Синдром менеджера

Глава I
Синдром менеджера
в реальной жизни

Рождение нового синдрома

Синдром менеджера родился в восьмидесятых годах XX века в Америке. У него было несколько имен: болезнь Эпштейна–Барра, синдром хронической усталости, грипп яппи. Последний диагноз был профессиональной болезнью молодежного движения, которое называлось «яппи». Эти люди относились к прослойке сверхблагополучных, образованных, молодых бизнесменов-трудоголиков. Чтобы как следует, по-научному разобраться в сущности синдрома менеджера, надо сначала хорошо представить исторический фон, на котором все это началось.

Итак, 1950 е годы. В Америке рождается, живет и умирает движение битников. Его культовыми представителями являются писатели Джек Керуак («На дороге»), Аллен Гинзберг («Вопль») и Уильям Берроуз («Голый завтрак»). Битничество противопоставляет себя так называемому мидлклассу, то есть классу благополучных людей, интересы которых ограничиваются бытовым комфортом. За время своего существования культура битников оставила большое музыкальное и еще большее литературное наследие. Мидлкласс ничем заметным в области творчества себя за это время не проявил. Он остался известен лишь как символ культурного противопоставления битничеству.
В 1960-е годы битничество умерло, и на его прахе выросло движение хиппи, которое противопоставляло себя так называемому обществу потребления. Взрыв хиппизма был похож на революцию сознания и привлек много талантливых людей, однако в 1967 году оно себя исчерпало, и в Америке начался стремительный распад коммун хиппи. Тем не менее это движение оставило в культуре планеты серьезный след: в музыке, кино, литературе и живописи. Общество потребления снова осталось в истории лишь как антипод хиппи.
Все это не значит, что хиппи были хорошими, а те, кто работал – плохими. Скорее, они были разными. Так, знаменитый «битлз» Джордж Харрисон, приехав в Америку, разочаровался в хиппи: «Я ожидал увидеть радостных, просветленных людей, а увидел толпы прыщавых, обдолбанных наркотиками подростков...». Когда движение умерло, кто-то из бывших хиппи осел в Гоа (район Индии) и Катманду (столица Непала), а большая часть обзавелась семьями и превратилась в особый тип обывателя – с не совсем стандартной внешностью. Видели фильм «Большой Лебовски»? Герой Джеффа Бриджеса – типичный бывший хиппи, который останется таким до старости лет.
Когда что-то умирает, другое рождается. В конце семидесятых появилась первая волна панк-движения. Ее представляли музыкальные группы «The Ramones», «Televisions», «Talking Heads», «Sex Pistols», «Clash», «Jam» и другие. Кому противопоставляли себя панки, по аналогии с битниками и хиппи? Яппи! Жизненной идеологией яппи, их божеством, идолом был бизнес. Яппи стали для панк-движения олицетворением механистичности жизни. Разрушение стереотипов поведения – вот что было сутью панк-движения. Панки протестовали не столько против бизнесменов, сколько против мертвой стороны жизни, к которой они относили, в частности, известные, раскрученные рок-группы, обладавшие к тому времени миллионными состояниями. В европейском панк-движении была известна группа «Crass», которая провозгласила лозунг: DIY – do it yourself («сделай это сам»). Музыканты самостоятельно записывались, сами распространяли свои произведения, устраивали концерты, помогали выступить другим группам. Такая «Фабрика звезд» наоборот.
Пока на Западе развивалось философское противостояние панк-культуры и движения яппи, в России Брежнев целовался с Громыко. Культуру представляли Михалков, Тарковский, Кобзон, Лещенко, «Самоцветы», Высоцкий и выставка «Двадцати московских художников» на Малой Грузинской. Молодежь ехала на БАМ и в стройотряды. Командирами стройотрядов становились примерно те же, кто в Америке в это время были яппи. И те и другие были молоды, здоровы и энергичны, рассчитывали только на собственную активность и при этом не вступали в противоречие с властью. Будущие комсомольские лидеры в СССР покупали на все заработанные деньги магнитофоны и слушали «Пинк Флойд»: Shine on your crazy diamond! («Сияй, сумасшедший алмаз».)
Однако, активисты комсомольских собраний еще не знали, что у их двойников в Америке и Англии уже появилась интересная профессиональная болезнь.
Яппи не принимали наркотиков, заботились о здоровье, носили безупречные костюмы, с отличием заканчивали престижные университеты и с головой уходили в работу. Они не слушали больше «Сияй, сумасшедший алмаз», зато подобно сумасшедшим алмазам сверкали на солнце их быстрые «Порше» и фундаментальные «Бентли».
И вот однажды вспышка странной инфекции на живописном озере Тахо всколыхнула Америку. У больных были обнаружены симптомы одинакового заболевания – непонятная усталость, апатия, депрессивное состояние. Кто-то сопоставил факты и обнаружил, что болезнь поражает людей одной социальной прослойки. Это не была инфекция в чистом виде. Это была психическая болезнь яппи: расплата за стереотипность жизни и игнорирование духовного поиска, который заложен от природы в каждом человеке. Если бы яппи могли взять чуть-чуть от философии панков, им незачем было бы сходить с ума.
Я пытаюсь представить себе встречу заправского панка и сверхэлегантного яппи. Если бы нашлась тема, на которую они могли бы говорить без умолку несколько часов, пожалуй, она и стала бы универсальным лекарством от синдрома менеджера.
Однако шло время, и движение яппи закончилось на Западе, как когда-то закончилось движение хиппи. Оно умерло не сразу. Еще в период, когда яппи были на высоте – в конце 1980-х, – часть из тех, кто подвергся синдрому менеджера, перешли в так называемые дауншифтеры (от downshifting – замедление). Пережив депрессию и нервные срывы, они бросили активный бизнес и вернулись к семейным ценностям. Но, так или иначе, движение яппи в своей яркой фазе просуществовало около десяти лет.

