Keep Left

Гроза в аэропорту JFK началась неожиданно. "Боинг" , выполняющий рейс Нью-Йорк – Москва опоздал буквально на две минуты. Именно этих минут не хватило ему, чтобы успеть вырулить на взлетную полосу и покинуть американскую землю. Аэропорт закрыли. Пассажиры, которых уже благополучно загрузили в салон, приняли максимально удобное положение и обреченно зашуршали газетами.

- Не повезло, правда? – постукивая ладонью ухоженной загорелой руки по темно-синему кожаному подлокотнику, обратился седой мужчина к сидящей рядом с ним в бизнес-классе девушке. Ему хотелось поболтать и хоть как-то скрасить тоскливые минуты ожидания.

Девушка ничего не ответила и закрыла глаза. Сделала вид, что не услышала. Она не хотела ни с кем говорить Особенно с этим любителем банальностей. В глубине души она была уверена, что есть только один человек на борту, который точно знает, что внезапная гроза в Нью-Йорке за мгновение до взлета никакая не случайность.

И этот человек она сама. Судьба просто дала ей еще немного времени подумать и решить.Сделать выбор.

Она ждала этого знака судьбы с того самого момента, когда приехала в аэропорт. Когда пила обжигающий кофе в ожидании посадки после регистрации. Когда преодолевала кордоны американской службы безопасности. И когда ее роскошные сапоги, которые она сняла, как и все покидающие JFK, и положила в пластиковый короб, поехали по ленте транспортера на досмотр. А она шла рядом в тонких колготоках по затоптанному миллионами ного покрытию. И вдруг вспомнила себя того периода, давно забытого, когда не требование разуться первой мыслью, которая ей пришла в голову, была бы – а целые ли на ней колготки? Мысль эта возникла некстати и была ей неприятна. Вроде тех, от которых ей уже до конца жизни, наверное, не избавиться. Например, когда выпадал первый снег, она по привычке слегка пугалась – а есть ли у нее теплые сапоги? Это были тревоги из той, прошлой жизни. И никто бы не мог даже заподозрить их в этой самоуверенной, слегка надменной русской певице, имя которой знал весь утонченный мир – Анна Аристова.

Она ждала. Вот-вот произойдет что-то и помешает ей перевернуть вверх дном свою успешную и прекрасно организованную жизнь . И утром она привычно проснется в огромном доме в тихом пригороде Нью-Йорка, раздвинет стеклянные двери и выйдет в сад кормить белок.

А потом поедет на занятия с концертмейстером. И одной рукой руля ярко-красным "ягуаром"- кабриолетом, другой будет прижимать мобильник к уху и рассказывать приятельницам, что колесить по свету больше нет сил, что агент не щадит ее, и надо бы в воскресенье выбраться на Таймс-сквер, повидаться.

Она ждала, что кто-то скажет ей: "Остановитесь, мадам, не делайте этого".

Анна резко открыла глаза и увидела, как за стеклами иллюминаторов молнии безжалостно разрывают на части черное американское небо. И абсолютно отчетливо поняла, что помощи от судьбы она ждала напрасно.

Потому что если человек хочет разбить свое сердце, то помешать ему в этом никто не в силах. Через три часа гроза закончилась. И "боинг", отстояв длинную очередь на взлетную полосу, взмыл в небо.

Анна Аристова возвращалась в Москву, в которой она не было ровно девять лет

Глава 1.

Сколько Анна себя помнила, столько она была влюблена. До головокружения, до дрожи в коленях, до сладкого томления и до всего того, что любви обычно сопутствует.

Она была влюблена в роскошь.

Но это потом, уже объездив весь мир, она научилась отличать подлинную роскошь от дешевой подделки.

- Вы – очень хрупкая. И вы должны беречь свой голос, - сказал ей принц Чарльз, когда она пела для него на одном из закрытых приемов в Лондоне.

У принца неожиданно оказался очень приятный низкий мужской голос. И он был по-королевски демократичен.

Анна в момент их оживленной беседы поймала себя на привычном состоянии – она словно смотрела на себя со стороны и оценивала.

Она видела стройную темноволосую молодую женщину в длинном бирюзовом платье. Ежесекундно на платье вспыхивали и гасли миллионы ярких звездочек.

Анна смотрела на себя со стороны и ужасно сама себе нравилась – все было высший класс. Не придраться! Узкие носы моднейших туфель за шестьсот долларов завершали картину.

