Паразиты

Уихара давно уже ни с кем не разговаривал.

Когда он только-только поступил в младшую среднюю школу, мать отвела его к психиатру, но тот лишь посмеялся над мальчиком. Тогда Уихара замкнулся в себе, и даже родители боль­ше не смогли выжать из него ни слова.

Семейство обитало в заштатном городишке, расположенном где-то между префектурами То­кио и Сайтама. Всего пять человек — отец, мать, старший брат, сам Уихара и сестра. Это были ничтожные, посредственные люди. Отец работал бухгалтером в строительной конторе, мать не представляла собой ничего особенно­го и развлекалась сочинением трехстиший — хокку. Старший брат в свое время поступил в престижный институт в Сайтама (главным образом благодаря своим достижениям в бейс­боле), но ни разу так и не участвовал ни в одном турнире, в связи с чем был благополучно отчис­лен. Отец нашел ему место при муниципали­тете, и теперь братец сражался за местную команду. Сестра еще училась в институте. Уихара подозревал, что она до сих пор девствен­ница. Каждая черточка ее лица, каждая скла­дочка ее наряда выдавали в ней полную бездар­ность, а отсутствие интереса к мальчикам и манера безвкусно одеваться делали ее совер­шенно отвратной.

После двух лет обучения Уихара отказался ходить в школу. К тому времени ему исполни­лось четырнадцать. Мать начала таскать его по врачам, но это мало помогало — Уихара окончательно ушел в себя. Когда терпение родителей наконец иссякло, ему сняли неболь­шую квартирку недалеко от дома и махнули на него рукой. Как выразился брат: "Наверное, для тебя просто нет места в этой жизни". Вре­мя от времени к нему заходила сестра, но, по­скольку Уихара упорно не открывал рта, она ог­раничивалась тем, что приносила ему пиццу или пирожное и тотчас же выскакивала вон из квартиры. Отца он не видел уже года два. Раз в неделю приходила мать, кормила его и пере­мывала накопившуюся грязную посуду. Иногда она ни с того ни с сего начинала говорить о ре­лигии или о какой-нибудь только что прочитан­ной книге, но уходила ни с чем — Уихара мол­чал как рыба.

Его уже никто не звал по имени, даже мать и сестра. Нет, имя, конечно, у него было, но Уихара отказался от него, как только бросил уче­бу. В один прекрасный день он просто перестал отзываться на него, и это явилось первым зна­ком его ухода из этого мира. Постепенно Уихара стал забывать всю свою прошлую жизнь. Еще в школе он решил выбросить из головы все, что успел узнать, и теперь не помнил почти ничего. В какой-то мере этому поспособствова­ли и препараты, прописанные ему психиатром.

Но три недели тому назад, к неописуемой ра­дости матери. Уихара вдруг выказал желание иметь компьютер. Мать немедленно купила ему ноутбук, но попросила ничего не говорить отцу. "Пусть это будет нашей маленькой тайной", — нежно проворковала она ему на ухо. Уихара об­ратился в провайдерскую фирму, и вскоре у не­го появился выход в Интернет и электронный адрес.

Тогда-то ему на глаза попалось имя телеве­дущей Йосико Сакагами. Оно стояло под стать­ей на одном из сайтов в Сети. "Присылайте свои суждения и комментарии, и я обязатель­но свяжусь с вами", — гласило объявление.

Обычно Уихара проводил все свободное вре­мя с игровой приставкой. Но из-за антидепрес­сантов, что прописал врач, ему было трудно сконцентрировать взгляд на экране и игры при­шлось бросить. Иногда Уихара становилось так плохо, что он даже не мог нажимать на клави­ши. Зато теперь он был ошарашен осознанием того, до чего же глупо тратил свою жизнь.

Впрочем, о существовании Йосико Сакага­ми он знал и раньше. Однажды он совершенно случайно увидел ее лицо на телеэкране. Нака­чанный транквилизаторами. Уихара передвигался с огромным трудом, а в тот день его вообще хватило только на то, чтобы доползти до ванной. Он уже вытирался, когда раздался го­лос матери: "Смотри, вот Йосико Сакагами!" Это имя почему-то сразу закралось в его душу. "Она нравится тебе?" — не отставала мать. Уихара кивнул. На следующий день мать при­несла ему книгу Сакагами. Текст был набран крупными литерами, но изобиловал непонятны­ми иностранными словами, и Уихара забросил это занятие.