Учитывая развитие движения яппи в России, можно прогнозировать и длительность эпидемии: примерно до 2012.года «грипп» яппи будет косить молодых, энергичных, успешных бизнесменов, доводя одних до самоубийства, других до наркотиков, третьих до затворничества.
Но начнем с самого начала. То есть с азбуки.

Основные понятия, признаки
и маски синдрома

Во-первых, синдром – это комплекс симптомов некой болезни: несколько характерных признаков одного недуга, собранных воедино. Пример? Когда мы говорим, что кто-то простужен, мы называем не диагноз, а синдром. Насморк, заложенность носа, першение в горле, ломота в костях, слабость – это симптомы. Собранные вместе, они составляют синдром простуженности. Диагнозом при этом, вероятнее всего, окажется вирусное заболевание верхних дыхательных путей – ОРВИ. Но может оказаться и кое-что другое. На этапе первого контакта с больным, например в условиях «скорой помощи», врачи обращают внимание в основном на синдром. И лечат его, а не болезнь. «Синдромальный» подход в медицине удобен для того, чтобы выиграть время и начать лечение, не зная подробного диагноза.
Если с понятием «синдром» все понятно, перейдем к понятию «менеджер».
Менеджер. Сейчас это слово знают все. По словарю иностранных слов так называется служащий фирмы, предприятия, организации, цель которых – достижение прибыли в условиях современной рыночной экономики. По-русски это управляющий разного уровня в капиталистическом предприятии. Удивительна всеохватность термина «менеджер» при обозначении места служащего в иерархии. Менеджерами называют себя сотрудники банков, магазинов, автомобильных салонов, крупных и мелких фирм. «Менеджерами по погрузке» называют себя грузчики в крупных фирмах.

Каковы признаки классического синдрома менеджера?
Постоянная усталость – она не проходит после сна, прогулок, не исчезает после перерывов в работе и даже после недельного отдыха на курорте. Утомление часто сопровождается так называемыми эквивалентами депрессии – может появляться необъяснимая субфебрильная* температура без признаков простуды, головная боль, незначительные боли в суставах и даже увеличение и болезненность лимфатических сосудов. Состояние усталости может длиться месяцами и даже годами.

_________________________________
* Субфебрильная температура – незначительное повышение температуры тела от 36,6 до 37,2 градусов Цельсия, указывающее на наличие какого-то болезненного процесса. Субфебрильная температура сопровождает как опасные замаскированные болезни типа рака, так и менее опасные состояния типа затяжных депрессий.
_________________________________

Апатия – потеря интереса к окружающему, в первую очередь к работе. На более поздних стадиях – это потеря интереса к себе, своей семье и вообще всему, что составляет обычную человеческую жизнь помимо работы. Дом, еда, творчество, поездки, секс, книги, фильмы, друзья, животные, природа, мир за окном – все становится неинтересно.
Отвращение к работе. Человеку трудно, а потом невозможно заставить себя делать привычную работу. Отвращение вызывает утренний подъем, путь на работу, вид помещения, где человек трудится. Отвратительны сослуживцы и все, что они говорят, а также то, как они это говорят и зачем. Отвратителен начальник или начальница, ненавистны подчиненные. Мерзок звук работающего автомобиля: он нудно и безнадежно говорит хозяину: «Ты такой же механизм, как и я. Все кругом обман и механическое движение». Человеку с синдромом менеджера отвратителен звук факса, принтера и телефонных звонков. Они окружают сбоку, снизу и сверху, как щупальца механического кальмара в бесконечных лабиринтах металлопластиковой матрицы. Даже человеческие голоса приобретают оттенок искусственного звучания наподобие шелеста полиэтилена или поскрипывания резиновых деталей. Человек недоуменно прислушивается к своим ощущениям и искренне не понимает, в чем дело. Логически этого не должно быть, но это есть.
Ощущение тупика. Человек всем телом ощущает бессмысленность всего, что происходит. Тело словно говорит каждой клеткой – финиш. Из пушки вынули порох, из ракеты слили топливо, из боеголовки вынули ядерный заряд. Из жизни вынули смысл. Лишь постукивают железными деталями ее механизмы. Автоматически, под действием когда-то заведенной пружины, тикают часы жизни, но именно жизни-то во всем этом автоматическом процессе и нет. Непонятно, для чего растут деревья в парке. Непонятно, для чего на улице гуляют люди. Непонятно, для чего на площади стоит кинотеатр и почему люди туда ходят. Непонятно, зачем едут куда-то поезда и летят самолеты, – смысла все равно нет ни в чем.

