Классика — всегда вечные вопросы. Отполированные поколениями лозунги о праве на свободу, о вечных ценностях, о своем настоящем я только кажутся простыми. Как бы ни казалось, что классика — раз и навсегда утвержденный список, это, конечно, не так. Умение сказать обо всем этом так, чтобы поняли все — вот что здесь главное. Классика ведь объединяет эпохи, страны и поколения — в этом ее назначение. Школьников, да и взрослых, скорее всего, сильно удивит, что есть живые классики.
Такие как Жан-Клод Мурлева — лауреат многочисленных литературных наград. Кстати, совсем недавно — в 2021 году — он стал первым французом, удостоенным престижной премии Астрид Линдгрен.

Но речь не просто о живом классике. В серии «Классика Самоката» изданы книги лауреатов престижных наград. Легендарный мэтр французской литературы и педагог Даниель Пеннак — в серии его феерический сборник «Приключения Камо». Камо — талантливый подросток, который приводит в порядок реальность загадочными способами. Кстати, его мать зовут Tatyana, а сам он — потомок выходцев из России, загадочной страны, где (все это знают) каждый второй — революционер.

Ироничный, но именно поэтому бережно-человечный «Ковчег отходит ровно в восемь» Ульриха Хуба. Количество театральных постановок этой как бы детской сказки знаменитого немецкого писателя не поддается счету, только в России ее ставят на десятке сцен.

Смешной до слез, убийственно правдивый «Последний черный кот» Евгениоса Тривизаса — одного из самых известных современных греческих детских писателей. (Кстати, этот номинант на премию Андерсена живет в Британии: преподает криминологию. Представляете, какой детектив?). И многие другие.

Именитый француз Мурлева — один из важных авторов в серии. Европейская классическая традиция здесь подхвачена авторами-современниками. То, что все авторы — из разных стран, все — лауреаты международных премий, конечно, важно, но еще важнее другое: все эти авторы — те, кто вырос на классике, знает ее, любит и — переосмысляет уже в нашей реальности.

Язык символов — вот еще одна важная черта классики. Они будут понятны и поколения спустя. Антиутопический роман Мурлева «Зимняя битва» — не новинка. На родине, во Франции, его проходят школьники. 20 литературных премий, издания на 11 языках.

Этот язык символов точно понятен всем.

«— О, нет, это так было в интернате. Я же теперь не там. Я свобода. Могу ходить и возвращаться по своему усмотрению.
— По Усмотрению? А Усмотрение — оно где? Ты меня туда сводишь?»

Что такое рай, понимаешь только когда его утратишь, а что такое гнездо — когда из него выпадаешь. Хелен и Милош, Милена и Бартоломео, герои этой книги, не так уж хорошо помнят свое родное гнездо, да и рай, который предстоит утратить — странный. Они сбежали из госинтернатов. Этим ребятам только предстоит открыть право жить и чувствовать. То, что ведет их, сложно формулировать: что это? Память о родителях, которую так и не удалось убить?

В человеческом голосе, — сообщает эпиграф к роману, — есть нечто такое, что, исходя из души, до глубины души трогает нас. Это о певице, но мы понимаем, что речь о том самом внутреннем голосе, который — всегда — выводит на свободу. Как бы ни старались те, кто хочет управлять людьми.

«— Человекопсы… — завороженно прошептал Милош. — Они возвращаются в дикое состояние…
— В свободное, — поправила Хелен. — Дикость они оставили позади…»

Страх — и то, как с ним учатся обращаться — еще один из вечных вопросов. Весь романный мир, по сути, стоит на том, что страх — инструмент. Сложный, опасный, но если научиться понимать его механизмы — станешь почти непобедимым.

За пятнадцать лет своей жизни герои «Зимней битвы» почти ничего другого и не знают. Страх — инструмент, при помощи которого управляют ими самими.
Зреющий в душе мятеж делает — совсем как в реальной жизни — делает подростка уязвимым. Нет доказательств своей правоты. Всегда можно получить в ответ взрослое «нам лучше знать, как для тебя лучше». И уж совсем никаких улик того, что сами взрослые тоже ничего не знают.

Противоречие между детьми мятежников (еще бы) и людьми Фаланги — именно в этом. Те, кто объединил усилия, как будто ради общего блага, и те, кто позволил собой управлять — на самом деле управляемы собственными страхами. Очень страшно принимать собственные решения. Страшно брать на себя ответственность. Страшно принимать ответственность за других. В конечном итоге, все просто: хочется как проще и страшно ошибиться. Даже не так: ошибиться и быть осуждаемым.

Люди, которые этого не боятся, считаются опасными. И это их детей забрали в государственные интернаты, где запрещено петь и слушать музыку.

Свобода действительно опасна: в одиночку придется принимать тяжелые решения. Делать выбор, которого так хочется избежать. Выходить в одиночку против целой армии. А вот другой выбор: замолчать. Затеряться. Не высовываться.

Мы, конечно, слышали похожие вещи. Читали похожие книги. А ведь в новых должно быть что-то новое? То, чего не было до сих пор?
Тем, кто поумнее, посильнее, поталантливее — легко собраться вместе. Они ведь и так тянутся друг к другу и находят друг друга где угодно и как ни прячь.
Таким людям можно построить свой маленький мир, где, конечно, все будет по-другому. Но вот вопрос: ради чего? Когда за твою свободу заплачено чьим-то горем, и эти кто-то остались там.

Безумное намерение, но от бегства они откажутся. По крайней мере они попытаются. Они будут бороться.

«Сила, конечно, на стороне варваров, но не может быть, чтоб люди не сберегли где-то глубоко в душе какие-то драгоценные воспоминания. Где-то еще тлеют огоньки, которые можно раздуть, прежде чем тьма окончательно накроет мир.»