Добрая половина произведений в жанре школьной повести начинается с того, что в класс приходит новенький. Читатель знакомится с этим героем, а потом наблюдает, как он адаптируется в новом коллективе и меняет его изнутри: лидеры класса раскрывают себя с новой стороны, вечные аутсайдеры проявляют неожиданные качества. По законам жанра, ближе к концу герой поймет что-то новое о себе, найдет настоящих друзей, разберется с врагами. Казалось бы, «Гвардия тревоги» Катерины Мурашовой вполне соответствует этой схеме, но только на первый взгляд. На самом деле Мурашова взрывает изнутри расхожий шаблон и предлагает читателю задачку, у которой нет ни единственного, ни правильного решения.

Взять хотя бы то, что в восьмой класс обычной петербургской школы, придуманный Мурашовой, приходит не один, а сразу трое новеньких. Эти трое — очень разные дети, но есть у них кое-что общее: все они — одиночки, у которых не было друзей. Глядя на них, сразу кажется, что и дальше они будут жить сами по себе. Дима Дмитриевский — очень интеллигентный интроверт-вундеркинд, он, собственно, и не жаждет общаться с ровесниками. Тая, может, и рада была бы с кем-то подружиться, но до сих пор толстую девочку-отличницу одноклассники куда чаще дразнили, чем приглашали в гости. Что до Тимофея с вечным зенитовским шарфом на шее, он и вовсе кажется классическим гопником, — мальчик из неблагополучной семьи, какая уж там дружба, одна грубость… Надо сказать, что подобное отсутствие лучших друзей и общей детской жизни, которую худо-бедно организовывали в советской школе и упоенно описывали советские детские писатели, стало некоторой приметой времени. Нынешний благополучный подросток куда больше общается с родителями, он как будто менее склонен бунтовать против взрослых правил, да и вообще со всех сторон занят: в школу его подвозят на машине, оттуда он едет к репетитору, такая жизнь напрочь исключает совместные поиски макулатуры и регулярные сборы класса для распределения общественной работы. В итоге нередко так получается, что каждый в классе сам по себе.

Вот только в книге Мурашовой все иначе. Новенькие подростки-одиночки неожиданно оказываются внутри очень необычного коллектива: закрытого, сплоченного, очень странного. Новые одноклассники похоже ведут себя, могут синхронно двигаться и носят одинаковые значки. Папе Дмитриевскому кажется, что эти дети похожи на прогрессоров из романов братьев Стругацких, а бабушка Дмитриевского замечает, что они «производят какое-то насквозь театральное впечатление. Больше всего они похожи на тимуровскую команду из предвоенных лет. В них коллективное преобладает над индивидуальным. Теперь такой молодежи просто уже нет и быть не может». Эта ассоциация с тимуровской командой прозвучит в книге не один раз, и она, конечно, не случайна. Довольно быстро мы узнаем, что ничего такого зловещего в классе нет, совсем наоборот, ребята делают добрые дела: спасают ворону, помогают мальчику-мигранту выздороветь, спускаются в канализацию, чтобы помочь девочке-подростку добраться до кареты скорой помощи… Ну точно как упомянутые уже тимуровцы!

Итак, подростки помогают людям. Неужели в этом есть что-то неправильное? Ведь вроде бы очень хорошо, когда дети самостоятельно делают выбор в пользу добра, берут на себя ответственность не только за свои, но и за чужие проблемы. Чего эти учителя и родители, взрослые персонажи книги, так переживают, даже пугаются? По словам директора школы, в которой учится тот самый странный класс, смущает его «их одинаковость… Какая-то неясно чувствующаяся коллективная активность и коллективная ответственность за что-то мне неизвестное. Нечто такое, противонаправленное вектору времени». Его собеседница возражает, что и другие подростки довольно типичны, в своих широких штанах и наушниках, но читатель, конечно, поймет, что имеет в виду Вячеслав Борисович. Эти дети как будто отказались от какой-то весьма существенной части собственной личности, той самой, которая принимает решения дружить с Васей или Петей, пойти в кино или сделать уроки, прогулять алгебру или принять участие в олимпиаде. Все эти вещи не важны для коллектива, у которого вдруг появляется общее дело, более значимое, чем личные эгоистичные потребности. Именно поэтому девочка не пойдет в кино с одноклассником, а побежит вместе с другими «гвардейцами» кого-то спасать. С одной стороны, сделать доброе дело для других — это, конечно, важнее; с другой — сразу встает вопрос о пресловутой свободе воли. Не случайно Тимка грубо, но верно говорит об опасности такого рода коллективных решений: «Добренькие-то, они как раз страшнее всего. Из своей шкурной выгоды никто такого дерьма не наворочает, как если захотят всех разом счастливыми сделать». Тут хочется задаться вопросом: точно ли подросткам стоит жертвовать своими личными интересами в пользу общих, пусть самых благородных целей? Ведь мы же так долго добивались возможности решать самим за себя, какими нам быть и чем нам заниматься! А если подобная жертва все же оправданна, то как много своей свободы стоит отдать юному человеку в пользу других? И здесь уже начинается та самая территория неопределенности, на которой нет никакого единственно правильного ответа.