Есть и чисто физические проявления синдрома менеджера. Это:
Частые вирусные заболевания и астенические состояния, связанные с простудами. Исследователи синдрома менеджера связывают это с инфекцией, гнездящейся в многочисленных офисных средствах связи. В трубках телефонных аппаратов, компьютерной клавиатуре, деталях офисной техники вирусы способны жить до трех суток. Учитывая частое использование техники разными людьми много раз в день, становится понятным механизм передачи инфекции среди работников офиса. Неоценимую «помощь» в распространении инфекции в помещениях оказывают также системы кондиционирования воздуха. Вред, который может приносить человеку интерьер офиса и само здание, настолько велик и очевиден, что давно породил в странах Европы понятие «Sick building syndrome» – синдром больного здания. О воздействии ландшафта, архитектуры и интерьера на психическое и физическое здоровье людей я подробнее расскажу в главе «Влияние среды».
Заболевания поясничного отдела позвоночника. Поражают людей, проводящих часы перед компьютером в состоянии легкого наклона туловища вперед. Длительное нахождение в таком положении травмирует позвоночник примерно так же, как может травмировать его неправильный подъем больших тяжестей. Известно, что даже большие тяжести можно поднимать без вреда для позвоночника, если соблюдать правила безопасности, в частности, держать при этом спину совершенно прямой и не «запирать» дыхание, то есть не тужиться. К сожалению, большинство офисных работников игнорируют простые правила безопасности либо не знакомы с ними.
Болезненность мелких суставов кисти правой руки. Возникает от длительной работы с компьютерной мышью. Профилактика и лечение заболевания состоит в регулярном выполнении простых физических упражнений.

Вот как выглядит типичный случай синдрома менеджера, описанный в средствах массовой информации.

Апатичный миллионер

Бизнесмен Н., 30 лет, высшее образование, владеет тремя языками, энергичный, склонный к экспериментам и неожиданным решениям, честолюбивый и самостоятельный, неуклонно двигается к цели заработать *** миллионов к тридцати годам. Его фирма успешно развивается. Жизнь Н. проходит в постоянной работе и разъездах по делам бизнеса. Н. не был в отпуске с тех пор, как открыл собственное дело. Дома появляется лишь для того, чтобы переночевать, да и то не всегда. Внезапно среди полного благополучия у Н. начинаются сбои в работе. Он делает ошибки там, где раньше все было легко. Постепенно нарастает усталость, желание прилечь не отпускает бизнесмена даже после сна. Состояние усталости переходит в равнодушие к работе, а потом и равнодушие к жизни вообще. Кроме того, молодого человека начинают беспокоить длительные боли в суставах, нарушение пищеварения, снижение половой активности, а также субфебрильная температура – то есть температура в диапазоне от 36,7 до 37,9 градусов. Все это заставляет самого Н. или чаще его родственников обратиться к врачу. Опытный врач ставит диагноз «синдром менеджера» или синдром хронической усталости, что одно и то же. И лишь через несколько месяцев ставит пациента на ноги.

Именно так повсеместно иллюстрируется синдром менеджера. Однако как раз в таком виде он практически никогда и не встречается в реальной российской жизни. Описанный выше хрестоматийный пример скорее исключение, чем правило. В реальной практике синдром менеджера обрастает множеством дополнительных признаков, маскируется под психические и соматические* болезни. Так что узнать его может только специалист. По этой причине я уделю время описанию всевозможных масок, за которыми прячется злосчастный синдром.
«Глупости все это и обыкновенная лень», – думает сначала менеджер, пораженный внезапной тоской, апатией и усталостью.
Лень – вот первая маска, за которой прячется болезнь. Однако вскоре человек понимает, что дело скорее в каком-то нехорошем внутреннем процессе. Он начинает вспоминать, с чего все началось и очень часто момент начала симптомов оказывается увязанным с конфликтом на работе или дома. Виноватой становится жена или муж, начальник или сотрудники, гаишник на дороге или «простуда», которая как раз была накануне. Конечно, позже трезвомыслящий человек понимает, что дело не в них: это все «бытовые маски» невидимого процесса. И все же менеджер долго не обращается к врачу, потому что его жалобы странны, неконкретны и могут вызвать неуважение. Во всяком случае, так думают многие больные. Но потом они все-таки идут к докторам, которые зачастую ставят им серию ошибочных диагнозов.
Позвольте представить вам основные клинические «маски», в которые любит одеваться синдром менеджера:

? Неврозы.
? Депрессия.
? Шизофрения.
? Алкоголизм.
? Наркомания.
? Вегето-сосудистая дистония.
? Трудно диагностируемая инфекция.
? Трудно диагностируемая онкология.

А вот с какими масками синдрома менеджера приходилось сталкиваться мне.
В конце девяностых среди моих пациентов стали все чаще и чаще попадаться люди с каким-то нетипичным алкоголизмом и «неправильной» наркоманией, и я заметил в этих случаях некую закономерность. Во-первых, у большинства «нетипичных» была здоровая наследственность. Для настоящих алкоголиков и наркоманов это не характерно: кто-нибудь из их родителей, как правило, страдает алкоголизмом или наркоманией. Если же родители наркомана здоровы, то отчетливый алкоголизм или наркомания прослеживается у дедушек или бабушек. Очень часто некоторые особенности психики, в том числе склонность к алкоголю и наркотикам, передается от дяди или тети. Но необязательно, чтобы кто-то из родственников больных страдал именно аналогичной зависимостью. Склонность к депрессиям и самоубийству, наблюдающаяся у бабушек и дедушек, у внуков может трансформироваться в наркоманию. Короче говоря, в роду у «типичных» наркоманов всегда найдется какая-то психическая патология. А вот «нетипичные» наркоманы неизменно были в этом смысле чисты, сколько я ни выискивал в их родне психических отклонений. Здоровы были их прадедушки и тети с дядями, не говоря уже о родителях.
Следующая особенность: мои «нетипичные» клиенты не были социально «запущены». Они работали служащими банков или крупных успешных фирм, занимали должности менеджеров среднего и высшего звена и имели высокий доход. У них были престижные квартиры, новые иномарки и хорошая перспектива карьерного роста. Практически все они представляли собой энергичных молодых людей, решительных, волевых, даже азартных. Всем им было от 24 до 45 лет.
Я неспроста выделил три качества этих пациентов. Именно способность обеспечивать себя, перспективность и азартность отличала их от всех остальных. Типичный наркоман выглядит совершенно иначе. Он молод, но всегда отстал в своей социальной устроенности. Как правило, он живет за счет родителей и равнодушен к любой работе. Он хочет, чтобы платили как можно больше и как можно меньше при этом беспокоили. И главное, не нервировали и не унижали его и без того всеми униженное самолюбие.
Кроме того, у «правильного» наркомана виноваты во всем родители и другие окружающие его люди. Мои же «неправильные» наркоманы к 25–30 годам уже имели отдельное собственное жилье либо самостоятельно оплачивали арендованную квартиру. Они рассчитывали в жизни только на свою энергию и интеллект – и отдавали работе все свободное время.
Был и еще один важный признак, отличающий истинных алкоголиков и наркоманов от их «неправильных» коллег. При грамотном лечении «нетипичные» наркоманы успешно выздоравливали и дальше самостоятельно справлялись со своими трудностями. А их «настоящие» собратья держались от ремиссии до ремиссии, зачастую перескакивая с одного вида зависимости на другой. С алкоголя на наркотики, с героина на экстази, с экстази на игровые автоматы и так далее, не меняя своего глубинного жизненного стержня.
Как же произошло, что молодые, перспективные, азартные бизнесмены стали превращаться в наркоманов, алкоголиков и душевнобольных?
Всех их с определенного момента начали поражать усталость, апатия, полное равнодушие к работе и жизни вообще. Как средство борьбы с усталостью пробовались разные средства. Одни начинали пить, чтобы традиционно по-русски «снять напряжение», другие – нюхать кокаин, третьи обращались к психиатрам и подсаживались на антидепрессанты, четвертые искали утешения в свинг-клубах. Как вы уже догадываетесь, ничто не приносило результата.
Тот, кто лечился по-русски, вскоре обнаруживал у себя признаки алкоголизма и еще большее снижение работоспособности. К тому же резко падал авторитет в глазах сотрудников и начальства. Одно дело – корпоративная вечеринка, это для менеджера среднего звена святое. И совсем другое дело, когда ведущий менеджер банка становится тихушным пьяницей. Существует еще одно неприятное свойство алкоголя. У людей, не расположенных генетически к алкоголизму, могут возникать атипичные виды опьянения – неадекватное поведение, психозы с неоправданной агрессией, истерические припадки и многое другое. Именно с такими жалобами ко мне чаще всего и обращались люди, страдающие синдромом менеджера.
Чтобы понять, что такое атипичное опьянение при синдроме менеджера, приведу несколько историй своих пациентов.

