Сын человеческий. Об отце Александре Мене

Прошло 24 года со дня гибели священника Александра Меня. Для тех, кто был его духовным чадом, это до сих пор невосполнимая потеря. В душе остается пустота, хотя он незримо присутствует в жизни каждого, кто имел счастье общаться с ним, прикасаться к нему. За эти годы появилось немало книг, в которых его духовные чада пытались воскресить его облик и особость его служения. Большая часть этих попыток, к сожалению, неудачна. Как ни странно, наиболее полнокровно облик и служение Меня воскрешены в книге иностранца, его друга француза Ива Амана. В конце этого года на прилавки магазинов легла еще одна книга об отце Александре, написанная его прихожанином Андреем Тавровым. Купить эту книгу трудно. И это свидетельство того, что она востребована. Интернет и электронные книги постепенно вытесняют привычные издания. Тем не менее, эта книга быстро нашла свой путь к сердцам читателей. Читается она легко, хотя повествует о непростых вещах. Я бы отнес ее по жанру к исповедальной прозе. Неудивительно, что одна из первых книг, предложенных неофиту Таврову отцом Александром – «Исповедь» блаженного Августина. Автор повествует о своем нелегком пути ко Христу без рисовки. Он мучительно ищет и находит слова, которые раскрывают перед нами мистический путь, проделанный им. Он успешно разрешает сверхзадачу, перед которой пасовали многие христиане, пытавшиеся описать свой духовный опыт. Описывая свое обращение, автор пытается передать читателям опыт встречи со Христом: «...Там и в том, что описать довольно-таки трудно, и что я сейчас за неимением другого слова называю "глубиной", таился ошеломляющий, простой и радостный ответ на все мои мучительные мысли о страшном мире, в котором я оказался, на мысли о смерти и болезни, на всё и все мои физические мучения. Я только помню чувство огромного облегчения из-за того, что такое возможно, потому что вот же оно есть. Возможно бытие в гармонии, возможен я без боли и муки, возможен без боли и муки весь мир – залог этого был у меня перед глазами». Автор проделал путь, свойственный многим российским интеллигентам второй половины ХХ столетия. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» оказался для него не только путеводной звездой, но и камнем преткновения: «Поскольку в то время я, естественно, строил свои познания о Христе и Евангелии во многом на знаменитом романе Булгакова и лишь недавно стал читать Евангелие, я задал единственный вопрос, который меня тогда мучил: я спросил, кто автор Евангелия? Ответ последовал мгновенно: голос внутри меня мягко и мощно произнес единственную фразу: это Мои слова. Я понимаю, что многие не любят мистиков и их видения – ни Сведенборга, ни Беме, я и сам в последнее время остыл к таким сочинениям. Но то, что я сейчас написал, не является вымыслом или болезненной фантазией, просто я соприкоснулся с тем, с чем мы отвыкли соприкасаться. Однако, это было далеко не очевидно для окружающих, как это показало наступившее утро...». Конечно, дело не в западных мистиках и их видениях. Мистический опыт питал и православных святых. В житиях преподобных, святых жен и мужей, мучеников мы читаем об их живом общении со Христом. Но читая жития, восхищаясь опытом святых, мы почему-то исключаем возможность такого непосредственного общения для себя. Вздыхаем и считаем себя грешными и недостойными общения со Христом. И при этом забываем, что ради нас – грешных и недостойных – Он пришел на землю и принял крестную муку. Тавров повествует о том, как восприняли рассказ его близкие – они решили, что он сошел с ума. Когда же он поведал о видении отцу Александру, тот сказал: «Если бы не это, у меня ни на что не хватило бы сил. Источник сил и вдохновения – только оттуда». Сегодня в РПЦ МП наблюдается серьезный уклон в бытовизм. Православие воспринимается как некий набор инструментов, при помощи которых неофит может стать настоящим русским