Анна с удовольствием подумала: одноразовые туфли за такие деньги. Вот это класс!

Самую лучшую обувь она надевала на приемы не больше одного раза. А потом любовно укладывала в мешочек, который непременно полагался к драгоценной паре, прятала в фирменную коробку и оставляла на вечное хранение в совей необъятной гардеробной комнате. Она никогда не расставалась с вещами. Как можно отказаться от лучших друзей?

"Туфли непременно должны быть новыми и ни в коем случае не стоптанными" – вспомнила она уроки красоты своей первой учительницы Алла Александровны.

Именно эта строгая дама угадала талант в маленькой провинциальной девчонке, которая с упоением пела и плясала на всех школьных вечерах.

Но угадать было мало. Надо было убедить самоуверенную и даже нахальную девчонку Аню Аристову в том, что напевать модные шлягеры и вызывать повальное восхищение всех окружающих юношей – это ничто: скука и серость. Что где-то есть другой мир. Тот, в котором царят подлинные большие страсти.

Пожилая дама, рассказывая об этом, почти не скрывала презрения к своей собственной, по-иному сложившейся жизни. Но Аня смотрелда на седенькую Аллу Александровну и думала, что страсти – это у них в классе. Вчера они до глубокой ночи спорили с подружкой Иркой, в кого же влюблен Митька, самый популярный мальчик в их маленьком городе. И от решения этого вопроса, казалось, зависела судьба Вселенной.

А главное – это особенно мучило Аню! – догадалась ли Ирка, что Аня сама по уши влюблена в Митьку ?

- А потом он увез ее на свою яхту "Кристина", - откуда-то издалека донесся грудной голос Аллы Александровны. – И под звездным небом преподнес ей роскошное колье.

Аня вдруг так отчетливо представила себе эту картину!

И в тот же миг Ирка, Митька, дощатая школьная сцена, на которой она блистала с таким восторгам, вдруг испарились из ее сознания. Словно кто-то в один миг вырвал Аню из привычной провинциальной жизни и перенес ее на палубу шикарного парусника.

И вот она, в длинном шелковом платье, которое слегка колышется от легкого морского бриза, красивая до одури, принимает в дар колье. Ей даже не важно было, кто его преподносит – какая разница? Все равно прекраснее этой сцены и вообразить себе ничего не возможно.

Алла Александровна, сама того не ведая, попала в главную болевую точку. Она не подозревала, насколько велика в провинциальной девчонке жажда красоты. Правда, до этой поры пределом мечтаний было съездить на каникулах в Москву, прикупить шмоток и явится в школу разодетой по последней моде. Впрочем, это была несбыточная мечта, потому что откуда ж деньги? Родители и так из последних сил тянулись, чтобы обеспечить семье приличный уровень жизни -–подержанная иномарка, домик, ну и новые сапоги к зиме. Куда ж без них в нашем суровом климате?

- А потом он оставил ее ради Жаклин Кеннеди,- добавила Алла Александровна.

- Но Аня уже не слушала ее. Кого в пятнадцать лет могут взволновать чужие страдания? Она без конца представляла себя в длинном шелковом платье.

Но тут Алла Александровна нанесла последний сокрушительный удар по прежней Аниной жизни.

Она вставила кассету в видеомагнитофон. А все в городе знали, что ее сын Федор – человек состоятельный, банкир в далеком Питере. И мать любит и дарит ей дорогие подарки. Поэтому Алле Александровне завидовали и , естественно, слегка недолюбливали. Даже не за подарки и сына-банкира, а за то, что она так тщательно скрывала,- за легкое презрение к окружающим, хотя она это всячески старалась замаскировать безукоризненной вежливостью и хорошими манерами.

На экране женщина с огромным носом и невыразимо прекрасными черными глазами пела что-то до такой степени страстное, что, казалось, пробирало до самых дальних тайных уголков души. Она пела о чем-то таком, в чем словами и признаться стыдно. Она пела о страсти, испепеляющей и до такой степени прекрасной, что у Ани на мгновение замерло сердце. И слов найти она не смогла, кроме самых банальных, но таких для нее важных: "Как красиво!".

-это Мария Каллас, - тихо сказала Алла Александровна.- Она почти всегда исполняла Casta Diva в концертах.