Честно говоря, это не первые мои переводы. Первый я сделал в пятнадцать лет еще в Ташкенте. Я тогда переводил главы из книги Джеральда Даррелла «Натуралист-любитель», и переводил для себя, конечно. Я только что окончил восемь классов английской спецшколы, и мне было интересно: получится у меня или нет? Несколько готовых глав я показал маминой знакомой, которая работала главным редактором детской газеты «Пионер Востока», и добрая женщина предложила мой перевод напечатать с моими же иллюстрациями. Это был мой первый опубликованный текст. Я и раньше сотрудничал с «Пионером Востока», но только как художник, — газета печатала мои рисунки к рассказам одного из сотрудников Ташкентского зоопарка.

И вот спустя тридцать лет в издательстве «Волчок» мне предложили перевести «Историю доктора Дулиттла» (а затем и «Путешествия доктора Дулиттла»). За это время английский я не только не забыл, но даже значительно улучшил, поучившись в Англии и пожив в Камбодже, где мне приходилось много сотрудничать с американцами. Конечно, для начала, не имея опыта литературного перевода, браться надо за книги попроще, и, честно говоря, я думал, что мне предложат перевести какую-нибудь книжку-картинку. А тут — «Дулиттл», книга не такая уж и маленькая! Впрочем, текст Лофтинга показался мне довольно простым, но из осторожности я предложил заказчикам: давайте сначала я все переведу, мы посмотрим, как получится, а потом уже вы решите, опубликуете книгу в моем переводе или отдадите профессионалу. Конечно же, я знал, что давным-давно существует вольный пересказ «Дулиттла», сделанный Корнеем Чуковским, и что его знаменитый «Доктор Айболит» вырос из книги Лофтинга. Но Айболит настолько затмил своего английского коллегу, что заслуженному доктору из Паддлби в нашей стране достались лишь крохи айболитовской славы. Надо было восстановить историческую справедливость, ведь «Дулиттл» — классика с золотой полки англоязычной детской литературы!

С первой же главы я понял, что это моя книга. Ну, во-первых, тут все про зверей, а я с ними связан всю жизнь и работал в нескольких зоопарках. Во-вторых, в сказке очень много обезьян, а я во время учебы в Англии, в зоопарке Джеральда Даррелла, писал курсовую по лемурам, которые хоть и не совсем обезьяны, но все-таки полуобезьяны. Не говоря уж о том, что в Камбодже я работал и с настоящими обезьянами — с гиббонами, причем один маленький гиббончик — на правах этакого «сына полка» — жил в одном доме со мной и моими товарищами, в деревне недалеко от местной столицы. В той же деревне жил наш друг-американец, который держал сразу двух гиббонов — подростка и взрослую самку. Он построил для них большой вольер, который называл гиббонариумом, по аналогии с террариумом и океанариумом. И у меня была масса времени, чтобы наблюдать за этими приматами.

В-третьих, вместе с американцем и моими товарищами я участвовал в двух небольших экспедициях на острова Южно-Китайского моря и в горы на границе с Таиландом, и там мы попали в самые настоящие, действительно непролазные джунгли. Это помогло мне в полной мере понять, что чувствовал Дулиттл, когда он и его спутники заблудились в тропическом лесу. Ох, не хотел бы я вот так потеряться в джунглях!

В-четвертых, я своими глазами видел, как растут кокосы, бананы и прочие экзотические фрукты, что позволило мне живо представить фон, на котором разворачиваются сказочные события. А кроме того, я сам выпил немало кокосового сока — напитка, весьма уважаемого королем Веселивии. Кстати, это, наверное, самый любимый мой персонаж в первой сказке. Любимый потому, и это в-пятых, что у меня самого было несколько приятелей-африканцев: из Нигерии, Заира и Уганды. Мы с ними учились в зоопарке Джеральда Даррелла, и впечатления той поры я использовал при переводе сцен с королем, его родственниками и подданными. Впечатлений у меня сохранилось так много, что я даже позволил себе кое-где дополнить Лофтинга и доработать портреты веселивийцев уже своими собственными красками.

В-шестых, да-да, есть и в-шестых! Так вот, в-шестых, полученные знания о животном мире помогли мне исправить несколько неточностей зоологического характера, которые вот уже сто лет сохраняются в книге Лофтинга и для зоолога или натуралиста-любителя ну просто совершенно нестерпимы! При этом я прекрасно понимаю, что это скорее проблемы самих зоологов и натуралистов, нежели Лофтинга, ведь в сказке можно все или почти все, если, конечно, автор соблюдает установленные им самим внутренние законы произведения.

В-седьмых… ну потерпите еще немного, в-седьмых, я, как уже говорил, учился в Англии и имел достаточно времени и возможности наблюдать за жизнью и бытом англичан, земляков Дулиттла. В сущности, ведь и самого Джеральда Даррелла, в зоопарке которого я работал, в каком-то смысле тоже можно назвать Дулиттлом.

И напоследок два слова собственно о переводе. Как читатель, и это, конечно, совершенно непрофессионально, я различаю для себя два вида хорошего перевода: высокохудожественный, который от начала и до конца выдерживается на одинаково безупречном уровне, и «эмоциональный», который берет читателя не столько виртуозностью исполнения, сколько яркими красками и эмоциями, позволяющими простить переводчику некоторые шероховатости. Причем эти шероховатости — зачастую следствие не столько плохой переводческой работы, сколько недочетов самого оригинала, а ведь их нельзя самовольно исправить, не превратившись из переводчика в пересказчика. Но, как ни странно, именно не очень ровный, «шероховатый» перевод нередко создает впечатление по-настоящему живого текста и с годами становится классическим. К такому вот «эмоциональному» переводу с некоторыми элементами пересказа я и старался приблизиться. А уж хорошо у меня получилось или не очень — судить читателю.

Одно могу сказать: работал я с любовью и удовольствием!