Мобильный воришка

Мне позвонила девушка и попросила проконсультировать ее жениха. Поводом для беспокойства было то, что ее избранник, напившись в компании, украл мобильный телефон. При этом молодой человек был преуспевающим банкиром, никогда раньше не пил и тем более не воровал. После знакомства с пациентом и подробным разговором с его невестой и матерью вырисовалась следующая история.
Андрей, сотрудник солидного банка, начал сильно уставать на работе. Ему постоянно хотелось прилечь. Перестали удаваться простые задания, с которыми раньше он справлялся в два счета. Вдобавок ко всему у Андрея резко снизилась потенция. Кофе, крепкий чай не приносили результата. Человек, который вел почти полностью трезвый образ жизни, решил попробовать расслабиться, как все. Несколько вечеров Андрей буквально заставлял себя выпить стакан виски, а затем состоялась та самая памятная корпоративная вечеринка. И когда музыканты перешли с «Владимирского централа» на «Хава Нагилу», в момент максимального алкогольного экстаза и беспредельного раскрытия души миру Андрей изловчился и украл у сотрудницы мобильный телефон. Разгоряченные работницы банка еще выбрасывали с повизгиванием носки своих туфель вперед, в круг танцующих, а Андрей с желанной добычей уже спешил домой.
Мне он об этом не рассказал – было стыдно. Рассказывала Света, его будущая жена, с ужасом в глазах описывая гордость, с которой жених демонстрировал ей украденный телефон. Он был весел и возбужден, смеялся и подмигивал. Вместо привычного Андрея-бизнесмена перед Светой стоял провинциальный гопник. Кроме того, в ту ночь он предложил невесте разнообразить их сексуальные отношения. Она была не против, но Андрей предложил для этого поехать на Ленинградское шоссе и купить там девушку для группового удовольствия. Помню Светины ухоженные пальцы, когда она об этом рассказывала. В кончики ее ногтей были продеты жемчужинки наподобие сережек, и они все время постукивали. Девушка покусывала эти украшения и спрашивала меня, не может ли этот случай быть проявлением скрытой психической болезни. «В таком случае, – говорила она, – мне лучше с ним разойтись, пока нет детей. К тому же... я уже заставила его сдать все анализы, все вроде бы нормально. Но кто знает, а вдруг что-то еще проявится?»
Помню отчетливое ощущение, что консультация была нужна девушке исключительно для того, чтобы сделать выбор – оставаться с женихом или разойтись. Но в итоге именно благодаря ее усилиям Андрею было возвращено здоровье. Интересно, что вылечить Андрея оказалось совсем не так трудно. Главная трудность состояла в том, чтобы убедить его родных в необходимости длительного лечения. Когда я предлагал отправить молодого человека хотя бы на месяц в реабилитационный лагерь в Гималаи, родственники в один голос говорили: «А как же работа?»
Я снова и снова говорил, что речь идет уже не о спасении карьеры, а о спасении психического здоровья и даже жизни. Родные соглашались с необходимостью лечения, но допустить мысль даже о месячном отпуске не могли. Но вскоре случилось так, что Андрей сам заявил об уходе из банка. Он успел испортить отношения с сотрудниками и уже не мог заставить себя ходить на службу. Только это убедило невесту и родителей молодого человека отправить его в Непал для лечения психики. И уже через две недели он с видимым удовольствием практиковал медитацию в одном из горных монастырей. Вернувшись домой, Андрей, к ужасу родных, около полугода нигде не работал. Правда, за это время он организовал собственное дело. Сейчас его компания организует свадебные путешествия в экзотические страны. Единственное чувство, которое он испытывает, когда вспоминает о прежней работе, это искреннее недоумение.

