Изучая на уроках историю Бородинского сражения, читая «Войну и мир» Льва Николаевича Толстого, представляешь, как стоишь в строю плечом к плечу с ними... Чувствуешь нарастающие удары сердца, подобно боевым барабанам. Ожидаешь команды, схватки… Да, вот, настал твой час, когда затаившаяся сила вырвется и разорвёт знамёна врагов. И они побегут, бросая ружья… Как же это прекрасно...
Хоть вырывай – проклятый впивается в подбородок! Будь кивер поменьше, верно, удержался бы и без этого глупого ремешка с чешуйкой. Перевязать? Уж поздно… Коль завязался бой на левом фланге, глядишь, и наш черёд поспеет. Вон, возятся уже, как ручейки, отряды… Противная такая боль. Чёрт меня дёрнул связать такой тугой узел… Чего ты орёшь? А ну-ка встать в строй!..
Раздался свист, грохот короткий – и наступила тишина, мои последние слова в ней утонули… Я весь согнулся от испуга: уткнулся носом в колени и сидел так в абсолютном безмолвии, ждал разрыва снаряда. Думал, что пронесётся мимо, как вдруг окатило грязью тёплой. Такая липкая, сырая, как сотни меленьких букашек, что в каждую щель забегают: за шиворот, в уши, под обшлага – от мерзости пробило дрожью! Чуть приподнявшись, гляжу, а в строю брешь... Вокруг лежат солдаты, а кто-то просто искривил лицо.
Подбородок горит от боли… Помогают встать, мне что – то говорят, а я не слышу… Так хочется прекратить этот ужас. Пальцы не слушаются, не могу развязать ремешок. В голове звон нарастает... Ужасное чувство. Вот наконец кто-то из окруживших меня рядовых развязал ремень. Губами быстро что-то говорит усатый офицер, нахмурив брови, трясёт меня… А за его плечами на марш переходит первая шеренга. «Куда идёте вы?» - хочу сказать, но сам еле слышу свой голос… Сквозь звон проявляются звуки. Шатаясь, достаю из ножен полусаблю, но чуть подняв руку, заваливаюсь… Из-за спины идут отряды, я им не нужен верно… Опять хлопки, смотрю в ту сторону: там в небо подлетел чей то кивер, обрывки мундира…
Продолжаем идти вперед. Бегом! Бежим! Чего ждать? В атаку! На врага!... И ноги заплетаются, горят от боли… Слева солдат вдруг резко пропал. Повернулся, а он к земле согнулся, ещё стоит, но клонится главой… А вот ещё один, ещё другой… Стреляют! А что там за мундир? Мы встретились, смешались в рукопашной… Сквозь занавес глухой я слышал чмокающий свист сабель… Испуганные удары прикладом… Так много, так густо… И падают вместе, заваливаются друг на друга…
Один отчаянный из их строя вырвался вперёд: колол налево и направо… Отбил один удар его… Вдруг подавился: что- то в грудь упёрлось… ах! Проклятье, противный звук… «Не двигай ты его, дурак, не видишь – страшно больно! Чего ты смотришь? Чего оскалил зубы?» А он так виновато глядит мне в лицо: «Простите, ведь вам, верно, больно?» Оскал исчез, изъяв свой штык, он мчится дальше в кучу… Закрыв глаза, открыл их снова. Лежу на земле, повыше живота так сильно колет, жжётся… И снова взрыв…
Очнулся. Шок и немочь пробрались в душу… Нет! Это ужас! Да, было такое, но нету в том прелести, нету прекрасного! Будь прокляты пули, снаряды и ядра!
Бородинское сражение было ужасно, как и любая война. Спасибо, что отстояли, спасибо, что выдержали, что перенесли все страдания. Мы будем помнить всегда: оно отпечаталось в нашем русском сознание и будет прорываться через любые приукрашивания.
Сочинение понравилось своей экспрессивностью. Автору, вероятно, было трудно представить чувства солдата в бою, а еще труднее - выразить это состояние словами. Мне, кажется, получилось достаточно убедительно.