Бесконечный тупик российской истории

Говорить о многописании Быкова все равно, что с умным видом пытаться напомнить о впадении Волги в известное море — давно истоптанное общее место. Книга рекордов Гиннеса. Никому не угнаться. Он там один. Медитирует на недосягаемой сияющей вершине. Ладно бы много писал. Кому сейчас какие родовые поместья позволяют, лежа на диване, годами обдумывать удачную мысль? Каждый норовит по два романа в год тиснуть! Так ведь что бы ни писал, и публицистику в том числе, пишет качественно! Вот что возмутительно более всего. Нет, чтобы сорваться в откровенную халтуру строчкогонства! Не дождетесь! Сидит, орлиным своим взором все с высоты примечает, да тут же и припечатывает крепким фирменным словцом, порой и в рифму (отчего стихотворные фельетоны еще в цене у столичных изданий, что за ретро памяти драматурга Гусева — неведомо). В поле его пристрастного зрения — все необозримые просторы нашей многострадальной Отчизны со всеми ее пороками, мороками и морлоками. Страшно, аж жуть! Когда-то один не на шутку осмелевший русский классик сказал о другом, менее смелом: "Он пугает, а мне не страшно!". Быков пугает страшно. Потому что очень похоже на правду. Но и рассмешить может на раз — как никто другой. Потому что тоже очень похоже на правду. Но давайте по порядку. Новая книга публицистики Быкова "Думание мира" (названьице, однако!) состоит из двух весьма неравных частей: Рецензии и Тенденции (Боже, как уже уютно обжито давно заимствованное слово "тенденция" по сравнению с новомодным "трендом"!). Рецензии можно в момент и сосчитать, и прочитать, а вот с Тенденциями не все так просто, их, как говорят в Одессе, до бобиной мамы. Тут тебе и мифы о России в количестве девяти штук, и политические статьи, и прогнозы по культурной части, и размышления о безудержной трансформации нашего "великого и могучего", и безумно смешные рецепты написания популярной худлитпродукции в жанре фэнтези, и — чего только ни касается стремительное и вездесущее перо нашего публициста! Разнообразное, как сама жизнь. Без цитации здесь просто не обойтись. Что называется, пристегните ремни, поехали! "Они, впрочем, вообще похожи — и блатные, и патриоты любят сочетание надрывной сентиментальности с изуверской жестокостью. Сентиментальность направлена на себя, жестокость — на окружающих". ("Добить Есенина". Мысль вроде бы очевидная, но как мускулисто сформулировано — ни одного лишнего слова!) "Бог занимает в русской жизни большое и уникальное место. Ему все можно. /…/ Бог произносит мораль. Поскольку Самого Его изображать отваживаются немногие, памятуя о трагической биографии Булгакова (да и у евангелистов все сложилось непросто), транслятором Божественного откровения является священник. Это такое отечественное ноу-хау времен Смутного времени, постепенно кристаллизующегося в мутное, но твердое: Поп Из Машины. Иногда — буквальной, как в фильме Александра Велединского "Живой", где в машине едет батюшка, кое как связывающий в сюжете концы с концами. ("Поп в культуре". Как видим, автор успевает не только прочитывать все книги и держать под прицелом все информационное поле, но и кинематограф у него под плотным колпаком.) "Более того, в каких-то отношениях либеральная философия, внедренная в умы от противного, опасней философии тоталитарной, поскольку ставит под сомнение мысль о наличии абсолютных ценностей или просто отождествляет эти ценности с насилием, кровью, ГУЛАГом. /…/ В итоге либеральная философия применительно к России выродилась в тотальное отрицание закона, культуры и патриотизма, с каковым результатом наша Родина и подошла к ХХ I веку. /…/ Они с молоком матери (как раз сидевшей в это время на кухне с другими такими же интеллигентами) впитали убеждение, что наличие любых твердых убеждений — залог личной тоталитарности, а уж любовь к Отечеству — просто сталинизм. Законодательство, регулирующее