Ночной гонщик

Другой уставший менеджер позвонил мне сам. Причина его беспокойства была в резко начавшемся пьянстве. Вроде бы чему удивляться? Но – опять возникли детали, о которых любят рассказывать психиатрам супруги клиентов. По словам жены, Сергей несколько месяцев назад начал жаловаться на непонятное равнодушие к работе. Он с трудом засыпал и с усилием поднимался на службу. Начал пить в больших количествах кофе и крепкий чай. Конечно же, безрезультатно. Полюбил шоколад. Мог съесть за день несколько шоколадок. Тогда же решил после работы принимать «лечебные» дозы спиртного. Правда, в его случае это были мягкие баночные коктейли типа джин-тоник. Но основное «лечение» хронической усталости заключалось не просто в опьянении, а в специальном ритуале. Ритуал назывался «возвращение домой». Сергей, молодой человек в безупречном английском костюме, выходил из дверей своего офиса, садился в спортивный «Lexus», доезжал на нем до дому, но в квартиру не шел. Не мог себя заставить. Какое-то время он просто сидел в машине и слушал музыку, курил. Потом у него возникала потребность сделать звук громче, потом еще громче – так чтобы в такт музыке вибрировала спина, дрожал позвоночник. Тогда он чувствовал, что с ним происходит что-то хорошее. Потом грохот надоедал, и Сергей шел... в рюмочную.
Он специально шел не в кафе по соседству, не в ресторан или закрытый клуб, которые легко мог себе позволить, а именно в рюмочную, где собиралась не самая обеспеченная публика района, где водку пьют из белых пластиковых стаканов, не садясь за столик, и где по телевизору, подвешенному под потолком, показывают футбол. Еще в таких местах громко обсуждают голы, а официантки, они же барменши, обращаются с постоянными посетителями как грубые, но добрые мамаши. В таком месте наш герой и напивался джин-тоником. Потом он садился за руль и начинал ездить с огромной скоростью по Москве, бесплатно подвозя всех голосующих девушек.
Ночная езда с незнакомым пьяным «мажором» превращалась для барышень в муку. То были безжалостные гонки с подрезанием, разворотами через две сплошные, обгонами на мостах, ездой по встречной полосе и другими нарушениями всех существующих правил. Жена Сергея обо всем узнала случайно, когда он два раза подряд подвез таким образом ее подругу. Характерно, что после первого катания подруга никому ничего не рассказала. А вот когда Сергей «подцепил» ее на улице повторно, то позвонила его супруге прямо из машины. Вскоре «Lexus» был разбит. Чтобы не дать Сергею купить новую машину, родителям пришлось использовать в равной мере свой авторитет и хитрость.
Мне Сергей рассказывал, что все окружающее в тот период так раздражало его, а ночные поездки были единственными живыми моментами: «Я не мог домой идти. Я сначала специально на работе задерживался, потом и служба осточертела. Мне с людьми нравилось разговаривать. Пьяный разговор. Такой, знаешь, простой человеческий разговор. Мне там было лучше, чем дома или на работе. А остальное не было жизнью. Такой вот был период».
Мне удалось помочь Сергею. Это было комплексное лечение, нестандартное. Оно включало некоторые лекарственные препараты плюс физические и психологические упражнения. В результате Сергей вернулся к прежней работе, но ушел от жены: в большой степени его погруженность в работу была скрытым желанием не возвращаться домой и не видеть ее. Бывает и так. К Сергею не было применено классическое противоалкогольное лечение – кодирование, специальные препараты. Они бы и не помогли в этом случае, а просто направили болезнь в другое русло. Вероятнее всего, в наркотическое. А это, пожалуй, самый опасный путь развития синдрома менеджера.

