужчина в сером костюме все еще нудит по поводу неизвестно чего. Я, по возможности незаметно, подвигаю ноготком его визитку и вытягиваю шею.
Дуг Гамильтон. Ну да, верн©1 О'кей, это я вполне могу запомнить. Дуг. Дуга. Легко.
Я представляю тонкую дужку сережки. Вместе с «гам». Шум-гам... который утонул в иле... и... Нет, лучше просто записать.
Я записываю в блокноте: «Смена марки», «Дуг Гамильтон» — и неловко ерзаю на стуле. Господи, до чего же трусики неудобные! Черт, стринги даже в лучшем случае нельзя назвать слишком удобными, но эти просто кошмар. Вообще-то это вполне естественно, ведь они на два размера меньше, чем нужно. Их же покупал Коннор. Он и сказал продавщице, что я вешу восемь стоунов три фунта. Вот она и решила, что у меня должен быть восьмой размер. Восьмой!
(Лично я считаю, что это она от злости. Должно быть, догадалась, что я приврала.)
Представьте: сочельник мы обмениваемся подарками, я разворачиваю свой и вижу шикарные светло-розовые шелковые трусики. Восьмого размера. И у меня, в сущности, два выхода.
1. Честно признаться: «Видишь ли, они мне малы. У меня скорее двенадцатый. И кстати: я, в общем, вешу не восемь стоунов три фунта».
Или...
2. Втиснуть себя в трусики.
Впрочем, последнее оказалось не так уж и трудно. Красные рубцы на коже почти не были видны... потом.

*Соответствует оценке «хорошо».

И это означало одно: придется быстренько срезать с одежды все этикетки, чтобы Коннор ни о чем не пронюхал.
Стоит ли говорить, что после этого я почти не носила его роскошный подарок. Но стоит мне увидеть стринги в комоде, такие шикарные и дорогие, как я думаю: «Да брось, не могут же они быть такими уж тесными», — и каким-то образом впихиваюсь в них. Сегодня утром, в очередной раз проделав эту процедуру, я даже решила, что, должно быть, похудела, поскольку особого неудобства не ощутила. Уж такая я оптимистичная кретинка.
— ...к сожалению, поскольку смена марки... иная кон цепция... новый подход... переоценка политики... чувству ем, что нам необходимо рассмотреть альтернативную дея тельность...
До этой минуты я только сидела и кивала, воображая, что все идет как по маслу. Плевое дело эти бизнес-совещания. Но голос Дуга Гамильтона постепенно начинал проникать в подсознание. Что он там бормочет?
— ...два совершенно различных продукта... становятся несовместимыми...
Что там насчет несовместимости? Что там насчет переоценки политики?
И тут мне становится как-то тревожно. А вдруг это не просто треп? Может, он на самом деле что-то дельное говорит? Быстро, быстро, слушай.
— Мы ценим функциональное и продуктивное парт нерство, так много давшее в прошлом и «Пэнтер», и «Глен ойл», — продолжает Дуг Гамильтон. — Но все мы соглас ны с тем неоспоримым фактом, что последнее время фир мы избрали различные направления.
Различные направления?
Так он об этом толковал все время?
У меня в желудке что-то сжимается. Потом дергается.
Не может же он...
Неужели он пытается уклониться от сделки?
— Простите, Дуг, — вмешиваюсь я с самым непринуж денным видом. — Поверьте, я крайне внимательно следи ла за ходом вашей мысли... — Следует дружелюбная «мы- профессионалы-должны-держаться-вместе» улыбка. — ...но не могли бы вы... еще раз изложить ситуацию, для боль шей ясности?
«Только на обычном английском», — мысленно умоляю его я.
Дуг Гамильтон и второй тип переглядываются.
— Видите ли, нам не слишком нравится ваша ориентация.
— Моя ориентация? — в панике переспрашиваю я.
— Ориентация марки продукта, — поясняет он, взирая на меня с несколько странным видом. — Как я уже объяснял, мы в «Глен ойл» изменяем марку и видим наш новый имидж другим. Продукт, который мы продвигаем, должен быть «ухаживающим за машиной», можно сказать, должен беречь ее. Я, конечно, имею в виду бензин. Этому и соответствует наш новый логотип с нарциссами. И мы считаем, что «Пэнтер прайм», с его упором на спорт и элемент состязательности, чересчур агрессивен.
— Агрессивен? — Я просто ошарашена. — Но... но это фруктовая вода.
Что за чушь? «Глен ойл» производит вонючий, быстро испаряющийся, портящий экологию бензин. А «Пэнтер прайм» — невинный напиток с клюквенным вкусом. Как он может быть чересчур агрессивным?
— Имеются в ввду ценности, которые с его помощью проповедуются. — Дуг тычет пальцем в рекламные брошюры на столе. — Драйв. Элитарность. Мужественность. Да и сам слоган «Не останавливайся!» кажется несколько устаревшим. — Гамильтон пожимает плечами. — Мы, видите ли, не думаем, что совместная акция возможна.
Нет. Это происходит не со мной. Немыслимо. Он не может дать задний ход!