рынок, для них — абсурд, ибо рынком называется только то, что никак не регулируется. А любой оппонент в сознании таких людей — не просто враг, а агент КГБ-ФСК-ФСБ, как бы это ведомство ни называлось. ("Дисквалификация". Во как! И патриоты ему плохи, и либералы ни на что не годны! Впрочем, вспомните-ка регулярные пресс- и телеистерики Новодворской и последние Хакамады — впечатляет? Похоже на быковскую правду?) "Куда органичнее смотрелся бы эпизод, в котором какой-нибудь Краснооктябрьский никелевый комбинат постепенно проступал из тумана всеми своими соблазнительными изгибами и формами, после чего молодой медвежковатый владелец обрушивался бы на него всей своей тяжестью и хватал госсобственность в охапку с такой неистовой силой, что уволенный пролетариат брызнул бы во все стороны. Описание секса в производственном мейнстриме больше всего напоминает рейдерское слияние с последующим поглощением". ("Возбужденные до беспредела. Русская эротика-2007".) "Никому не было дела до того, что из освободительного движения в России получается новое, усиленное тиранство: оно в России получается из всего. /…/ Поэтому я и говорю о том, что советское — при всех его плюсах и минусах — было естественным продолжением русского, а вот постсоветское пришло откуда-то из другого пространства, это явление совсем иной, небывалой еще природы. В России побеждали те или иные идеи, но никогда еще не было так, чтобы само наличие идей объявлялось опасным и катастрофическим; никогда не было эпохи, когда конформист, карьерист, ловчила представлялся менее опасным, чем борец, потому что борец, видите ли, крови жаждет, а ворюга все-таки милей, чем кровопийца". ("Отсутствие". Отвратительно-лукавая фраза Бродского в самом деле поднята на щит, якобы в полном непонимании, что кровопийца убивает физическим насилием, а ворюга экономическим, что делает его убийство более опосредованным, но не более оправданным.) "У них уникальное чутье на все, что позволяет унизить высокое: на фрейдизм в психологии, структурализм в литературе и либерализм в политике". ("Бди"). Ну, а дальше, милые мои, уж сами, сами. Быкова интересно читать, даже когда с ним не вполне согласен или даже совсем не согласен. Потому что — напор, потому что стиль, потому что аргументация, потому что умение выделить главное и сформулировать так, что раз прочтешь — запомнишь навсегда. И потому что тот самый гуманитарный бэкграунд (да простится мне это новомодное словечко, поскольку сказать "интеллектуальный багаж" — тоже ведь не исконно), позволяющий обозревать и улавливать именно что тенденции, не зависящие от модных "трендов". Поскольку тренды формируются заинтересованными в продвижении своего товара (а товаром и идеи бывают, что уж тут скрывать) группировками, а тенденции зарождаются как бы сами собой, из самого вещества жизни, за чем, собственно, Быков и наблюдает с чуткостью сейсмографа всеми своими чувствилищами поэта, прозаика, журналиста, публициста и универсального литератора. А малопонятное, пока не прочтешь, название эссе "Думание мира", давшее имя и всему сборнику, как раз о космическом предназначении — по Быкову — бестолкового в понимании цивилизованных наций русского народа. Господа фантасты, быстро читайте и хватайте идейку, пока другие не сперли — шикарный роман мог бы на ее основе получиться! Хорошее название, между прочим, правильное. Думаю, в обозримом пространстве существует только одно, увы, уже использованное название, которому Быков мог бы позавидовать — "Бесконечный тупик". Поскольку это и есть метафора круга — дорога, не ведущая никуда, сиречь российская история как таковая. Четырехтактный двигатель. Короче, умом Россию не понять. Поверьте в нее (сиречь — полюбите), и будет вам счастье. Вот Быков это умеет, хоть и патриотов не выносит и от либералов открещивается. Рецензия: Кристина Кудрякова, ПитерBook