Экстрасенс

Слава был руководителем компании, которая являлась частью крупного строительного холдинга. Когда он ко мне попал, его работа представляла собой поиск инвесторов для крупного проекта. Бизнесмен разъезжал по всей России, и график его был столь плотен, что наш герой большую часть жизни проводил в автомобиле. Для удобства он ездил на мини-вэне, в котором располагался и офис, и туалет с душем, и спальня.
Слава не жалел себя, потому что вот-вот должен был начаться новый этап его работы – осуществление глобального строительного проекта. Оставалось сделать совсем немного, и тогда открывался доступ к невероятным финансовым потокам. К тому моменту Слава уже разошелся с первой женой, оставив ей квартиру и дорогую машину. Самым близким человеком для него стала девушка-референт, она же секретарь, она же доверенное лицо и подруга. Еще несколько человек из фирмы сидели в офисе и вели текущую работу, пока руководитель был в разъездах. Человек, который позвонил мне, представился Максимом. По его словам, глава фирмы, то есть Слава, стал сходить с ума. Причину этого Максим видел в каких-то экзотических наркотиках, которые поставляла бизнесмену его девушка-референт.
История оказалась несколько детективной, но больше все-таки медицинской. Первая моя встреча с пациентом ничего не дала. Слава категорически отрицал употребление наркотиков и старался всячески доказать свою благополучность и необоснованность подозрений. Трудность заключалась в том, что человек не видел опасности, которая перед ним открылась. Все, что мне удалось выяснить, – это что график работы моего пациента недопустимо тяжел. Еще было очевидно, что в перспективе нынешняя работа Славы, огромные суммы денег и близость этого результата просто ослепляла молодого бизнесмена.
Я дал рекомендации и расстался с ним, уверенный, что мы никогда больше не увидимся. Однако примерно через пару месяцев мне позвонил его подчиненный Максим и сказал, что Слава совсем плох. «Приезжайте, сами все увидите», – добавил он.
Слава был в своем кабинете и, кажется, спал. Однако оказалось, что он не спит, а находится в состоянии глубокой депрессии и просто лежит, ни с кем не разговаривая. С трудом удалось заставить бизнесмена присесть на диване и начать что-либо рассказывать. Чем дольше он говорил, тем чаще и дольше слезы останавливали его речь. Я не узнавал этого человека. Он не был под действием наркотиков или снотворных, но им владела сильнейшая депрессия. За два с лишним часа мне удалось составить картину случившейся истории.
Незадолго до нашей первой встречи Слава для поддержания сил начал впервые принимать кокаин. Судя по всему, это дало ему силы на первом этапе, даже подстегнуло. Дела снова закрутились, но постепенно он начал забывать о еде, потом стал несколько неряшлив. Именно эти признаки первыми привлекли внимание Максима, помощника Славы. Однажды Слава куда-то выбежал из офиса, оставив распахнутой дверь туалета. Максим зашел туда и обнаружил на крышке унитаза забытый Славой кусок фольги и «дорожку» порошка на ней. Затем последовали другие странности руководителя. Однажды он целую неделю все ночи напролет сам устанавливал в офисе скрытые системы видеонаблюдения. Совершенно, кстати, ненужные. Потом украсил свой кабинет цветными гирляндами и этническими узорами на стенах, при этом помещение приобрело вид передвижного цирка, а не рабочего места бизнесмена. Потом из-за подобных увлечений были пропущены две важные деловые встречи.
Однажды Слава вернулся из очередной поездки и стал рассказывать, что он умеет силой мысли налаживать контакт с партнерами хоть на другом конце планеты. Сначала все смеялись и поддерживали шутку. Потом поняли, что начальник не шутит. Водитель рассказал, что по дороге из Санкт-Петербурга в Москву в какой-то деревушке бизнесмен велел остановить машину, зачем-то открыл заднюю дверь мини-вэна, достал инструменты, моток проводов и стал мастерить непонятную конструкцию. После настойчивых расспросов водителя, что же происходит, Слава объяснил, что ему стало понятно, как наладить связь между бизнесменами всего мира и какую конструкцию надо смастерить, чтобы прибор заработал – не хватает только жидкости типа ацетона и еще чистой дистиллированной воды. Водитель сумел убедить руководителя, что сейчас на дороге они не достанут нужных компонентов, и лучше этот проект доделать дома. По дороге домой Слава еще несколько раз останавливал машину. На одной остановке он купил сразу несколько воздушных змеев, чтобы усовершенствовать конструкцию. На другой остановке принялся испытывать змеев, привлек водителя, и они вдвоем потратили на это занятие не менее двух часов.
По правде говоря, я сначала был уверен, что имею дело с дебютом шизофрении. Но уж слишком быстро Слава восстанавливался, выходя из депрессии. На самом деле происходило вот что. Когда бизнесмен чувствовал усталость и апатию, он начинал нюхать кокаин или глотать экстази. В течение нескольких недель доза стимулятора увеличивалась, и соответственно уменьшалась потребность в сне и еде. Получалось, что пик насыщения организма наркотиком совпадал с пиком истощения по причине голодания и отсутствия сна. Голова продолжала активно работать, но результатом этой работы становился откровенный бред, неотличимый от шизофрении. Достаточно было дать мозгу отдых хотя бы на сутки, и бред сходил на «нет».
Мне удалось убедить сотрудников Славиной фирмы в том, что ему нужно серьезное и длительное лечение. Три месяца бизнесмен проходил курс, пока не стал выглядеть совершенно здоровым человеком. Теперь он занимается новым делом и ведет совершенно другой образ жизни. Синдром менеджера, который Слава пытался самостоятельно лечить кокаином и другими стимуляторами, чуть не убил его. Это была страшная и заведомо неравная дуэль.
Вообще, наркотики способны пробуждать в глубинах мозга самую разную дремлющую патологию. В способе, которым пациент вернул себе здоровую психику, было много необычного. Он так же, как и Андрей, жил в реабилитационном лагере в Непале, путешествовал по Гималаям, знакомился с психотехниками аскетов и монахов. А затем сам придумал несколько упражнений, которые помогали ему чувствовать себя спокойно и радостно. Об этих техниках я расскажу чуть позже в главе «Лечение синдрома менеджера».