Есть в истории с «Гвардией тревоги» еще одна важная проблема. Что же это за мир такой, безопасность которого должны обеспечивать дети? Неужели нам только показалось, что наконец наступило время, когда дети могут быть просто детьми, заниматься своим развитием и есть мороженое, а все самое важное и сложное за них наконец-то смогут делать взрослые? И вот опять возникают какие-то детские объединения, которые не ради тренировки и воспитания, а вполне всерьез берут на себя ответственность за беды и несчастья общества. Причем, по идее автора, возникают они не по воле взрослых, как какие-нибудь пионеры, а совершенно стихийно, сами собой, как упомянутые уже не раз тимуровцы. Классный руководитель восьмого «А» объясняет: «Они ощущают себя кем-то вроде пограничников. Всегда на страже. Если возникнет опасность самоуничтожения общества, они окажутся готовы, примут на себя первый удар и всех спасут». И здесь многие родители очень хорошо понимают папу Дмитриевского, которого подобные объяснения ни капли не устраивают, который совсем не хочет, чтобы его сын Дима жертвовал собой, всех спасал и подвергался такой немыслимой опасности. Тем более исключение из «Гвардии тревоги», то есть выбор в пользу собственных эгоистических интересов, грозит настоящей тяжелой депрессией…

Закономерно встает вопрос, на чьей же стороне автор, который сначала демонстрирует всю неоднозначность выдуманной «Гвардии тревоги», а потом показывает, как трое подростков-одиночек охотно и радостно к ней присоединяются. Тая, Дима и даже Тимка находят свое место в организации и заодно верных друзей, с которыми у них теперь появляется особая эмпатическая связь и возможность разделить общую миссию. Куда же подросткам, по мнению авторитетного психолога, стоит двигаться: к дружному коллективу, в котором задача важнее тебя самого, или в сторону той самой атомизации, которая мешает взаимопониманию и временами едва ли не расчеловечивает? Видимо, читателю придется самостоятельно если не решить для себя этот вопрос, то хотя бы крепко о нем задуматься.

Повесть Екатерины Мурашовой «Гвардия тревоги», изданная впервые в 2008 году в юном тогда издательстве «Самокат», сразу стала предметом ожесточенных споров. Подростки отметили, что книга на редкость увлекательная, а автор говорит с ними о важном, — не случайно повесть выиграла третье место в конкурсе «Заветная мечта» (решение принималось совместными усилиями подросткового и взрослого жюри). Что до взрослых, то они критиковали автора одновременно за излишнюю реалистичность и недостаточную достоверность. И впрямь, в книге Мурашовой есть бандиты и наркокурьеры, упоминаются беспризорники, семьи мигрантов без прописки и сообщество маргиналов, живущее в канализации. В то же время дети и взрослые в «Гвардии тревоги» как будто выдуманные: Дима Дмитриевский слишком интеллигентный и сдержанный, бабушка Димы отчасти гротескна, гопник Тимка на удивление мудрый, Маша Новицкая очень правильная. Воспринимать это как недостаток или оправданную художественную условность, конечно, дело читателя.

Сейчас особенно интересно, изменились ли наши читатели за последние десять лет. Что скажут о «Гвардии тревоги» современные подростки, родившиеся в начале 2000-х, те, которым на момент первого издания повести было по три-пять лет? А как книгу воспримут их родители, ведь сегодня куда больше взрослых, с интересом читающих подростковые книги, чем десять лет назад? Этого мы пока не знаем. Ясно одно: в любое время и в любом возрасте важно «решать свою жизнь», а именно этим и заняты герои книги.