Мифотворчество классической древности: Hymni Homerici. Мифологические очерки

Содержание По плану Гипподама 5 Боги Греции 13 HYMNI HOMERICI Гомеровы зачины 37 Список сокращений 57 Карта Эгейского мира 62 I. К Дионису 64 II. К Деметре 71 III. К Аполлону 103 IV. К Гермесу 149 V. K Афродите 183 VI. К Афродите 204 VII. Дионис, или Разбойники 206 VIII. К Арею 211 IX. К Артемиде 214 X. К Афродите 216 XI. К Афине 216 XII. К Гере 217 XIII. К Деметре 219 XIV. К Матери богов 220 XV. К Гераклу Львиносердому 221 XVI. К Асклепию 224 XVII. К Диоскурам 225 XVIII. К Гермесу 226 XIX. К Пану 227 ХX. К Гефесту 231

XXI. К Аполлону 234 XXII. К Посейдону 235 XXIII. К Крониду Высочайшему 236 XXIV. К Гестии 238 XXV. К Музам и Аполлону 239 XXVI. К Дионису 240 XXVII. К Артемиде 241 XXVIII. К Афине 243 XXIX. К Гестии 244 XXX. К Земле 246 XXXI. К Солнцу 248 XXXII. К Луне 251 XXXIII. К Диоскурам 252 МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ "Смышленая Ямба" (Hymn. Hom. II. 202-205) 257 Незримая граница (Hymn. Hom. III. 250-252) 267 Черепаха-лира (Hymn. Hom. IV. 25-56; 453-456) 291 Аркадская луна (Hymn. Hom. IV. 100) 298 Две Афродиты (Hymn. Hom. VI. 15) 310 Нектар (Hymn. Hom. V. 202-238) 325 Рождество Пана (Hymn. Hom. XIX) 345 Тритогения (Hymn. Hom. XXVIII. 4) 354 ПРИЛОЖЕНИЕ Атлантида 367 Вшивая болезнь 399 Неведомый бог 433 Зимние каникулы 452 БОГИ ГРЕЦИИ (выдержки) Как еще вы правили вселенной И забав на легких помочах Свой народ водили вожделенный, Чада сказок в творческих ночах, Ах, пока служили вам открыто, Был и смысл иной у бытия, Как венчали храм твой, Афродита, Лик твой, Аматузия! Ф. Шиллер. Боги Греции перевод А. Фета

Едва ли не любой греческий миф, будь он рассказан в стихах или в прозе, сразу вызывает в памяти читателя и слушателя знакомые имена - Аполлон и Артемида, Зевс и Гера, Гермес, Гефест, Дионис и прочие. Культура наша устроена таким образом, что даже совершенно равнодушный к классической древности вообще и к греческим мифам в частности человек знает о рождении Афродиты из морской пены и о покровительстве Гермеса ворам и торговцам: получение подобных сведений сопутствует приобретению не только книжной премудрости, но и повседневного житейского опыта, ибо городская и парковая скульптура, рекламные клипы, расхожие газетные сравнения, школьные учебники, вообще все на свете буквально от рождения снабжает нас поверхностны ми, но от того не менее верными знаниями о богах. Читатель, открывший эту книгу, почти наверняка знает больше, чем нельзя не знать, а кое-что ему предстоит узнать, однако начать следует с по возможности краткого рассказа о богах- кто они и каковы.

Богами называются как титаны, дети Урана и Геи, так и их потомки - не только дети, но также внуки и правнуки. Из детей титанов шестеро, сыновья и дочери Кроноса и Реи (Зевс с двумя братьями, Посейдоном и Плутоном, и тремя сестрами, Герой, Деметрой и Гестией) находятся в преимуществен ном положении, так как именно они после низвержения Кроноса захватили власть над миром, но их кузены, дети других титанов (как Гелиос или Геката) тоже являются и называются богами. При союзе бога с богиней всегда родится бог, поэтому до сотворения людей в мире рождались только боги и иногда чудовища, а после сотворения людей боги стали порой с ними сходиться, и от таких союзов рождались люди, которых затем изредка принимали в число богов. Тут сразу приходит на ум Геракл, сын Зевса от смертной, вознесенный к Олимпийскому сонму прямо с погребального костра, но такой апофеоз нельзя объяснять только божественным происхождением: герои-полубоги вроде Геракла становились настоящими богами очень редко, а при этом не реже, хотя тоже редко, богами становились люди, рожденные от других людей - так превратилась в морскую богиню Левкотею Ино, тетка Диониса по матери, так был вознесен на Олимп и назначен кравчим богов родич Энея Ганимед, словом, изредка смертный становился богом вне зависимости от того, был ли богом один из его родителей.