Как и многие другие персональные странич­ки, сайт Йосико Сакагами по большей части представлял собой что-то вроде дневника. Правда, там имелся и форум, где посетители мог­ли оставить свои толкования тех или иных вопросов. Темы обсуждений обычно касались се­рьезных проблем международного характера: ситуация на Ближнем Востоке, кризис в Юго-Восточной Азии, ирландская проблема, генная инженерия, экология и токсичные выбросы. На сайте был указан электронный адрес Йосико Сакагами, но Уихара полагал, что у нее должен быть еще один, не предназначенный для широ­кой публики. "Да и вряд ли можно ответить на все присылаемые письма". — думал Уихара. "Глубоко признательна Вам за Ваш отзыв" — вот и все. Уихара совсем не хотелось получить что-нибудь подобное, и он раздумал писать.

Йосико Сакагами прельщала его своим стро­гим выражением лица и раскосыми глаза­ми. К тому же она постоянно появлялась в красном. Еще ребенком Уихара нравились кур­носые женщины с очень узкими глазами и выступающим подбородком. Возможно, дело было в том, что его собственная мать обладала невы­разимо мягкими чертами лица. А с тех пор как он заперся от мира и людей в своей каморке, его влечение к противоположному полу почти исчезло. Разглядывал ли он фотографии обна­женных женщин, смотрел ли ночные програм­мы для взрослых — он всегда видел только об­наженных женщин. Причины, по которым эти женщины раздевались и принимали соблазни­тельные позы, оставались для него неясными. Несомненно, это был побочный эффект от воз­действия препаратов, которые его заставляли принимать. Лечащий врач даже опасался, что Уихара, к которому никто, кроме его домашних, не приходил, может потерять не только сексу­альное желание, но и все остальные желания тоже.

Иногда с Уихара случалось нечто вроде при­ступа сексуального возбуждения. В такие ми­нуты он походил на новорожденного ребенка, который посредине глубокого сна вдруг широ­ко распахивает глаза и разражается диким ре­вом. Однако такие приступы никак не были связаны с эротическими картинками в журна­лах. Как правило, они случались перед самым пробуждением или в тот момент, когда закан­чивалось действие снотворного. Впечатление было такое, словно стены его комнаты покры­вались трещинами, из которых выползало не­кое существо, способное внушить Уихара столь сильное желание, что временами у него начи­нала кружиться голова. Как казалось самому Уихара, причиной этих приступов являлось не столько его либидо, сколько его отчаянное, дре­мучее одиночество. Уихара не стеснялся даже присутствия матери и мастурбировал так яро­стно, что иногда сдирал кожу на своем детород­ном органе. Раньше мать плакала и била его, а теперь просто смотрела на сына, уподобляясь натуралисту, рассматривающему какое-то ди­ковинное насекомое. Но как бы то ни было, лич­ность Йосико Сакагами не имела никакого от­ношения к этим приступам.

Серьезный интерес к Йосико Сакагами про­будился у него после передачи, в которой рас­сказывалось о колибациллозе толстой кишки. "Ученые пока не выяснили, что является при­чиной этого заболевания: вирус, бактерии или какой-то вид паразитов. Научные знания оста­ются крайне скудными, а болезнь тем време­нем продолжает распространяться. Небогатую информацию об этом феномене можно найти, в частности, в южнокорейской прессе, — ве­щал голос телеведущей. — В заключение я хо­чу отметить, что не было бы ничего удивитель­ного, если бы при таких обстоятельствах данные виды патологий продолжали бы распрост­раняться по всему миру... если уже не распро­странились".

Я не выхожу из дому и ни с кем но общаюсь без малого восемь лет. Вы, наверное, и не подозрева­ете, что существуют такие типы, как я. Это насто­ящие отшельники, никогда не выходящие на ули­цу. Впрочем, я сам о них ничего не знаю, да и не хочу знать вообще ни о ком. Поэтому-то я и сижу взаперти. Быть может, если бы среди вас нашелся кто-нибудь, кому это было бы интересно, то я, со своей стороны, мог бы много чего порассказать. Короче, я готов поговорить о себе, и желательно с женщиной. На фиг мне мужики, я ж не гомик. Кроме того, я был бы очень счастлив, если бы мне что-нибудь написала Йосико Сакагами. Вы уж из­вините меня за резкость этого письма, но иначе я не умею...

