У нас все дома: Орели Валонь

Маленький тихий городок. Улица Бонапарта, дом номер 8, корпус А, второй этаж, квартира слева от лифта. Именно сюда недавно после развода переехал восьмидесятидвухлетний Фердинан Брюн: нелюдимый мизантроп и хмурый скептик, человек, по мнению соседей, с мутным прошлым, заслуживший прозвище Маньяк-убийца. Особую ненависть вызывает он у местных старушек, привыкших перемалывать косточки всем жителям и с утра до ночи сплетничающих во дворе. Противостояние с жильцами проходит стадию холодной войны и рискует вылиться в жаркий конфликт, но тут на его пороге появляется одиннадцатилетняя девчонка, которая, подобно торнадо, врывается в его жизнь и переворачивает там все вверх дном. И это - лучшее, что случалось с ним за долгие-долгие годы.

Хмурым здесь не место. Кажется, он сделал всё, чтобы остаться один. Но у жизни на него другие планы. Роман, зародившийся в интернете и быстро покоривший даже самых строгих читателей и взыскательных критиков во всем мире. Благодаря успеху этого бестселлера Орели Валонь вошла в пятерку самых читаемых авторов Франции. Легкая, светлая, веселая и жизнеутверждающая проза в лучших традициях Мюриель Барбери, Марка Леви и Гийома Мюссо. Эта трогательная, красочная и до краев наполненная совершенно солнечным мироощущением книга затрагивает, однако, такие непростые темы современного общества, как старость и одиночество. Но затрагивает она их с волшебной легкостью ребенка, способного превратить даже самое унылое существование в яркий калейдоскоп приключений. Именно так происходит с Фердинаном Брюном, восьмидесятидвухлетним хмурым мизантропом, которого соседи считают «маньяком-убийцей» и которому за его несносный нрав старушки-сплетницы объявили настоящую войну. Однажды в его квартиру, пропитанную столь любимым им запахом нафталина, врывается, словно ураган, одиннадцатилетняя Жюльетта, которая начинает бесцеремонно устанавливать в его жизни свои порядки. Растерянность сменяется ужасом, ужас недовольством, недовольство отторжением, а затем неожиданно в душе Брюна просыпаются первые ростки, казалось бы, уже давно позабытого счастья.