Линии: Роман

1

МУКАИ

Около шести вечера Мукаи заказал номер в отеле-люкс в районе Синдзюку. Он надел черные очки и старался держаться иначе, чем дома или на работе, как будто опасался, что его могут узнать. Проходя через гостиничный холл, он еще раз убедился, что за ним никто не наблюдает.

Мукаи было тридцать лет, и он работал в «Сучиру фото лайбрэри». Он не был известным фото­графом, а его работа заключалась главным обра­зом в покупке любительских фотографии для по­следующей перепродажи газетчикам. Хозяйкой заведения была дама сорока лет, которую звали Акико Мошидзуки. Она начала заниматься этим бизнесом после смерти мужа, в те времена, когда таких фотоагентств было совсем мало. Ей было тогда чуть больше тридцати. Под офис она при­способила свою двухкомнатную квартиру, в кото­рой до этого и жила с покойным супругом.

Однажды Мукаи, в ту пору еще студент част­ного университета, наткнулся в одном специальном издании на объявление Акико «Покупаю фо­то» и пришел к ней в контору. Тогда, десять лет на­зад, он был всего-навсего обычным студентом за­урядного института с одной только страстью — страстью к фотографии. Увлекшись ею еще в кол­ледже, он участвовал в многочисленных конкур­сах и считал себя наполовину профессионалом.

Мукаи прекрасно запомнил тот день. Он раз­ложил свою подборку из пятидесяти диапозити­вов и сотни черно-белых фотоснимков, и Акико воскликнула: «А в этом что-то есть!» Не «хорошо» и не «плохо», а именно «В этом что-то есть!». «В этом что-то есть!» Мукаи ничего не понял и попросил ее объясниться. Он очень трепетно относился к своим снимкам, и восклицание Акико только разозлило его.

— Я же не говорю, что ты полная бездарь, а твои работы — дрянь. В них есть что-то такое... Я от тебя и не требую высокохудожественных фо­тографий. Мне нужно что-то на уровне откры­ток и календарей. Для таких вещей не требуется особых достижений, достаточно простых фото­графий.

Тогда Мукаи сделал несколько снимков цветов, гортензий под дождем, городских парков, порта Иокогамы и принес все это Акико. Она купила большую часть из них и. поскольку он еще не оп­ределился с выбором своей дальнейшей профес­сии, предложила ему работать у себя.

— Если ты найдешь хорошую работу, на фо­тографию у тебя почти не останется времени. Да, здесь ты не станешь зарабатывать милли­оны, но, с другой стороны, ты будешь занимать­ся любимым делом. У тебя есть будущее... да и глаз наметан.

Так Мукаи стал работать у Акико. Ему не очень понравились слова Акико, ведь тогда получалось, что у него нет никакого таланта. Но при этом он должен был признать ее правоту: работа в фото­агентстве была и приятной, и перспективной. Особенно это стало заметно в конце восьмидеся­тых — начале девяностых годов. Когда разразил­ся экономический кризис, многие издания нача­ли отказываться от услуг известных фотографов, и дела у Акико Мошидзуки резко пошли в гору. Количество предложений возросло еще больше с появлением компьютеров, которые могли обра­батывать изображение. И если на первых порах у Акико работал один только Мукаи, то теперь штат разросся, офис пришлось перевести в более просторное помещение, в одно из зданий на юге Аояма.

На четвертом году работы у Акико Мукаи же­нился на девушке, служившей в небольшом изда­тельстве. Она была всего на год младше него, и ее звали Маки Нагано. Нельзя сказать, что Акико не понравилась эта идея, но и особой радости она тоже не выказала. Только обронила: «У твоей Маки есть какая-то проблемка...»

Маки была первой любовью Мукаи. Идя с нею под руку или сидя в баре, он был счастлив от со­знания того, что обладает этим изысканным те­лом, на котором постоянно останавливались муж­ские взгляды. Медовый месяц молодые провели в Австралии, а вернувшись, приобрели — в кре­дит, разумеется, — квартиру в пригороде.