Не у всех народов представления о сверхъестественном выражаются в вере в существование богов, но если даже такие представления имеются, отсюда не следует, что управляющие миром сверхъестественные существа похожи на людей - в частности, микенская эпоха, когда в Греции жили греки ахейского племени, писавшие слоговым письмом, впоследствии получившим название "линейного В", и поклонявшиеся Гере, Деметре, Посейдону и так далее, не дает свидетельств, что эти божества имели тогда антропоморфный облик.

Однако у тех греков, которых принято называть греками, то есть у народа, жившего в Греции (а затем и не только) уже после падения микенской цивилизации, - так вот, у этих "настоящих" греков боги были очень похожи на людей, что уже в глубокой древности давало повод самим грекам (например, философу Ксенофану) умозаключать, будто люди придумали себе богов по собственному подобию; позднее к той же мысли склонялись и многие новоевропейские ученые. Правда, обычно боги выше и больше людей, они источают свет и благоухание, они несказанно прекрасны, у них не бывает внешних изъянов (хромота Гефеста - заметное исключение, недаром о ее происхождении есть особые мифы), а если у какого-то божества имеются животные черты, например, козлиные ноги, оно находится на периферии пантеона. Но все это не должно сбивать с толку: при человекообразной (антропоморфной) наружности боги обладают совсем не человеческими свойствами.

Боги не подвержены болезням, не стареют, не умирают и не могут быть убиты - отсюда их эпитет "бессмертные", частый синоним слова "боги". Зачинаются и вынашиваются боги так же, как люди, вернее, как все другие млекопитающие, но сведения о сроках их нахождения в материнском чреве различны: скажем, Майя носит Гермеса десять лунных месяцев, как смертная женщина, а Гера носит Тифона целый год, а Афина, судя по всему, находится в голове Зевса и того дольше (см. "Тритогения"). При всем том боги не всегда родятся младенцами, а если и так, почти сразу становятся взрослыми - в их бесконечной жизни то ли вовсе нет места детству и отрочеству (как у рожденной во всеоружии Афины), то ли эти возрасты весьма скоротечны. Боги обладают способностью к врeменным и произвольным изменениям облика: чаще всего, конечно, они предстают людьми какого им угодно пола и возраста (скажем, Афродита является Энею юной красавицей, а Афина Одиссею - пожилым мужчиной), но могут превратиться также в зверя (как побеждающий пиратов Дионис-лев) или в комету (как спешащий в Крису Аполлон). Еще они могут передвигаться по воздуху, и эта их подвижность ограничена лишь договором о разделе владений: подземные боги остаются под землей, потому-то для похищения Персефоны Плутон должен заручиться разрешением Зевса, а боги земные и небесные, даже Олимпийские, к ним не спускаются - кроме Гермеса, которому дозволено передвигаться повсюду.

............................

Вероятно, удачно сотворенный миф как-то помогал осмыслению текущей реальности либо актуального прошлого, но что именно в текущей реальности нужно осмыслять и какое именно прошлое актуально - этого не предскажешь (например, Троянский миф то актуализировался, то лишался актуальности), да и сочинитель руководствуется не только соображениями возможного успеха, но и собственными вкусами и пристрастиями. В предлагаемых очерках по мере сил рассмотрены различные аспекты мифотворческого процесса - далеко не все, тем более что никто и не знает, сколько у этого процесса аспектов. Чтобы сузить поле исследования, я ограничиваюсь мифами об устройстве космоса и прежде всего о богах, но иногда о пространстве и времени или о некоторых природных явлениях.

Остается добавить, что греческими мифами занимались уже сами греки, и на их труды я стараюсь ссылаться сколь можно часто, а вот библиография позднейших и современных исследований заняла бы объем, превосходящий объем этой книжки. Конечно, обойтись вовсе без библиографии нельзя, но я сознательно лимитирую ее работами либо чем-либо важными, либо совсем новыми- эти последние достаточно полно отражают современное состояние исследова ния проблемы и среди них немало диссертаций, в которых библиография по необходимости большая, так что желаю

VI. К АФРОДИТЕ

Этот гимн является проэмием в собственном смысле слова, так как предваряет выступление на состязании: автор просит у богини помощи в "ристании" (ст. 19-20). Некоторые ранние комментаторы предполагают, что гимн сложен на Кипре; Аллен возражает, что ничего специфически кипрского в тексте нет, а рождение Афродиты на Кипре - общее место; Вест в своем издании вновь возвращается к кипрской версии, подкрепляя ее гипотезой, что автор участвовал в описанном у Страбона празднике Афродиты в Старом Пафосе (Strab. XIV. 6. 3). Время создания гимна с точностью не определяется: по языку и стилю он несомненно не относится ни к числу ранних (как II или III), ни к числу поздних (как XIX, не говоря уж о VIII), однако между этими крайностями несколько веков, и проэмий может быть датирован любым из них, а проще говоря, не может быть датирован.

