Андреа Феррари — аргентинская писательница и журналист, автор двадцати пяти романов для детей и подростков, финалист и лауреат престижных международных и локальных премий.

Роман «Заговор Флореса» — ее первая книга, переведенная на русский язык. В центре событий — четырнадцатилетняя Мара и экономический кризис в Аргентине начала 2000-х. Он достаточно сильно отразился на небольших деревнях, и Флорес, куда Мара переезжает с родителями и младшим братом, одна из них. Темы пугаться не стоит, она только кажется взрослой и экзотической, на самом деле, в происходящем легко узнать российские социальные реалии, а подростки, где бы не случилось им родиться, и вовсе всегда остаются подростками.

В сентябре Андреа Феррари заглянула в гости к издательству «КомпасГид», чтобы рассказать про аргентинские феминитивы, идеи книг и любимые темы.

КомпасГид В «Заговоре Флореса» достаточно точно передана атмосфера аргентинской сельской местности. Вы специально вводите столько деталей, изображающих современную жизнь, или это просто… то, как вы пишете?

Андреа Феррари Мне нравится реализм, я склонна писать о том, что на самом деле происходит. Я долгое время работала в газете, и часто беру темы из статей или новостей. Как только я узнала, что в Аргентине было много маленьких деревень, которым грозила опасность исчезновения, подумала: это очень же очень интересный сценарий для романа! Потом провела небольшое исследование о том, как там живут люди, связалась с организацией, которая пыталась спасти эти маленькие деревни с помощью различных проектов, туризма и прочего. Я съездила в несколько конкретных мест, но потом решила изобрести свою собственную деревню. Не ограничивать себя.

КГ Так вот почему Флорес — такое далекое место…

АФ Да. На самом деле, в Аргентине есть деревня Лас Флорес, но это не моя деревня. Лас Флорес находится в провинции Буэнос-Айрес, и он ощутимо больше, моя деревня предполагается в Патагонии, на юге страны. Это какое-то очень маленькое место, с особыми отношениями между людьми. Когда переезжаешь туда из большого города, чувствуешь сильную разницу. Эта книга была написана в 2002 году, когда в моей стране был страшный кризис, и экономический, и политический, он попал в книгу, которую я писала. Все рушилось, становилось все хуже и хуже с каждым днем. Эти люди, которые пытаются спасти свою деревню, не могут ни на кого положиться. Было время, когда в Аргентине поменялось три президента за несколько дней. Или четыре? Кажется, все-таки три. Люди выходили на улицы.

КГ А сейчас этот кризис с маленькими деревнями продолжается?

АФ Более или менее. Не думаю, что эта организация, с которой я сотрудничала, больше не существует. Но об этом не так много данных, да.

КГ А как ваш журналистский опыт влияет на творчество?

АФ Многие из моих книг пришли из журналистского опыта. Например, есть книга, которая называется «Ночь полизона», полизон — это человек, который прячется внутри лодки. Я узнала, что три африканских мальчика прибыли в Аргентину, спрятанными в лодке, и решила взять у них интервью для моего журнала. Эта история держалась в моей голове до тех пор, пока я, наконец, не решила написать роман, не стала исследовать других людей, сбежавших из Африки похожим образом. Я бы сказала, что очень часто использую свои навыки журналиста для исследования, прежде чем сесть за книгу. Так происходит не со всеми книгами, но с многими.

КГ В «Кафе Соло» есть то же самое, она даже начинается с журналистского рассказа.

АФ Мне кажется интересным взглянуть на журналистскую профессию с разных точек зрения, во многих моих книгах есть журналисты. Эта трилогия является своего рода триллером, где главная героиня — девочка-подросток, ей 17−18 лет, она — дочь редактора газеты, и тоже своего рода журналист. Расследует несколько историй.

КГ У нас в России есть нечто похожее: писатель Евгений Рудашевский и его книга «Город Солнца». Больше всего в «Заговоре Флореса» мне понравилась ваша полифония, изменение точек зрения. Кажется, что читаешь несколько текстов одновременно. Почему вы выбрали этот стиль?

АФ Во-первых, я начинала писать эту книгу с точки зрения Мары, то есть от первого лица, но потом, когда вся история сложилась, я поняла, что в ней происходит много вещей, о которых Мара не может знать. Поэтому мне нужна была другая точка зрения, и я решила разбить роман на две части. Написать историю как с точки зрения главной героини, так и с точки зрения группы «спасателей». Кроме того, мне очень нравится играть с формой, использовать разные точки зрения, разное время.

КГ Это редкое явление в детской и подростковой литературе, в этом сегменте книги довольно консервативны. Какие книги вы любили в детстве?

АФ Ну, конечно, разные. Как читатель, вы сильно меняетесь по мере взросления. В моей стране есть очень известный писатель, ее зовут Мария Елена Уолш. Она была особенной в Аргентине, потому что нарушала многие правила. Я имею в виду то, что сначала ее книги говорили, кто хороший, кто плохой, и тому подобное, а потом она все изменила, ушла в юмор и абсурд. В то, что делал Льюис Кэролл в «Алисе». Она очень сильно повлияла на меня и аргентинскую детскую литературу. Потом у меня наступило время детективов и я читала Шерлока Холмса, Агату Кристи, книги о приключениях.

КГ А русские авторы?

АФ Не тогда, когда я была ребенком. Не думаю, что в то время что-то из детского было переведено. В университете я читала Толстого и Достоевского, некоторых других классиков. Переводов современной русской литературы не так много.

КГ Да, понимаю. Это проблема русской литературы, но я надеюсь, что это в будущем ситуация изменится. Наше издательство известно в России своим вниманием к «трудными темами». Как вы думаете, есть ли в детской литературе таких вопросы, которых лучше не касаться?

АФ Это сложный вопрос, его активно обсуждают в Аргентине. Я думаю, что с большинством тем можно работать, но все зависит от того, как ты это делаешь. Родители могут быть консервативны, а детская литература часто проходит через взрослых. Но я люблю трудные темы, такие как, например, развод. Иногда родителям это не нравится, но в моих книгах есть много людей, которые разводятся. И смерть, конечно, и боль, и сложные ситуации. Я думаю, что в Аргентине сейчас есть много книг для молодых людей о, скажем, сексуальных взглядах, и их принимают, постепенно. Я думаю, что об этом интересно говорить. Когда я хожу в школу, дети много спрашивают о гендере, особенно ребята старше 12.

КГ В России с этим немного сложнее.

АФ Да, даже язык меняется очень интересным образом. У нас есть звук [a] - это женский род, [о] - мужской. [э] - это множественное число. Сейчас люди чаще всего используют [э].

КГ У нас есть похожая дискуссия про феминитивы. Вы когда-нибудь пытались написать книгу о таких вещах? О гендере или сексуальном насилии?

АФ Нет, сексуальное насилие — это довольно тяжело. Но я написала книгу о девушке, которая переживает сложный опыт, это история о том, как она выздоравливает, восстанавливается через животных. Она называется «Шимпанзе тоже смотрят в глаза».

КГ «Шимпанзе тоже смотрят в глаза» — прекрасное название. И последний вопрос. Какие тенденции вы видите в аргентинской детской и подростковой литературе, в литературе для взрослых? Интересные авторы?

АФ Что касается детей, в аргентинской литературе есть тенденция писать смешно. Для подростков пишут много фантастики, но есть реализм. Есть те, кто занимается трудными темами, например, Паула Бомбара. В литературе для взрослых тенденции очень разные. Я знаю, что Саманта Швеблин активно издается на международном уровне. Мне нравится реализм, это то, что я читаю больше всего.