Такой текст он набрал, когда ему пришла в голову мысль засветиться на форуме у Йоси­ко Сакагами. Поскольку Уихара еще не освоил­ся с клавиатурой, на это письмо у него ушло около трех часов. Он подписался "Раздолбай", нажал на клавишу ввода, и сообщение ушло. От дьявольского коктейля из аптидеирессантов сильно болела голова. К тому же Уихара пришлось немного помучиться, чтобы скрыть свой электронный адрес. Страшно было поду­мать, какую реакцию на форуме могло вызвать подобное письмецо... Когда он нажимал на клавишу "Отправить сообщение", сердце пры­гало в груди, словно лягушка. Голова трещала невыносимо. Уихара это напомнило время его учебы в школе. Ему начало казаться, что воз­дух сгущается вокруг него и образует некое по­добие стены из иголок. Он попытался поднять руку, и это ощущение усилилось. Страх и боль терзали его изнутри. И все же Уихара был рад, что смог отправить свое послание — он верил, что одна только Йосико Сакагами способна объяснить ему суть происходящего и лишь она одна сможет определить того зверя, который жил внутри него. Этого не сделал бы никто в мире, кроме нее.

Чуть погодя Уихара проверил, дошло ли его сообщение. Работая, он предпринимал поисти­не титанические усилия, чтобы не заорать от боли. "Компьютер — прекрасное средство об­щения", — думал он. Действительно, незачем скрывать свое лицо, да и физиономий читате­лей не видно... Когда-то ему никто не поверил, что главной причиной его ухода из школы был запах лосьона одного нз учителей. Уихара не знал, как он назывался, но от свежевыбритой физиономии преподавателя несло какой-то тух­лятиной, чем-то напоминавшей запах сгнивше­го апельсина. Тогда Уихара как-то не приходи­ло в голову, что и другие ученики тоже могли страдать от этой вони. Обычно учитель останавливался около места, где сидел Уихара, и говорил ему всего три слова, которых тот не пони­мал. По утрам, лежа в постели, Уихара чувствовал страшную слабость во всем теле. От мысли, что опять придется выносить эту вонь, все его существо пронизывала боль... А вот на форуме не чувствуется никакого запаха. Авторы сооб­щений могли вонять как угодно — компьютер просто выводил на экран значки и буквы, Нe нужно было напрягать слух, чтобы услышать го­лос собеседника, не нужно было говорить само­му. Уихара было незачем проявлять свою индивидуальность— участники форума все равно ничего бы не увидели. Зато выражать свое мне­ние можно было любым способом.

Два дня на его сообщение не поступало ни­каких отзывов. Наконец на третий появился заголовок: "Это грешно!". Далее следовало:

У меня тоже есть приятель-отшельник. Вообще такой тип встречается довольно часто. В этом гнусном мире самоубийство — величайший грех, а отшельничество ничем не лучше самоубийства. Это абсолютное зло. Здесь, на этом форуме, боль­ше в чести рассуждения о всяких там инспекциях в Ираке или споры о пересадке органов... Мне же кажется, что подобные проблемы должны скорое волновать государственных мужей, нежели про­стых смертных. Ну а твоя проблема?! Ну да, я ду­маю, что тебе паршиво. А кому сейчас легко? Мне тоже бывает хреново. Но боль бывает разной. Од­но дело страдать оттого, что америкосы бомбят Сербию, а другое — когда кто-то из твоих близких находится в коме. Вот ты пишешь, что хочешь с кем-нибудь поговорить. Ну что ж, я дам тебе хо­роший совет: встань, оденься, выйди из своей ка­морки на улицу, познакомься с кем-нибудь и го­вори сколько влезет...

Неизвестный подписался "RNA". Грубоватый тон отзыва ничуть не обескуражил Уихара, и он решил ответить. Возможно, этот RNA что-ни­будь знает о Йосико Сакагами. Уихара склонился над клавиатурой, и от неловкого движения боль иглой прошила его мозг. "Должно быть, — подумал он, — боль имеет свое материальное воплощение". Уихара представлял ее в виде какой-то мельчайшей частицы, которая вра­щается вокруг его головы и тела. Эта частица периодически жалила в самые неожиданные места, что напоминало боль от ожогов медузы или морского анемона. Уихара поморщился и принялся набирать ответ указательными паль­цами.