В греческом предании имеется два мифа о рождении Афродиты: в одном, "гомеровском", она родилась от Зевса и морской богини Дионы (Il. V. 370), в другом, "гесиодовс ком",- от морской пены и взбившего ее детородного органа оскопленного Урана (Theog. 189-306). Космологически эти версии тождественны, но на уровне философской рефлексии они послужили поводом для существующего по сей день различения любви "небесной" и "земной" (см. "Две Афродиты"), а в мифологии сосуществовали мирно, так что не из всякого текста легко заключить, которую из генеалогических версий предпочитает автор - так и в этом гимне, где в описании рождения богини о ее родителях нет ни слова. Теоретически допустимо предположить, что, так как "бессмертными" здесь несомненно названы Олимпийские боги и так как Афродита родилась позже некоторых из них, она должна быть дочерью Зевса, но в мифологии подобные предположения неосновательны: как эпический Гермес титулуется Аргоубивцем не после убийства Аргуса, а от рождения, так и в эпическом космосе дом Олимпийских богов есть величина постоянная.

А так как автор явно не пытался включить свое краткое сочинение в широкий космологический контекст, Афродита у него просто родится из морской пены - и этого довольно; подробнее см. "Две Афродиты".

Песнь заведу и спою о прекрасной златовенчанной
Афродите, коей в удел достались твердыни
Кипра морского - туда ее, всю в пене соленой,
ласково влажный принес порыв Зефира по волнам
шумнобурливого моря. В златых кокошниках Оры
дивным убором ее нарядили, приветливо встретив:
на амвросийные кудри венец золотой возложили
тонко сработанный, в мочки ушей проколотых вдели
медночервоные с зернью златой драгоценные серьги,
нежную выю и белые перси обвили рядами
тех ожерелий златых, какими себя наряжают
сами, когда идут в златых кокошниках к дому
отчему, дабы водить хоровод веселый с богами.
Сей возложив на нее убор, привели ее Оры
прямо к бессмертным, а те, приветливо жалуя гостью,
рукопожатья ей расточали, и все без изъятья
в дом свой ее ввести законной желали супругой,
лику и стати дивясь Кифереи фиалковенчанной.

Радуйся, о милоокая, нежная! дай мне победу
в сем ристаньи стяжать, исполни прелестью песню! -
я же, тебя помянув, припомню песню другую.

VIII. К АРЕЮ

Этот гимн так отличается от прочих, что Рункен и некоторые издатели (в частности, Германн), относили его к орфическим - особенно из-за характерной для орфических гимнов аккумуляции эпитетов. Аллен возражает предшественникам, указывая на отсутствие в гимне характерной орфической лексики, но орфическое влияние считает несомненным и он. Учитывая также астрологическую специфику текста, обращенного не в меньшей степени к планете Марс, чем к сыну Зевса и Геры, можно утверждать, что автор жил никак не ранее III века до н.э., а скорее позже, вплоть до V века н. э., когда похожие гимны сочинялись знаменитым неоплатоником Проклом.

В 1970 году Вест убедительно показал, что гимн потому и похож на гимны Прокла, что сочинен Проклом (West M. L. The Eighth Homeric Hymn and Proclus // Classical Quarterly, 1970, vol. 20. P. 300-304) - и в настоящее время это мнение является общепринятым. Возникает, однако, естественный вопрос, как же столь поздний текст попал в корпус. Аллен предполага ет, что тут нет ничего особенного: все имеющиеся манускрип ты гораздо новее даже и V века н. э., и если там вообще не было гимна к Арею, переписчик мог добавить тот, который знал. Так как корпус в процессе переписывания несомненно пополнялся, о чем свидетельствуют еще несколько поздних (хотя наверное не до такой степени) гимнов, эта гипотеза кажется удовлетво рительной - особенно если учесть, что гимны Прокла содержались в тех же рукописных корпусах, что и Hymni Homerici, о чем напоминает в своем издании Вест. Высказанная в 1987 году гипотеза Томаса Гельцера (Gelzer), что гимн сочинен другим (более ранним) неоплатоником, часто Порфирием, будучи сама по себе корректна, имеет гораздо меньше подтверждений.

