Избранная

ГЛАВА 1

— Ну вот и наступил мой дерьмовый день рождения, — заявила я своей кошке Нале.
(Строго говоря, это не она моя кошка, а я — ее недолетка. Вы же знаете кошек - хозяев у них не бывает, только слуги. Впрочем, будем считать, что я не в курсе.)
Нале мои речи были, конечно, по барабану, но я обращалась к ней так, будто она внимала каждому моему слову.
— Вот уже семнадцатый раз ровно двадцать четвертого декабря наступает мой чертов день рождения. И каждый год все семнадцать лет происходит одно и то же. Впрочем, ладно, плевать. Я уже привыкла.
В первую очередь я пыталась убедить в этом себя. Нала ворчливо мяукнула и принялась вылизывать хвост, демонстрируя свое истинное отношение к моим заморочкам.
— Сделаем так, — сказала я, слегка подводя глаза. (Действительно слегка — полоски а-ля «озабоченная енотиха» мне не идут. Они вообще никому не идут.) — Когда мне от чистого сердца будут дарить всякие отстойные деньрождественские подарки, потому что всем почему-то хочется объединить мой день рождения и Рождество, а получается ни то, ни другое... — через зеркало я уставилась в большие зеленые глаза Налы, — мы с тобой будем улыбаться, прикидываясь, что так и надо. Что ж поделаешь, если не каждый способен понять, что эти события ни в коем случае нельзя смешивать.
Нала чихнула.
— Полностью с тобой согласна. Выступать не имеет смысла, лишь усугубим проблему. Мало того что надарят всякой муры, так еще придется что-то делать с толпой обиженных и недовольных.
Не сумев убедить даже Налу, я сосредоточилась на своем отражении. На миг мне показалось, что с подводкой я переборщила, однако при близком рассмотрении стало ясно: мои глаза выглядят такими большими и темными вовсе не из-за нее.
Хотя как вампира-недолетку меня Пометили уже два месяца назад, сапфировая синева Метки и разросшаяся от нее филигранная вязь, обрамляющая мое лицо, до сих пор не перестали меня удивлять.
Пробежав кончиком пальцев по лазурной спирали, я бессознательно оттянула вниз и без того широкий ворот черного свитера, оголив левое плечо, и резким движением головы отбросила назад свои длинные черные волосы, скрывавшие необычную татуировку, которая начиналась у основания моей шеи, сползала на плечи и сбегала по лопаткам до самой талии. Как всегда при взгляде на нее, меня словно током прошило от изумления и страха.
— Ты ни на кого не похожа, — шепнула я своему отражению. И, прочистив горло, нарочито бойко произнесла привычную мантру: — Здорово быть не такой как все! — И зажмурилась. — Плевать.
Подняв глаза к потолку, я даже удивилась, ничего не обнаружив над своей головой. Последний месяц меня не отпускало чувство, будто над ней зависла гигантская хмурая туча.
— Странно, что даже не каплет. Говорят, от дождя волосы лучше растут, — язвительно заявила я своему отражению. Потом с тяжким вздохом подняла брошенный на стол конверт. Над сверкающим обратным адресом блестело золотое тиснение: «СЕМЬЯ ХЕФФЕР».
— К слову, о грустном...
Нала снова чихнула.
— Опять соглашусь. Не будем тянуть резину. — Нехотя открыв конверт, я вытащила открытку. — Черт. Не ожидала, что все так плохо.
На открытке красовался здоровенный деревянный крест. Прямо в его центре был приколочен (окровавленным гвоздем, разумеется) свиток под старину, на котором (естественно, кровью) было начертано: «Христов праздник».
Красные буквы на внутренней стороне открытки гласили: «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА». А ниже мама приписала от руки: «Надеюсь, в эти благословенные дни ты вспоминаешь о семье. Поздравляем с днем рождения. С любовью. Мама и папа».
— О чем и речь, — заявила я кошке. У меня даже живот заболел от обиды. — И вообще, никакой он мне не папа. — Я порвала открытку на клочки и, швырнув обрывки в корзину для бумаг, уставилась на них долгим взглядом. — Они обо мне вспомнили только затем, чтобы унизить. Лучше бы уж совсем забыли.
Стук в дверь заставил меня подскочить от неожиданности.
— Зои, все хотят знать, где ты застряла! — голосу Дэмьена, как известно, не могла помешать никакая дверь.
