В издательстве «Абрикобус» вышла замечательная книга Юлии Симбирской «Заяц на взлетной полосе». Книга о семье, о том, что иногда приходит время принять важное решение, чтобы сохранить себя. Мы попросили Елену Бороду рассказать о своих впечатлениях от книги подробнее.
Гул мотора и треск пропеллера. Именно эти звуки предшествуют чуду. Они сопровождают героев на всем протяжении повести, смолкая только когда мы погружаемся в туманную мглу предысторий.
«Заяц на взлетной полосе» — книга во всех отношениях пограничная. Для автора это переходный текст, за которым угадывается некий новый уровень писательского монолога. Ни одна история не брошена, но ни одна и не закончена, они тают и растворяются, словно след от самолета, предоставляя нам угадывать дальнейший путь того, кто их оставил.
Следующий пограничный момент — это целевая аудитория. Не то чтобы домашнее насилие считалось недетской темой. И не то чтобы эта тема никогда не всплывала в детской литературе. Здесь другое. В истории, адресованной детям, — про зайца же, про говорящего! — развивается несколько «взрослых» ситуаций, которые, предположительно, бьют по избирательным болевым точкам: помимо абьюза это проблема приемных детей, дилемма «семья-работа», ну и еще по мелочи.
Да и вообще ситуация «на грани» характерна для героев повести. Они все будто балансируют, плавают в подвешенном состоянии, которое полетом назвать никак не получается. На грани жизни и смерти уже давно находится заяц Хэл, существование которого поддерживает мысль о грядущем полете. От отчаяния к надежде мечется несчастная Саша. Между сказкой и явью живет Мия, сознание которой не вмещает чудовищности сложившейся ситуации, и она совершенно по-детски творит миф о темной сущности, захватившей ее хорошего папу. На границе языков и культур обитает художник Леон — ну, тут он не один, такова же и домработница Надя, и та же Саша, и Мия — ребенок-билингва. И вообще люди, освоившие самолетный транспорт, уже не обращают внимания на границы такого порядка.
Но это вовсе не значит, что границ не осталось. У нас три основных сюжетных линии. И ни одна из них не тянет на дистанцию разбега, «взлетную полосу», стремительную и звенящую, предшествующую пути в небесный простор.
Искаженные отношения в повести действительно представлены как границы иллюзорные, но оттого не менее действенные.
По сути, абьюз — это нравственный атавизм. Проявление дикого принципа «сильнейший поедает сильнейшего». Согласно этому принципу, любовь проявляется в подчинении. Юлия Симбирская вписывает явление социального ряда в бытийную, онтологическую структуру, выводя проблему на иной уровень. Речь, получается, не столько о манипуляции и насилии, сколько о духовной эволюции. Способен ли человек перепрыгнуть через себя, преодолеть саму природу, сделать усилие такой интенсивности, чтобы выскочить из обжитой ниши? Ведь именно в этом и заключается рывок от себя-прежнего к себе-лучшему.
Когда-то человеку достало сил взлететь над землей, преодолев природную бескрылость. И он из прямоходящего существа превратился в парящее. Видите, история авиации тоже вписывается в слаженную картину мира «взлетной полосы» автора.
Законы природы кажутся беспощадными и непреодолимыми, но даже они оказываются бессильными перед тем, у кого есть мечта. У зайца Хэла она есть. Поэтому он существо в своем роде исключительное. Ведь обычно зайцы столько не живут. И не разговаривают. Все дело в том, что «обыкновенная жизнь оказалась слишком мала для него». Хэл не может умереть, пока не подружится с небом.
Ужасающей несправедливостью кажется то, что игрушечный заяц полетит на самолете, в пассажирском кресле, согретый руками ребенка. А Хэл никак, несмотря на страстную жажду полета и ожидание длиной в целую жизнь и даже больше.
В этой ситуации сквозит вялая ирония повседневности: наше место занято аватарами. Аватарам доступно то, чего мы себе не можем позволить. Аватары иногда оказываются намного убедительнее, чем реальная личность.
Полу ведь удается очаровать Сашу, сыграть роль заботливого, любящего, чуткого мужчины, лучшего мужчины в мире! Да и окружающие упорно не видят в респектабельном и успешном бизнесмене домашнего тирана. Магия созданного образа оказывается настолько устойчивой, что испортившуюся погоду в доме Саша долгое время записывает на свой счет. Хотя ей не привыкать: чувство вины давно и прочно встроено в ее систему ощущений.
Три истории про людей дополняют друг друга. Сюжет, в котором фигурируют Саша-Мия-Пол — это история крушения иллюзий. Когда любимый и любящий человек оказывается не тем, кем представлялся вначале. Рабочий мотив превращения из чудовища в человека здесь вывернут наизнанку. Преданный поклонник в стенах дома оборачивается деспотом и насильником.
История, где главные действующие лица Роберт-Вики-Нора, — это история карточного домика. Безупречная, казалось бы, семейная жизнь, любовь и взаимопонимание — этого, оказывается, недостаточно, — во всяком случае, тому, чей путь при этом прерывается на взлете. После смерти Вики становится очевидно, что семейное благополучие держалось на ней: она умерла — и все рассыпалось. Выросшая Нора уезжает из родительского дома навсегда. Роберт остается один.