Культ Арея в греческих городах поначалу был распространен мало и не имел большого значения, которое приобрел лишь в римское время, так как отождествленный с Ареем Марс был отцом Ромула и одним из важнейших богов римского пантеона. Зато в эпосе - например, в "Илиаде" - Арей упоминается и фигурирует часто, хотя почти всегда изображается буйным и жестоким.

Если различать войну как средство достижения политических целей, войну как искусство и войну как резню, Арей несомненно был прежде всего богом резни - того самого воинского безумия, которое уже в эпические времена не было непременным условием победы и не внушало особенного уважения, так что, скажем, к осквернению Ахиллесом тела Гектора Гомер относится с пониманием, но без симпатии. В "Илиаде" (VIII. 888-898) Арея не любит даже его родной отец, Зевс, а уж со справедливос тью Арей не ассоциируется в греческом эпосе никогда - в отличие от Марса, покровительствующего, помимо прочего, праведному мщению. Автор гимна при всем своем культурном и религиозном консерватизме жил в мире, который давно был римским и где кровожадный Арей Гомера давно был облагорожен честностью римского Марса.

О многомощный Арей, златошлемный, тяжелоколесный, щитоноситель, храбрец, градодержец меднооружный, сильный десницею, скорый копьем, охранитель Олимпа, ратной Победы родитель, радетель Истины правой, лютый врагов утеснитель, бойцов доброчестных водитель, мужеcтва скиптродержатель, по горнему кругу стремящий ясный светоч в седмице планет - там третьей тропою вечно тебя кружит упряжка твоя огневая, - внемли же, смертных блюститель, младых удальцов попечитель! Нам воссияй с высоты! лучистого пламенем света нас укрепи, взбодри, взъяри! Да стану я силен из головы моей изгнать зловредную трусость, в сердце смирить разуменьем лукавые похоти духа, ратным гневом воспрянуть и с битвенным пылким задором ринуться в сечу, забывши страх! Отваги, блаженный, мне ниспошли, но к сему - неколеблемой святости мира от ненавистных подальше войн и от Кер торопливых!

ЗИМНИЕ КАНИКУЛЫ. Рождество

Набор праздников каждой культуры в основном совпадает со списком ее структурообразующих принципов - недаром часто культуру можно опознать по одному-единственному празднику, будь то Великие Дионисии или День Благодаре ния. Поэтому трудно не согласиться с назидательным утверждением одного из православных сайтов: "Помните, православный календарь - это не просто повторяющиеся циклы религиозных праздников, он в первую очередь хранитель того, что лежало в первооснове православия", - другое дело, что сказанное касается любого календаря. При этом, во-первых, у календарных праздников есть постоянное место в году, нередко даже постоянная дата, а во-вторых, всем календарям присуща ориентация на солнцестояния, к одному из которых обычно подверстано новолетие. Связь нового года с солнцем достаточно универсальна: при переходе от старого года к новому обновляется (заново творится) космос, что неизбежно ассоциируется с "победой над тьмой и приобретением солнца как награды", хотя под солнцестоянием не следует, конечно, понимать его астрономически точный момент, так как при непосредственном наблюдении долгота светового дня ощутимо прибавляется или убавляется не сразу.

Созданный александрийским математиком Сосигеном календарь был введен в 46 году до н. э. Юлием Цезарем, по которому и называется Юлианским. По сути то была отредактированная версия прежнего календаря, где тоже имелись январь, февраль, иды, ноны и прочее, однако старый римский год был короче солнечного, что вызывало необходимость время от времени прибегать к вставным месяцам - и от этого неудобства Цезарь с помощью Сосигена наконец-то избавился. Юлианский календарь действовал на всем подвластном Риму пространстве, не отменяя местных календарей, что соответствовало культурной политике Империи, которая была своего рода "оболочкой" Римского мира, в значительной мере сохранявшего свое этнокультурное разнообразие,- при том, что эффективность взаимосвязей огромной системы обеспечивалась некоторым набором общезначимых принципов, и главным из них была res publica populi Romani, жившая, конечно, по Юлианскому календарю.