— Погоди, я почти готова! — крикнула я и, мысленно встряхнувшись, бросила последний взгляд в зеркало, решив назло всему миру оставить плечо открытым.
— Ну да, больше ни у кого нет таких Меток. Пусть поглазеют, мне не жалко, — буркнула я себе под нос. Потом тяжко вздохнула. Меня нечасто пробирает такое раздражение. Дерьмовый день рождения, идиотская открытка...
Ну хоть себе-то не ври!
— Мне тоскливо без Стиви Рей, — тихо прошептала я вслух.
Эта тоска вот уже целый месяц гнала меня прочь от друзей (включая моих парней — их у меня двое), эта она огромной непролитой тучей зависла над моей головой.
Мне жутко не хватало лучшей подруги и бывшей соседки по комнате, умершей у всех на глазах месяц назад, но на самом деле (о чем было известно мне одной) чудом превратившейся в таящуюся во мраке нежить. Как бы пафосно и мелодраматично это ни звучало.
И теперь, вместо того чтобы носиться по корпусу как электрошвабра и решать вопросы с моим треклятым днем рождения... она скрывается в старых тоннелях под Тулсой в компании себе подобных омерзительных немертвых созданий, ужасно свирепых и примерно таких же вонючих...
— Эй, Зо! Ты там как? — вновь раздался голос Дэмьена, оборвав мои невеселые мысли.
Я подхватила под живот недовольную Налу и, отвернувшись от мерзкой деньрож-дественской открытки, выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног начавшего нервничать Дэмьена.
— Прости, пожалуйста, — буркнула я.
— Никогда не встречал человека, который бы так не любил свой день рождения, — выдохнул он.
Я спустила на пол недовольную извивающуюся Налу и пожала плечами, выдавив из себя беспечную улыбку.
— Морально готовлюсь к времени, когда лет эдак в тридцать из меня будет сыпаться песок, и настанет пора скрывать свой возраст.
Дэмьен даже остановился, развернувшись ко мне.
— Ну-у-у-у-у, — протянул он. — Всем известно, что к тридцати годам вампиры выглядят едва на двадцать и чертовски сексуально. Больше скажу, даже к ста тридцати ровным счетом ничего не меняется. Так что хватит заливать про возраст. Давай, признавайся, что с тобой творится?
Пока я решала, что говорить, а что не говорить Дэмьену, он приподнял аккуратно выщипанную бровь и выдал самым противным менторским тоном:
— Насколько тебе известно, представители нашего меньшинства отличаются исключительно чувствительностью и способностью к сопереживанию. Это я к тому, что ты смело можешь мне выложить, что там у тебя на душе.
Я снова вздохнула:
— Нуда. Вы, геи, известные интуиты.
— Так уж, такие мы, гомики: немногочисленны, горды и гиперчувствительны.
— А разве «гомик» не оскорбление?
— В устах самих гомиков — нет. Кстати, ты напрасно пытаешься уйти от темы. — Дэмьен картинно уперся рукой в бедро и топнул ногой.
Я выдавила жалкое подобие улыбки, отдавая себе отчет, что в моих глазах по-прежнему читается тоска. И вдруг со страшной силой, удивившей меня саму, мне захотелось рассказать ему правду.
— Мне очень плохо без Стиви Рей, — не задумываясь, выпалила я.
— Я понимаю, — без колебаний ответил Дэмьен, и его глаза странным образом увлажнились.
И тут слова хлынули из меня, как из прорванной дамбы:
— Она должна' быть здесь! Носиться, как укушенная в задницу, развешивать дурацкие деньрожденьевые украшения и, может, даже печь свой торт.
— Точно, свой кошмарный торт, — подтвердил Дэмьен, хлюпая носом.
— Ага, по фирменному рецепту «мамуси».
Деревенский говорок а-ля Стиви Рей у меня получился что надо. Я даже улыбнулась сквозь слезы. Самое смешное, стоило мне признаться Дэмьену, как я себя на самом деле чувствую и почему именно так, как улыбка наконец-то добралась до моих глаз.
— Тебе-то еще хорошо, а нас с Близняшками она бы заставила напялить дурацкие праздничные колпаки с идиотской, впивающейся в подбородок резинкой. — Дэмьен вздрогнул от неподдельного ужаса. — Господи, какие они отвратные!
На меня вдруг накатил смех, и комок в груди начал потихоньку рассасываться.
— Да, все-таки умеет Стиви Рей поднять настроение.
Дрожащая улыбка сползла с лица Дэмьена, и я поняла, что говорю о Стиви Рей в настоящем времени.