Все в офисе решат, что это моя вина. Подумают, будто я все провалила, а значит, я полное дерьмо. Мое сердце готово выскочить из груди. Щеки горят. Я не могу допустить провала. Но что сказать? Я вообще не готовилась к этому совещанию. Пол твердил, что все улажено и мне останется только всем пожать руки.
— Прежде чем принять окончательное решение, мы, несомненно, все обсудим еще раз, -— заявляет Дуг, сдер жанно мне улыбаясь. —- И, как уже было сказано, мы хоте ли бы продолжить сотрудничество с «Пэнтер корпорейшн», так что в любом случае это была полезная встреча.
Он отодвигает стул.
Я не могу позволить ему ускользнуть! Нужно попробовать убедить их! Склонить на свою сторону.
Закрыть сделку.
То есть, я хотела сказать, завершить сделку.
— Погодите! — слышу я собственный голос. — Минут ку. Я еще не высказалась. Хотелось бы привести вам кое- какие аргументы.
О чем это я? Нет у меня никаких аргументов.
На столе стоит банка «Пэнтер прайм», и я хватаюсь за нее в поисках вдохновения. Пытаясь выиграть время, встаю, выхожу на середину комнаты и поднимаю банку повыше, чтобы все ее видели.
— «Пэнтер прайм... напиток для спортсменов.
Я запинаюсь. Все вежливо молчат. Мое лицо покалывают сотни иголочек. Просто нервный зуд какой-то.
— Я... э... он очень...
О Господи! Что я делаю?
Давай, Эмма. Думай. Думай... «Пэнтер прайм»... Думай. «Пэнтер-кола»... Думай... Думай!.. Да! Конечно!
Отлично, все сначала.
— С самого появления напитка «Пэнтер-кола» в конце восьмидесятых продукция «Пэнтер» стала символом энер гии, энтузиазма и совершенства! — выпаливаю я.
Слава Богу! Это стандартная рекламная аннотация «Пэнтер-колы». Я печатала ее столько миллиардов раз, что могу повторить даже во сне.
— Напитки «Пэнтер» — это маркетинговый феномен, — продолжаю я. — Эмблема «Пэнтер» — одна из наиболее уз наваемых во всем мире, а классический слоган «Не останав ливайся!» даже попал в словари. И теперь мы предлагаем компании «Глен ойл» унжальную возможность выступить вместе с этой первоклассной, всемирно известной маркой.
По мере того как растет уверенность, я начинаю расхаживать по комнате, размахивая банкой.
— Покупая тонизирующий напиток «Пэнтер», потре битель тем самым демонстрирует окружающим, что выби рает самое лучшее. — Я резко хлопаю ладонью по банке. — И следовательно, в свою очередь, ожидает лучшего от сво его энергетического напитка, лучшего от бензина и луч шего от самого себя!
Я парю! Я фантастична! Потрясающа! Если бы Пол видел меня в эту минуту, он тут же повысил бы меня в должности!
Я подступаю к столу и смотрю Дугу Гамильтону прямо в глаза:
— Открывая эту банку, потребитель делает выбор, го ворящий всему миру, кто он есть на самом деле. И я про шу «Глен ойл» сделать такой же выбор.
С этими словами я ставлю банку в центр стола, тянусь к колечку и с хладнокровной улыбкой дергаю за него.
Это очень похоже на извержение вулкана.
Шипучий клюквенный напиток с шумом вырывается из банки, разливается по столу, окрашивая документы и бумаги в ярко-красный цвет, и... нет, пожалуйста, только не это... фонтаном бьет в лицо Дугу Гамильтону.
— Мать твою! —. ахаю я. — Ой, мне, конечно, очень жаль...
— Иисусе, — раздраженно цедит Дуг Гамильтон, поднимаясь и доставая из кармана платок. — Эта штука оставляет пятна?
— Э... — беспомощно бормочу я, вцепившись в банку, — не знаю.
— Сейчас принесу салфетку!.— восклицает другой тип, поспешно вскакивая.
Дверь за ним закрывается, и воцаряется тишина, прерываемая только стуком капель клюквенного напитка, медленно падающих на пол.
Я таращусь на Дуга Гамильтона. Лицо пылает, в ушах стучит кровь.
— Пожалуйста, — выдавливаю я хрипло и откашлива юсь, — не говорите моему боссу.
Вот и все. Я провалила дело.
Едва волоча ноги по вестибюлю аэропорта Глазго, я чувствую себя совершенно опустошенной. Правда, под конец Дуг Гамильтон был настоящим лапочкой. Сказал, мол, совершенно уверен, что пятно отойдет, и пообещал не выдавать меня Полу. К сожалению, насчет сделки он не передумал. Мое первое серьезное задание. Первый серьезный шанс — и вот как вышло. Мне хочется все бросить. Позвонить в офис и сказать: «Это все. Конец. Я больше никогда не вернусь, и, кстати, на эщг раз именно я сломала ксерокс».
Но я не могу. Это мое третье место за четыре года. Должно же хоть на этот раз получиться! Это важно для самооценки. Для моего самоуважения. И еще потому, что я должна моему па четыре штуки.