Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности

Жан Лэдлофф

Как вырастить ребёнка счастливым. Принцип преемственности

Как вырастить ребенка счастливым?

Каждый любящий родитель задается этим вопросом. Ответ приходится искать самим, ведь ни в семье, ни в школе, ни в институте нас не учат тому, как это делать. Однако, как ни странно, книги о том, как вырастить ребенка счастливым – огромная редкость. Большинство авторов книг по уходу за ребенком не только не знают ответа на этот вопрос, но даже не понимают его сути. Они считают (и заставляют верить в это родителей), что счастье ребенка целиком складывается из сухих подгузников, детского питания и плюшевых зверьков.

В нашем стремлении дать ребенку "все, что ему нужно", мы часто проходим мимо самого главного – того, в чем он нуждается не просто для того, чтобы выжить, но для того, чтобы вырасти счастливым. Привычным является мнение о том, что ребенок для молодой семьи – большое испытание: он  плачет, будит родителей по ночам; а когда начинает ползать и ходить, все норовит сломать и опрокинуть. Мы списываем это на то, что "все дети такие" и даже не замечаем, что у кошки, которая никогда не читала умных книг по уходу за котятами, котята плачут куда реже, чем у нас – человеческие детеныши.

Мы не только не знаем и не понимаем истинных потребностей наших детей, но еще и привыкли перекладывать ответственность за их здоровье, воспитание и безопасность на кого-то еще: мы рожаем детей в роддомах, если они заболеют – отводим к врачу, отдаем их воспитывать в детские сады, а потом  - в школу. Но те, кому мы доверяем наших детей, тоже не всегда знают, что нужно ребенку для счастья; они тоже узнавали об этом из книжек, авторы которых  имеют о счастье неизвестно какое представление.

Получается порочный круг: каждый думает, что знает, как вырастить детей счастливыми. Некоторые даже пишут об этом книги. Но на самом деле мало кто об этом знает, отчасти потому, что редко встречаются люди, которые умеют – без всяких книг, просто следуя внутреннему инстинкту – быть счастливыми и  растить счастливыми своих детей.

Жан Ледлофф провела два с половиной года в джунглях Латинской Америки, где встретила именно таких людей. Более того, она поняла, чем их воспитание детей отличается от нашего, поняла,  почему их дети вырастают счастливыми, а наши на всю жизнь остаются "трудными подростками". Поняв это, она написала об этом книгу – книгу о том, как вырастить детей счастливыми.  Известный психолог Джон Холт сказал о ней: "Если есть книга, которая могла бы спасти мир, то эта книга перед вами". Эти слова – не преувеличение, ведь все многообразие самых страшных проблем человечества – войны, преступность, самоубийства; нищета, голод, болезни; депрессии, наркомания и алкоголизм; загрязнение и разрушение природы – только проявление внутреннего неблагополучия современного человека. А так как счастье или несчастье начинаются там же, где и новая жизнь – с рождения и воспитания ребенка, то, правильно относясь к детям, мы не только обеспечиваем им психическое благополучие на всю жизнь, но и делаем первый и самый важный шаг к более радостному и человечному устройству общества, к миру без насилия и страдания.

Сегодня мы почти забыли о том, что умение правильно растить детей заложено в каждом из нас природой. Жан Ледлофф напоминает нам об этом. Мы можем прислушаться к своим собственным материнским и отцовским инстинктам, услышать их и следовать им. Только так мы можем понять, чего наши дети ожидают от нас, только так мы можем  вырастить их счастливыми.

Начало жизни

В чреве матери маленький человечек беспрепятственно повторяет путь, проделанный жизнью на нашей планете. Одноклеточное существо становится амфибией и затем, после бесконечного числа превращений, Homo Sapiens. Опыт предков подготовил плод ко всему, что с ним может произойти. Материнское чрево его кормит, согревает и качает так же, как когда-то, десятки тысяч лет назад, кормило, согревало и качало зародышей охотников-собирателей. Неродившийся ребёнок сегодня слышит почти то же, что и миллион лет назад, если только его мать не живёт рядом с крупным аэропортом, не посещает оглушительные дискотеки или не водит грузовики. Он слышит сердцебиение матери, урчание кишечника, сопение во сне, смех, пение, кашель и так далее, слышит её голос и голоса других людей и животных. Всё это совершенно не беспокоит дитя, так как в течение миллионов лет его предки слышали эти громкие и внезапные звуки и привыкли к ним. Так как в неродившемся человеке уже заложен опыт предков, он ожидает этих звуков, толчков, резких движений, которые составляют часть опыта, необходимого для нормального внутриутробного развития ребёнка.

К моменту рождения ребёнок уже готов оставить безопасное материнское чрево и продолжить жизнь в нашем гораздо более непредсказуемом и опасном мире. Природа позаботилась о том, чтобы травма рождения не была слишком сильной. Высокий уровень гамма-глобулина в крови защищает ребёнка от инфекции и постепенно снижается по мере развития иммунной системы. Зрение обретает свою остроту только после того, как шок рождения остался далеко в прошлом. Ещё до рождения у ребёнка заработали рефлексы, система кровообращения, слух. Теперь же запускается программа, по которой ребёнок будет развиваться в течение первых дней, недель и месяцев после рождения и которая поэтапно «включает» отделы головного мозга.