Начало строительства Империи лишь на несколько десятилетий обогнало начало строительства Церкви, и возрастающее число христианских общин можно считать постоянной характеристикой Римского мира после Августа. Пасху и праздники "великого пасхального круга" христиане рассчитывали, как и теперь, по особым правилам, а в прочих отношениях следовали имперской традиции, так что используемый общиной календарь зависел и от большей или меньшей близости этой общины к ветхозаветной традиции, и от принятого в данной местности деления года, и от прочих факторов. Так продолжалось до 325 года, когда стараниями Константи на Никейский собор не только (пусть на уровне декларации) унифицировал христианскую догматику, но и принял Юлианский календарь как общеобязательный для всех христиан.

Ссылки:

Топоров В. Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией "мирового древа" // Труды по знаковым системам. Вып. 5. Тарту, 1971. С. 31.
Hannah R. Greek and Roman Calendars: Constructions of Time in the Classical World. London, 2005 (гл. 6 - о судьбах Юлианского календаря).
Иванов К. Дата Рождества Христова согласно историческим свидетельствам // Церковный вестник. 2000. № 12

Римский год начинался вскоре после зимнего солнцестояния (1 января вступали в должность новоизбранные консулы), однако с 272 года н. э. зимнее солнцестояние знаменовалось также главным всеимперским праздником в честь главного всеимперского божества, Непобедимого Солнца (Sol Invictus), рождение которого отмечалось в ночь с 24 на 25 декабря, как и рождение отчасти тождественного ему Митры, чьи мистерии были распространены чрезвычайно широко. Рождество Христово праздновалось тогда христианами не повсеместно, но если праздновалось, тоже тяготело к зимнему солнцестоянию (с которым так или иначе ассоциировалось Богоявление) и нередко справлялось 6 января по Юлианскому календарю. При преемниках Константина празднование Рождества становилось все распространеннее, пока наконец в 431 году на Ефесском соборе не было узаконено и - опять-таки официально - назначено на всё то же 25 декабря, хотя на деле это случилось еще в IV веке, когда богослов и астроном Дионисий Малый, работавший по поручению Папы Юлия, избрал 25 декабря датой Рождества Христова.

Важно отметить, что 25 декабря (как и в иной день) Рождество именно праздновалось: никто не утверждал, будто это день рождения Иисуса Христа, как никто не утверждал подобного об отмечавшемся уже с III века Рождестве Иоанна Предтечи, а несколько позднее - о Рождестве Богородицы; названные три Рождества не считались историческими датами и справлялись исключительно "в воспоминание события" рождения. Правда, у евангелиста Луки (Лк. 1:26-44) Благовещение случается "в шестой месяц" и как раз тогда Иоанн впервые "взыграл во чреве", - то и другое произошло, следовательно, примерно в марте или в апреле. Однако даже если вычислить этот месяц по Юлианскому календарю, в нем останется четыре недели, и описываемые события могли совершиться в любую из них, а значит, из евангельского свидетельства можно умозаключить только, что Иоанн родился летом, а Иисус зимой, так что выбранная для "воспоминания события" дата останется более или менее произвольной. И верно, дата Рождества Христова была назначена наперекор главному языческому празднику, будучи своего рода экспроприацией дня рождения Непобедимого Солнца и/или Митры - этого не отрицали в свое время отцы Церкви, не отрицают и современные христианские богословы.

Экспроприация дат производилась по тем же причинам, по каким храмы переделывались в церкви - для искоренения двоеверия при сохранении основных параметров доставшегося по наследству концептуального универсума, ибо populus Romanus преобразился теперь, не сдвигаясь с места, в populus Christianus. Так как пространство у государственной Церкви и у Империи было общее и так как находящиеся в этом пространстве пригодные для храмов места в большинстве случаев уже были заняты храмами, концептуальное освоение пространства естественно предполагало перепосвящение храмов - как предполагало, например, особое положение римского епископа. Однако календарь, как и всё, относящее ся ко времени, не обладает пространственной наглядностью: акрополь - он и есть акрополь, Рим - он и есть Рим, а "23 нисана" не втиснуть в какой-нибудь анфестерион или таргелион, потому что еврейский и греческий календари принадлежат непересекающимся годовым циклам. Иначе говоря, если бы Никейский собор не принял Юлианский календарь, назначить 25 декабря Рождеством было бы невозможно просто ввиду отсутствия понятной всем христианам даты "25 декабря": сначала нужно было совпасть во времени, приняв действующий (пусть языческий по происхождению) календарь, и только затем можно было этот календарь преобразовывать, - зато едва Никейский собор необходимое совпадение обеспечил, можно было назначить Рождество на любую дату.

.......................................