Роберт — человек честный и добрый, с обостренным чувством долга. В его жизни есть семья и работа. Семья — родная, работа — любимая. Казалось бы, все прекрасно, но временами эти две стороны его жизни соприкасаются, нарушая проверенные алгоритмы. Жизнь непредсказуема, в отличие от привычных и узнаваемых механизмов. Роберту легче с механизмами. Он и бытовые проблемы пытается решить по выстроенной схеме, втиснуть круглое в квадратное. А когда не получается, он честно хочет понять, в чем ошибся, прокручивая время назад и рассматривая себя со стороны. И в этом его главное отличие от Пола, который обвиняет в собственных неудачах кого угодно, но не себя.
Да, принятие ответственности — это уже шаг к преодолению себя-прежнего. Беда в том, что время не имеет обратного хода — ну, по крайней мере, для людей, — да и жизнь близится к концу. Несмотря на всю свою сказочность и поэтичность, «Заяц на взлетной полосе» — очень реалистичная книга, она не оставляет успокаивающих иллюзий.
Разумеется, ребенок, прочитав «Зайца…», не в состоянии оценить и классифицировать застывшие сценарии героев. Однако в его сознании закрепится ощущение ущербности ситуации, нравственного изъяна, разрушающего жизнь персонажей. Это ощущение «на вырост», которое может сработать потом, когда жизненный опыт позволит установить связь между реальной драмой и сценарной ролью, в которую тебя упихнули, а ты вроде бы с ней свыкся.
Ведь это неправильно: когда маленькая девочка заходится в рыданиях, а строгая мама считает это блажью. Когда девочка возвращается домой одна, и ей страшно, и она чувствует себя ничтожной и виноватой во всех бедах сразу, а ей никто не скажет, что это не так, не примет всерьез ее страхи и чувство вины, а наоборот, заявят, что она не оправдывает ожиданий и вообще недостойна любви и даже внимания.
И это неправильно: когда работа важнее дома, и взрослый человек, у которого жена и дочь, не только хоронит себя в пределах летного поселка, принося в жертву долгу время, желания, жизнь, но и заставляет близких людей разделить свою участь. Для семьи Роберта место, откуда начинается полет, становится замкнутым миром, колесом, на котором наворачивают круги они сами, подобные неразумным хомячкам.
И когда берут мальчика из приюта, а потом попрекают его, ждут от него всего самого худшего, отказывают в элементарном внимании, — это тоже неправильно и ненормально!
Три сюжета — три точки отсчета.
Объединяет их движение вверх. Только для одних — это мечта о полете (Хэл, летчик Генри Фарман), а для других — судорожные попытки выбраться из бездны (Саша, Роберт) или удержаться на плаву (Леон, Бренда).
Сюжетные линии героев — словно самолетные трассы, переплетаются и сходятся, и не в одной точке, а перекрестными линиями, смежными трассами, через знаменитые рукопожатия, затерянные во времени встречи и выполненные обеты. Так до Хэла доносится весть о гибели Генри — человека, который заставил его полюбить небо. Или Роберт дает приют Саше с Мией, пытаясь таким образом отдать долги прошлому. А Леон возвращается в аэропорт, где оказался случайно и встретил случайных же людей — но теперь его возвращение имеет цель: он нашел семью.
Леон, пожалуй, единственный из всех, кто предпочитает действовать, а не раздумывать. Он бросается в жизнь, в ее кипение и воздушные потоки. Он не боится потерять высоту и сбиться с маршрута. Небо любит таких, как он. Возможно, поэтому Леон притягивает необычных попутчиков и становится проводником Чуда.
Чудо — это совсем не сверхъестественное. Чудо — это стечение обстоятельств, переплетение дорог и совпадение во времени. Настолько судьбоносное, что кажется, это сродни волшебству.
И Хэл все-таки поднимается в небо. Хотя и не совсем так, как он себе представлял. Но в жизни чаще всего так и происходит. Мы строим планы, а они исполняются совсем по-другому. Как уже было сказано, «Заяц…» — книга реалистичная.
Сначала люди научились летать. Потом привыкли летать.
И мало кто думает о том, что за бортом самолета разговаривают ангелы. Они пытаются отладить «внутренний голос» тем, у кого он слабый. И речь не только о Саше, ситуация которой из разряда «никто кроме тебя»: опытные психологи, близкие люди, друзья, фотограф Леон, техник Роберт — все они могут разве что помочь, поддержать, вовремя встретиться, а разрешить проблему под силу только ей. Но ведь и Роберт не слышал «внутренний голос», убаюканный размеренным ритмом заведенного механизма. И у Пола он молчит, заглушенный рычанием «чудовища Грака». И остальные тоже.
И не надо перебирать лапками внутри колеса, которое никуда не движется. И наматывать километры по лабиринту, дороги которого все равно ведут к одному-единственному выходу, тоже не надо. Лучше подняться, преодолевая свой персональный закон притяжения, и оставить ненавистные стены далеко внизу.
–50 % Выгода 628 ₽
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