Но в этом году Маки вдруг стала заявлять, что их жизнь больше не может продолжаться таким образом. Сначала Мукаи было подумал, что она узнала про его манеру раз в месяц ходить развле­каться. Он так и не смог отделаться от своей хо­лостяцкой привычки, и иногда Акико приходи­лось прикрывать его похождения.

— Ты слишком уж серьезно относишься к это­му. Но, видишь ли, твоя серьезность в конце кон­цов может обернуться против тебя же.

Речь шла о сексуальных отношениях, и Мукаи понял, что имела в виду Акико. Он был типичным интровертом: плохо сходился с людьми, был прост и скучен. Его интересовала только работа, осталь­ное же не имело никакого значения. Ну, и раз в месяц он ходил к проституткам. Эти барышни не­долюбливают плохо одетых людей, от которых вдобавок еще и попахивает. Поэтому Мукаи стал куда чаще пользоваться душем, постоянно наве­дывался в парикмахерскую, покупал новые вещи. В обществе женщин он теперь чувствовал себя увереннее, а в его голосе появились повелитель­ные нотки.

Поначалу он ходил по злачным местам. Его уже не особо смущали расходы, и он мог спокой­но выложить двадцать-тридцать тысяч иен за од­но такое посещение, благо Акико платила ему ис­правно, да и зарплата постепенно повышалась. Но когда он встретил Маки, то есть в самом на­чале кризиса, их фирма была на гребне успеха: к тому же появились компьютеры, и он смог зна­чительно повысить качество своих развлечений. Теперь он снимал комнату или номер в отеле и приглашал туда девушку.

Даже женитьба не отвратила его от проститу­ток, хотя Маки была куда красивее, чем большин­ство из них. К тому же она была отменно воспи­тана и могла поддержать любую беседу. Но при этом она оставалась какой-то недосягаемой, и Му­каи не раз задавался вопросом, как могла эта де­вушка выйти замуж за такого, как он.

— Н-да, что-то с ней не то, — твердила Акико.

Не успели окончиться свадебные торжества, а до Мукаи уже стали доходить всякие сплетни насчет жены. Мол, она долгое время была любов­ницей какого-то очень известного человека и он собирался бросить ее, поэтому-то она и поспеши­ла выйти за более покладистого. Говорили, что она старшая дочь богатого семейства Кансаи, в университете у нее была любовная связь с не­коей знаменитостью, но так как это могло быть сопряжено со сложностями, связанными с полу­чением наследства, Маки решила этот вопрос, выскочив замуж за первого встречного. Соглас­но еще одной версии, Маки, будучи любовницей важной шишки, очень страдала от его ревности, но, выйдя за Мукаи, все равно продолжала встре­чаться с бывшим покровителем... Иногда это был политик, иногда — бизнесмен, но в остальном все слухи были поразительно похожи.

Когда они познакомились, Маки исполнилось двадцать девять лет. Мукаи то и дело спрашивал себя: а зачем успешной и красивой девушке пона­добилось выходить за него? А после слухов нача­лись анонимные звонки. Стоило Мукаи поднять трубку, как на том конце тотчас же рассоединя­лись. А потом Маки велела провести вторую, пер­сональную линию, и запретила Мукаи подходить к тому аппарату. Да, она была настоящей дочерью антрепренера Кансаи, с этим было трудно поспо­рить. У нее был свой счет в банке, а одежду она покупала какую заблагорассудится.

Все, начиная с Акико Мошидзуки, считали, что вряд ли такой брак окажется счастливым. Но Му­каи, хоть и имел некоторые сомнения насчет Ма­ки, не разделял их опасений. Раз в месяц он раз­влекался, а все остальное время у него отнимала работа. О разводе не возникало даже и мысли. Маки всегда была слишком независимой. В спо­рах она неизменно одерживала победу. Любой скандал она обдумывала заранее, и Мукаи оста­валось только молча сносить все обиды и оскорб­ления. Он не допускал лишь одного: разговоров о том, что он якобы спал с Акико Мошидзуки. Его уважение к этой женщине было настолько глубоким, что он не выносил даже самых туманных на­меков.     

