Питерская писательница Татьяна Богатырева известна как автор книг «День матери», «Марианская впадина», «Матильда», «Загадай желание вчера». Финалист премий «Новая детская книга» (2014), «НОС» (2015), премии имени В. П. Крапивина (2018). Только что в издательстве Livebook вышел ее роман «Последний ковчег» — фантазия-блокбастер, смесь подростковой антиутопии и романа воспитания. Татьяна ответила на наши вопросы, рассказав, почему она обратилась к жанру фэнтези, кто повлиял на ее творчество и как можно найти сюжет для литературного произведения в клипе группы a-ha.

Последний ковчег

248 ₽ 495

Фэнтези-блокбастер, выстроенный по законам кинодраматургии, захватывающая история о взрослении, дружбе, ответственности за близких и первой любви. Среди безбрежного остывающего океана много лет плывет корабль, который спасшиеся на нем люди называют Ковчегом. Жизнь для многих там невыносима. Бесстрашный Дуг и обладающая даром предвидения Ева вместе с друзьями решаются раскрыть тайны корабля. Может ли сломаться вечный двигатель? Что, если поиски суши всего лишь миф и Ковчег давно никуда не плывет? Кто решил, что несправедливость надо терпеть, а на каждый поступок нужно разрешение старших?

Посмотреть

Владислав Толстов Татьяна, вы входили в число финалистов премии «НОС», писали серьезные взрослые вещи вроде «Марианской впадины» или «Вышки». Почему такой неожиданный поворот к жанру подросткового фэнтези, с чем это связано? 

Татьяна Богатырева Детская литература — это серьезно, даже серьезнее, чем взрослая. Я продолжаю придерживаться мнения о том, что дети — это маленькие взрослые. И это больше ответственности. К подростковой литературе я пришла как раз после премии «НОС»: сборник повестей был частично переиздан в издательстве «Росмэн». Но жанр, как и вид творчества, на мой взгляд, всего лишь инструмент, который ты выбираешь, чтобы в той или иной форме донести свою мысль. Тексты песен, сценарии, публицистика, взрослая и детская проза для меня не конфликтуют, я совмещаю эти направления.

ВТ Действие «Последнего Ковчега» происходит на корабле, и к подобному приему прибегают нередко. Сразу вспоминается «Шрам» Чайны Мьевиля или «Армада» Ильи Бояшова. Как появился такой сюжет, чем интересно подобное «герметичное» место действия для разработки сюжета?

ТБ Меня очень привлекает и привлекал жанр антиутопии. Настолько, что я выбрала эту тему для своей диссертации. Параллельно своему исследованию, я написала «взрослую» антиутопию — роман «Говори», где действие разворачивается вокруг героя, чья профессия — проводить эвтаназию. Роман вышел в двух выпусках журнала «Искусство кино» (№№ 16 и 17 за 2016 год). Существенная часть диссертации посвящена подростковым антиутопиям, и я обратилась от теории — к практике. Так появился «Ковчег».

Модель любых взаимоотношений в замкнутом пространстве сразу становится очень наглядной, место действия само по себе уже является не просто фоном, а метафорой. Но больше всего меня всегда цеплял другой мотив: уклад жизни, где нечто чудовищное, несправедливое и ненормальное выдается за норму. Например, школа-интернат, где подростков выращивают на органы в «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро, или постоянный страх неизбежного участия в голодных играх.

Идея с кораблем в качестве места действия вынашивалась очень давно. Когда я еще была подростком, я увидела клип группы a-hа «Forever not yours». По сюжету в мире начинается потоп, и вокалист группы пытается попасть на ковчег. Этот сюжет заворожил меня.

ВТ Сейчас — точнее, уже несколько лет, после феерического успеха книг Джоан Роулинг — жанр подросткового фэнтези переживает невиданный взлет популярности. А кто из писателей для вас наиболее интересен в этом жанре?

ТБ Я могу сказать, кто повлиял: Джин Дюпро, ее трилогия о «Городе Эмбер», Жан-Клод Мурлева — «Зимняя битва». Недавно благодаря издательству «Клевер» открыла для себя Френсис Хардинг: я была литературным редактором перевода романа «Свет в глубине» и это тот случай, когда ты с одной стороны глубоко восхищен, с другой — завидуешь, почему это придумал не ты. Но эталоном и любимейшим писателем для меня является Владислав Крапивин.

ВТ Американский фантаст Терри Пратчетт как-то заметил, что подростки любят читать про вымышленные миры потому что реальный мир не доставляет им радости. Мир «Последнего Ковчега» получился очень убедительным, но жить в нем не очень уютно. Какой совет вы бы дали подростку, прежде чем он начнет читать «Последний Ковчег»?

ТБ Конечно, очень часто взрослеющий человек, подобно герою антиутопии, на определенном этапе жизни так или иначе не вписывается в окружающий его мир, борется с системой. Если убрать фантастический контекст, останется просто путешествие героя, путь, полный испытаний и потерь, друзей и врагов, и способность изменить мир как итог этого пути.

Важно другое: антиутопия не только развлекает, она предупреждает. В широком смысле произведения о возможном негативном будущем, созданные для детей, на мой взгляд, это дух времени. Предупреждать, говорить об этом со взрослыми людьми мне кажется уже бесполезно. Остается надеяться на молодое поколение. Но я уверена, советы ему не нужны.

А то, что действительно нужно — и важно — это давать возможность читать книги. Ведь все мы понимаем, мало написать, — нужно добиться того, чтобы у читателя был доступ к этой книге. Чтобы подросток мог узнать об этой книге, имел возможность ее приобрести. Это задача для нас — взрослых.