— Да, потрясающая была девчонка, — вздохнул наш мальчик-талисманчик, подчеркнув слово «была», и заботливо посмотрел на меня как на умалишенную.
Эх, знал бы он правду. Если бы я могла рассказать ему все до конца...
Но нельзя. Лишнее слово и Стиви Рей или я (или мы обе одновременно) станем трупами. На этот раз уже навсегда.
Так что вместо признаний я вцепилась во встревоженного Дэмьена и потянула его вниз по лестнице, в холл девичьего общежития, где собрались мои друзья (со своими дебильными подарками).
— Бежим скорее. Не терпится увидеть подарки, — бодренько соврала я.
— О да! Просто жду не дождусь, когда ты увидишь, что я для тебя нашел! — подхватил Дэмьен. — Все магазины облазил!
Мне оставалось только улыбаться и кивать в нужных местах, выслушивая эпическую сагу Дэмьена о «Великом Поиске Идеального Подарка».
Обычно его нетрадиционная ориентация так из себя не прет. Не то чтобы легендарный Дэмьен Мэслин не был геем; нет, он у нас строго из другой команды. Но при этом он — высокий, темноволосый, большеглазый очаровашка с лучистой улыбкой — ни дать ни взять идеальный кавалер (правда, если вы симпатичный парнишка).
О чем это я? Ах, да. В жизни Дэмьен совершенно непохож на жеманных голубых мальчиков, но, как только речь заходит о покупках, в нем просыпается внутренняя женщина. Кстати, мне это нравится. Он совершенно очарователен, когда рассуждает о важности приобретения реально классной обуви, а сейчас его болтовня как нельзя лучше успокоила меня и помогла морально подготовиться к предстоящей церемонии вручения отстойных (к моему величайшему сожалению) подарков.
Жаль, что нельзя так же просто набраться сил для борьбы с настоящими проблемами!
Ни на секунду не прекращая своего захватывающего рассказа о перипетиях «Великого Поиска», Дэмьен провел меня через холл. По дороге я помахала девочкам, кучковавшимся вокруг плоских телевизионных панелей, и мы прошли в небольшую боковую комнату, выполнявшую функции библиотеки и компьютерной.
Дэмьен распахнул двери, и мои друзья вразнобой грянули «С днем рожденья тебя!»
Нала возмущенно зашипела, попятилась к выходу и потрусила обратно по коридору.
«Трусиха!» — тоскливо подумала я, подавив предательское желание смыться за ней следом.
Песня закончилась (спасибо небесам!), и вся шайка набросилась на меня.
— С днем рождения! — хором выдали Близняшки.
Вы ведь уже знаете, что они никакие не близнецы и даже не сестры? По жизни Эрин Бейтс — ослепительная блондинка из Тулсы, а Шони Коул — очаровательная карамельная красотка ямайско-американского происхождения, родом из Коннектикута. Однако во всем остальном девчонки так похожи, что цвет кожи и место рождения отступают на второй план. Что значит скучная генетика по сравнению с подлинным родством душ?
— С днем рождения, Зои, — произнес до ужаса знакомый глубокий сексуальный голос.
Я вырвалась из двойных объятий Близняшек и шагнула в руки своего парня Эрика. Строго говоря, Эрик один из двух моих парней. Второго зовут Хит, и он никакой не вампир, а обычный восемнадцатилетний футболист, с которым я встречалась до того, как меня Пометили. Вообще-то я совершенно не собиралась продолжать с ним отношения, но так получилось, что я совершенно случайно попробовала его кровь, и теперь мы с Хитом Запечатлены, а, значит, он по-прежнему мой парень.
Фуф, выговорилась. Да уж, положение хуже некуда, а что делать? Эрик от всего этого, мягко говоря, не в восторге. Да, он запросто может меня бросить, и кто его осудит?
— Спасибо, — пошептала я и, подняв голову, как всегда, утонула в его фантастических глазах.
Эрик высокий и красивый, у него волнистые темные, как у Супермена, волосы и ослепительные синие глаза, каких нет больше ни у кого на свете. Я совершенно забылась в его объятиях (за последний месяц я нечасто баловала себя этим), наслаждаясь чувством безопасности, которое всегда испытывала рядом с Эриком. Похоже, за этот месяц мой парень уже успел отвыкнуть от такой роскоши, ПОТОМУ что улыбка его вдруг стала неуверенной и слегка удивленной.