Маки была довольно-таки истеричной особой, и любой скандал мог продолжаться не один час. Мукаи шел в отчаянии к Акико.

То, что ты рассказываешь, довольно пе­чально.

 Заметь, я уже привык к этому.

 Но ты постоянно на взводе.

   — Да. Но такого со мной еще не было.

 Чего не было?

 Да скандалов. За всю жизнь ни одной ссоры. Даже дома — и отец, и мать, и брат — все вели се­бя очень спокойно. Хотя на самом деле у нас про­сто не было повода для мало-мальски серьезного разговора. А тут, когда это случилось в первый раз, я подумал, что это должно быть присуще со­временной женщине. Хотя теперь я верю в это все меньше и меньше.

 Н-да... Ну, твою Маки я не знаю, да и не хочу об этом говорить. Но я слышала, что она со стран­ностями. Честное слово. Она до последнего момен­та будет молчать, а потом разом выльет тебе на голову целый ушат всякой дряни. Это очень жес­токое существо. Про нее много чего рассказы­вают. Еще до вашей свадьбы я говорила тебе, что у нее не все в порядке, а на слухи не обращала внимания. Ты понимаешь, о чем я, Мукаи?

 Да, понимаю. И про слухи тоже. Но я ничего о них не знаю...

 Это о чем ты не знаешь?

 О ком. Об этих богачах, знаменитостях, обо всем этом мире, который мне безразличен.

 Угу. А домохозяйка, которая проводит себе отдельную телефонную линию, это как понимать прикажешь, а? Или тебя это не волнует? По-тво­ему, это нормально?

 Ну хорошо, и что это все значит?

 Если тут дело в ревности, то это означает, что она еще испытывает к тебе какие-то чувст­ва. Ты так не думаешь?         

 Ко мне?

 А если она действительно тебя ненавидит, дело кончится тем, что она просто прирежет те­бя как-нибудь... В состоянии аффекта!

 Ну, не знаю...

 Ты еще бегаешь по своим развлечениям?

 Ну да. Но это лишь для того, чтобы сохранить ощущение, что что-то еще принадлежит мне.

 Если она догадается, тебе придется туго.

 Во-первых, она об этом не узнает. А потом, у меня такое впечатление, что ей вообще напле­вать на то, чем я занимаюсь.

 В общем, как бы то ни было, подумай как следует. Все не так просто. И еще непонятно, чем все это кончится.

Акико Мошидзуки была совершенно права. В начале года Маки попросила развода. А когда Мукаи стал расспрашивать ее, она лишь повтори­ла, что, мол, это не может больше продолжаться. Впрочем, он так и не понял, что она имела в виду. Но вскоре к Мукаи явился адвокат. Акико Мошидзуки нашла это очень странным и надавала Му­каи множество советов. Несмотря на это, у него так и не возникло желания бороться с Маки и ее адвокатом. Он очень страдал в одиночестве. Из-за разрыва с Маки ему пришлось переехать в бо­лее дешевую квартиру, расположенную недалеко от конторы. И как только он начал жить один, все заметили, как он постарел. Снова поползли слу­хи: одни говорили, что тот самый известный че­ловек решил забрать Маки к себе; другие возра­жали: мол, наоборот. Маки сама просила своего бывшего любовника возобновить их связь и даже валялась у него в ногах, на что тот сказал, что не ударит и палец о палец, пока Маки не оформит развод.

Мукаи звонил ей раз сто, но Маки бросала труб­ку. Потом она сменила номер, и звонки пришлось прекратить. Мукаи по совету Акико тоже нанял себе адвоката, и теперь оба юриста обсуждали раз­мер отступного. Представитель Маки был иску­шенным крючкотвором, достаточно известным в своем кругу. Поверенный же Мукаи только и знал, что повторять своему клиенту один и тот же совет: если бы Мукаи удалось узнать, с кем и о чем могла разговаривать его жена по телефону, вот то­гда, может быть... ну и все в том же духе. Несчастный Мукаи уже уверил себя, что ему ни за что не выиграть процесс... Хоть он и жил теперь от­дельно от супруги, его не переставала терзать мысль о ее таинственном собеседнике.