Непосредственно в момент рождения окружающая ребёнка среда вдруг превращается из влажной в сухую; падает температура; раздаются неприглушённые звуки; новорожденный начинает дышать и самостоятельно снабжать себя кислородом, изменяет привычное положение вниз головой. Между тем младенец удивительно спокойно переносит эти и многие другие ощущения естественных родов.

Хотя ребёнок никогда раньше не слышал своего голоса, первый его крик его совсем не пугает, пусть даже он очень громкий и раздаётся внутри головы. Этот крик слышали его предки, они научили его отличать страшное от естественного и не бояться без причины. Вместе с голосом у предшественников человека появился ряд способностей, позволивших плавно включить голос в континуум вида. Под голос подстроились слух и рефлексы, а ожидания новорожденного включили в себя звук голоса как один из «сюрпризов» первых мгновений жизни.

Сразу после рождения младенец необычайно восприимчив. Он не способен рационально   мыслить, сознательно запоминать, размышлять или рассуждать. Можно сказать, что не столько сознателен, сколько чувствителен. Во сне он чувствует своё состояние и происходящее вокруг примерно так же, как взрослые, спящие в одной постели, ощущают присутствие или отсутствие друг друга. Наяву он ещё тоньше воспринимает своё состояние, но, как бы это сказали о взрослом, подсознательно. В любом случае, ребёнок более раним, чем взрослый, ибо не может соотнести свои впечатления с прошлым опытом.

Младенец не ощущает течения времени. Когда он находится в матке, а после рождения – на руках матери, отсутствие времени его совсем не волнует; он чувствует, что всё в порядке. Если же ребенок не на руках у матери, то он страдает и, что самое страшное, не может облегчить своё страдание надеждой, ведь чувство надежды зависит от ощущений времени. Поэтому вначале, хотя малыш подаёт своим плачем сигнал о помощи, он не вкладывает в этот плач никакой надежды. По мере роста сознательности, уже через недели и месяцы у ребёнка возникнет смутное чувство надежды, и плач будет связан с положительным или отрицательным результатом. Но едва ли зарождающееся чувство времени облегчает ребёнку многочасовые ожидания. Из-за отсутствия прошлого опыта для ребёнка, испытывающего потребность, время тянется бесконечно долго.

Обещание, данное пятилетнему ребёнку в августе, подарить велосипед «на Новый год» будет для него равносильно категорическому отказу. К десяти годам, благодаря опыту, время ускорилось настолько, что одни вещи ребёнок может ждать более-менее спокойно день, другие – неделю, а что-то совсем особенное – целый месяц; но год ожидания для него по-прежнему недостижим, особенно если ему чего-то хочется по-настоящему. Для ребёнка существует только «сейчас», и лишь через много лет он сможет соотносить события с ощущением времени и своей программой ценностей. Большинство людей только в сорок – пятьдесят лет понимают, что такое день или месяц по сравнению с отпущенной им жизнью. И только некоторые гуру и мудрецы сознают отношение между мгновениями или веками и вечность. (то есть полностью сознают абсурдность выдуманного понятия времени).

Младенец, как и мудрец, живёт в вечном сейчас. Если ребёнка держат на руках, то он бесконечно счастлив, если нет, то он переживает состояние тоски, бесконечной пустоты и уныния. Ожидания ребёнка смешиваются с реальностью, на древние врождённые желания накладываются (но не изменяют и не вытесняют их) ожидания, основанные на его собственном опыте. Степень несоответствия приобретённых ожиданий врождённым определяет, насколько человек отклонится от заложенного в нём потенциала быть счастливым.

Эти два вида ожиданий совсем не схожи. Врождённые ожидания безусловны до тех пор, пока их исправно удовлетворяют, в то время как приобретённые ожидания, которые не соответствуют врождённым, имеют неприятный привкус разочарования и проявляются как сомнение, подозрение, страх того, что будущие события принесут новые беды. Самое ужасное проявление несоответствия – необратимое смирение с условиями жизни, не подходящими человеческой природе.

Все эти реакции защищают континуум, но смирение вследствие полной безнадёжности притупляет основное ожидание того, что будут созданы условия, в которых новые ожидания могут быть успешно удовлетворены.

Линии развития прерываются в том месте, где отсутствует необходимый опыт. Некоторые линии прерываются ещё в младенческом возрасте, другие – в детстве, а третьи всю жизнь успешно развиваются в соответствии с континуумом. У человека, недобравшего необходимый для развития опыт, различные эмоциональные, интеллектуальные и физические способности могут находиться на самых разных ступенях развития и вместе с тем сочетаться друг с другом. Все линии развития, прерванные или достигшие зрелости, работают вместе, но каждая ждёт опыта, отвечающего её потребностям, и не может развиваться дальше без этого опыта. Благополучие во многом зависит от того, каким образом произошёл сбой и в каких областях развития.