человеком. Печальнее всего, что эта ложная установка навязывается официальными структурами Московской патриархии. Это не означает, впрочем, что живая церковная жизнь ушла под землю. Остаются живые священники, действенные общины, в том числе и в Москве, которые пекутся о детях, старикам и больных, исполняя заповеди Христа. Национализм, превознесение одной нации перед другими никогда не считались в христианстве добродетелью. Об этом убедительно в своей книге, опираясь на Евангелие, повествует Андрей Тавров. Для него живым примером остается отец Александр. Когда Тавров пишет о том, что приход в Новой Деревне, где служил отец Александр, был интеллигентским, это не совсем точно. В храм ходили окрестные старушки. Многие приезжали издалека. И отец Александр не делал различия между ними и тем интеллигентами, которые приезжали из Москвы. Не раз приходилось наблюдать, с какой любовью относились старушки-прихожанки к нему. И не только потому, что он был бессребреником. Он никогда не отказывался от многочисленных просьб, с которыми к нему обращались простые прихожанки. Он приезжал к ним домой, чтобы освятить квартиру, крестить внука или заочно отпеть кого-то из умерших близких. На его бескорыстную любовь к ним они отвечали преданностью и любовью. Конечно, трудно сегодня сказать с уверенностью, кому он посвящал больше времени – бабулькам или интеллигентам. Поэтому несколько странно звучат упреки в устах автора в адрес учеников отца Александра, создавших в Москве и Подмосковье интеллигентские приходы. Опекая столичную интеллигенцию, они, как и отец Александр, не отказывают во внимании и простецам, которые посещают их храмы. Не всегда автор точен – утверждая, что отец Александр не дожил до погромов в Сумгаите, он забывает, что они произошли в феврале 1988 года. Впрочем, как и события в Южной Осетии в ноябре 1989 года и избиение саперными лопатками мирных демонстрантов в апреле 1990 года в Тбилиси. Этой же лопаткой был убит и сам священник. Кровь полилась на национальных окраинах еще при жизни отца Александра. Если говорить о недостатках книги, следует упомянуть фантастические сплетни об убитом священнике, которые автор почему-то считает необходимым опровергать. Наветы роились вокруг священника еще при его жизни. Но он не считал необходимым отвечать на них. Известное письмо, испеченное в стенах Троице-Сергиевской лавры будущим архимандритом Исаией (Беловым) и вдохновленное профессором А.И. Осиповым, испортило немало крови священнику-миссионеру. Но он, зная о его существовании, не счел возможным для себя заниматься полемикой. Поэтому вряд ли стоило упоминать о бредовых измышлениях, тем более приписывать их каким-то политикам. Обидно, что автор поместил пророка Моисея на гору Сион, вместо Синая. Эта досадная ошибка не была замечена редактором книги. Хотя следует отметить незаурядную редакторскую работу, которая сделала книгу лучше и доступнее для читателей. Основная заслуга Таврова в том, что он разбивает застывшую корку вокруг когда-то текущей огненной рекой церковной жизни. Теплохладность нынешних российских христиан, их увлеченность политикой, стремление запрячь Церковь и государство в одну повозку вызывают отторжение у наших сограждан. Повторяется та же ошибка, что и в дореволюционные годы – у Церкви совершенно иные задачи и методы, нежели у государства. Этого не понимают сегодняшние российские неофиты, бросающиеся то в монархизм, то в "государственность". Евангелие доныне остается руководством к действию для всех христиан. Христос не оставил нашу землю. В том числе и Россию. Это мы забыли о Нем и Его заветах. Забыли о том, что новая жизнь начинается с покаяния. А нам, россиянам, есть в чем каяться. Грехи отцов и дедов тяжким грузом продолжают висеть на нашей шее и тянут Россию ко дну. И до тех пор, пока не произойдет глубинного покаяния, земля наша будет продолжать рождать волчцы и терние. Рецензия: Сергей Бычков, Credo.Ru