Фридрих Горенштейн: Искупление

Фридрих Горенштейн - писатель и киносценарист ("Солярис", "Раба любви"), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, - оказался явно недооцененным мастером русской прозы. Он эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации - рассказа "Дом с башенкой". Горенштейн давал читать свои произведения узкому кругу друзей, среди которых были Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов. Все они были убеждены в гениальности Горенштейна, о чем писал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике. Главный интерес Горенштейна - судьба России, русская ментальность, истоки возникновения Российской империи. На этом эпическом фоне важной для писателя была и судьба российского еврейства - "тема России и еврейства в аспекте их взаимного и трагически неосуществимого, в условиях тоталитарного общества, тяготения" (И. В. Кондаков). Взгляд...

Фридрих Горенштейн - писатель и киносценарист ("Солярис", "Раба любви"), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, - оказался явно недооцененным мастером русской прозы. Он эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации - рассказа "Дом с башенкой". Горенштейн давал читать свои произведения узкому кругу друзей, среди которых были Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов. Все они были убеждены в гениальности Горенштейна, о чем писал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике. Главный интерес Горенштейна - судьба России, русская ментальность, истоки возникновения Российской империи. На этом эпическом фоне важной для писателя была и судьба российского еврейства - "тема России и еврейства в аспекте их взаимного и трагически неосуществимого, в условиях тоталитарного общества, тяготения" (И. В. Кондаков). Взгляд Горенштейна на природу человека во многом определила его внутренняя полемика с Достоевским. Как отметил писатель однажды в интервью, "в основе человека, несмотря на Божий замысел, лежит сатанинство, дьявольство, и поэтому нужно прикладывать такие большие усилия, чтобы удерживать человека от зла". Чтение прозы Горенштейна также требует усилий - в ней много наболевшего и подчас трагического, близкого "проклятым вопросам" Достоевского. Но этот труд вознаграждается ощущением ни с чем не сравнимым - прикосновением к творчеству Горенштейна как к подлинной сущности бытия...