Менеджер, употребляющий наркотики, рано или поздно становится заметен. Это всегда лишь дело времени. Употребление кокаина, «фенома» или экстази обнаруживается в течение двух-трех месяцев. Я не говорю о таких специфических проявлениях, как особенный запах пота у людей, принимающих стимуляторы. Это заметит лишь специалист. Но есть и другие признаки, заметные каждому. У нормального человека не может присутствовать постоянный энергетический подъем. Бывают, конечно, исключения, но они уникальны. Такая психическая конституция называется стеничностью, она описана в психиатрии и психологии. Для подавляющего большинства людей это не является нормой. И если загруженный работой менеджер вдруг начинает проявлять речевую и мыслительную сверхактивность, надо задуматься, не принимает ли он стимуляторы.
Об этом – еще одна история.

Активист-соня

Строительная фирма Павла Семеновича успешно работала в Подмосковье. Своим успехом фирма была обязана в первую очередь руководителю. Встречи и переговоры проходили на высшем энергетическом и деловом уровне. Дела делались не просто качественно и быстро, а с юмором, задором. Но вдруг во всем этом непрерывном и могучем потоке бизнеса стали появляться странные паузы. Словно кто-то притормаживал пальцем играющую пластинку в самых интересных местах. Так случилось, что я был одним из заказчиков этой строительной фирмы, поэтому развитие болезни ее руководителя происходило на моих глазах. Вот что первым бросилось мне в глаза. Скорость, с которой делались все дела, удивляла. Как-то это было не по-русски. Если у нас что-то делается правильно, то не слишком быстро, а раздумчиво, с оглядкой, что ли. Работа Павла Семеновича выглядела как непрекращающийся калейдоскоп событий.
Вот он заканчивает одни важные переговоры и дает указания рабочим. Потом куда-то убегает, быстро возвращается, по пути к машине снова договаривается с кем-то о делах. Сам почему-то руководит разгрузкой бетонных блоков и даже не замечает проливного дождя. Внешне все выглядело правильно. Но многие решения были какими-то недодуманными, что ли. Словно конечная цель работы была уже не так важна, как ее процесс. Непрерывное делание чего-либо стало главнее результата. Однажды я зашел к Павлу Семеновичу в кабинет и увидел, как он неловко что-то прячет в стол. Еще я заметил, что он не расстается с большой пластиковой бутылкой газированной воды. Случилось так, что мы ехали вместе в моей машине – я вел, а Павел Семенович сидел рядом. Он, как всегда, о чем-то непрерывно рассказывал. Потом замолк. Я заметил, что он спит. Я подумал, что партнер устал, и выключил музыку. «А ты что музыку выключил?» – спросил вдруг только что спавший Павел Семенович.
И снова принялся что-то рассказывать. Теперь я уже следил за ним краем глаза. Вот он говорит, говорит, но глаза постепенно закрываются, наступает сон – и голова рассказчика беспомощно болтается в такт дорожным ухабам. Не проходит и минуты, как Павел Семенович снова как ни в чем ни бывало продолжает беседу. Мне все стало понятно в тот момент – и невероятная энергичность, и нелепые промашки в работе, и сладкая газированная вода... Такое засыпание у героиновых наркоманов называется «залипание», или «втыкание». При этом после просыпания человек без ошибок продолжает прерванный разговор, словно и не отключался. Павел Семенович откровенно «втыкался» во время разговора со мной. Правда, у него вместо героина было другое наркотическое вещество. Он добавлял его в газированную воду и периодически прихлебывал. Довольно удобный, хитроумный способ. Была только одна проблема – бутыль приходилось оберегать, чтобы никто из посторонних не хлебнул из нее.
Тогда в дороге Павел Семенович признался мне во всем. Наши отношения «заказчик – исполнитель» прекратились, а вот отношения «пациент – врач» не сложились. Причиной наркомании у Павла Семеновича стал синдром менеджера. Много лет работы без отдыха и отпусков, невозможность остановиться, потому что фирма набирает обороты и вот-вот выйдет на следующий, более высокий уровень. «Вот объединю все свои компании, сделаю большой заказ – и тогда поеду на море», – говорил мне Павел Семенович. Так случилось, что этот человек не смог отказаться от работы – и в итоге потерял ее полностью. Надеюсь, что он потом вылез из наркотической зависимости.

Я привел некоторые примеры развития синдрома менеджера, замаскированного под алкоголизм, наркоманию и ее сочетание с шизофреническим процессом. В реальной российской жизни синдром менеджера протекает зачастую под личинами именно этих болезней. Отличить реальную проблему от ее маски необходимо для того, чтобы начать правильное лечение. В противном случае работа врача может не дать эффекта.
Как выглядит синдром менеджера, замаскированный под другие болезни? Например, под депрессивный невроз? Или под трудно диагностируемое заболевание организма?
Вот как выглядел синдром менеджера, маскировавшийся под паразитарную опухоль мозга.