Он упал на траву...

Сама по себе издательская идея "Самоката" — заново выпустить в свет старые, безупречные во всех отношениях вещи Драгунского, Шефнера (в планах — "Сестра печали"), других писателей-очевидцев войны, — прекрасна. Давно пора вручить эти книги молодому читателю. Не только потому, что "юношеству следует знать историю своей страны", хотя это тоже очень важная причина. (В конце концов, художественное произведение — не учебник и даже не глава из учебника.) Главное же — это изумительная по красоте русская проза. Нас не обманывает имя главного героя — "Митя Королев"; наверняка это папа Дениса Кораблева! "Денискины рассказы", любимая книга детства, уже прочитана. А вот, дорогие подростки, что происходило с папой Дениски, когда он был совсем молодой... Главному герою едва исполнилось двадцать лет. Из-за физического недостатка — хромоты — он не может быть призван в армию. И вместе с другими добровольцами отправляется рыть окопы. Кривая лопата — его единственное оружие, единственная возможность оборонить любимую Москву от врага. И единственное, чем он может защитить свою честь: не находиться сейчас в армии для юноши — унизительно. Повесть Драгунского почти невероятна по мощи лиризма. Наверное, так нельзя говорить — "мощь лиризма", ведь лирика, вроде бы, не должна быть мощной, она негромкая. Но в этом тексте потаенная жизнь души звучит на весь обитаемый космос. И эта жизнь практически вся определяется словом "любовь". Все, что попадает в поле притяжения этой души, тотчас охватывается любовью: каждый человек, дерево, животное, любая работа, даже неблагодарная, грязная и тяжелая. Любой человек мгновенно вбирается Митей в душу. Это никого не защитит и не спасет, напротив — потеря любимого существа будет ранить и ранить, до полусмерти. Однако у Мити нет другого оружия, кроме любви. Мы иногда спрашиваем: как это — отдать душу за своих друзей? А вот так: не боясь получить душевную травму, любить и любить их, с отчаянным бесстрашием, заранее зная о последствиях, которые могут оказаться роковыми. Мир Мити Королева невероятно красив. Собственно, главная его внутренняя работа — не саможалость, не попытки выжить, не сосредоточенность на лишениях, несчастьях, страхе, о нет, такое ему и в голову не приходит; его главная внутренняя работа — разглядеть индивидуальность в каждом встреченном человеке, а затем увидеть, как этот человек красив. Даже неприятный "Каторга" оказывается красивым. И Байсеитов, у которого, как казалось, вовсе не было глаз, под конец раскрывает глаза — которые, конечно же, удивительно прекрасны. Уродливой оказалась только внешне привлекательная Валя — и Митя избегает встречи с ней, как, видимо, инстинктивно сторонится всего безобразного. То есть, главный герой живет в грязи, весь день роет окопы, ночует на полу в деревенской избе, при этом в небе хозяйничает немецкий самолет, и Валя подло с ним поступила, — а видит он одну сплошную красоту, потому что таково его внутреннее устроение. Ни предательство возлюбленной, ни война — ничто ему не указ. В этот почти невероятный внутренний мир своего лирического героя и впускает читателя Виктор Драгунский — с той же отвагой, что и Митя. Он знает, что мы можем натоптать грязными сапогами, но сознательно идет на этот риск. А что же немцы? Насколько индивидуален каждый советский человек, настолько обезличена та сила, которая пытается их уничтожить. Некая стихия, волна накатывает неизвестно откуда. Ужас войны в том, что она уничтожает не какой-то дом, а именно этот дом, не безликие серые массы, а Лешку, Дуню, Васятку... Но если у авторов эпопей показаны движения масс с выхватыванием отдельных лиц, то у Драгунского нет масс, у него только и исключительно отдельные лица. Это, видимо, и можно назвать "мощью лиризма": в десятках, в сотнях людей он никогда не увидит "массы". Только индивидуальности, только неповторимые личности, и каждая несет в себе собственный космос. Сама по себе книга содержит не только текст Драгунского, но и редакторский комментарий, а также довольно подробную статью Станислава Дудкина о первых днях войны и обороне Москвы. Замысел издательства — разрушить "мифы о войне", которые создают как власть, так и оппозиция. Однако, мне кажется, дать абсолютно объективный взгляд на войну невозможно. Рядом с Митей Королевым наверняка копал тот же самый окоп такой же самой лопатой человек, написавший мемуары прямо противоположного свойства: рассказал, как он, человек с высшим образованием, зазря терпел страшные лишения в обществе грубых и вшивых мужиков, у которых через слово — мат. Были рядом, но видели разное: каждый смотрит своими глазами. Издательский комментарий даже слово "военный" берет в кавычки: "Написавший Великая Отечественная тем самым теряет возможность обсуждать события 1939-1940 годов... словосочетание Вторая мировая как бы умаляет величие и отдаляет войну от читателя-россиянина..." Но ведь этот конфликт понятий мнимый: давно уже принято говорить о войне, начавшейся 1 сентября 1939 года и закончившейся в сентябре же 1945 года как о Второй мировой, и о войне Германии против Советского Союза (с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года) как о Великой Отечественной. Зачем заново выстраивать какие-то схемы, когда уже существует внятное обозначение? К тому же Драгунский не обсуждает события 1939-1940 годов, он пишет о том, что пережил сам, и именно "в парадигме" Великой Отечественной. Если уж издательство берется публиковать только "непосредственных очевидцев описываемого, людей с безупречной личной и творческой репутацией", то следовало бы доверять им, а не проверять каждое их слово собственным мировоззрением и "научным аппаратом". Впрочем, статья об обороне Москвы и первых днях войны содержательная и как будто идеологически не ангажированная: что было, то и было. Для кого-то она может оказаться и полезной. Но вот посмотрите: издательский комментарий говорит о том, что добровольцы — "необученные, необмундированные и даже не вооруженные" сталкиваются "с никем уже в тот момент не сдерживаемой волной немецкого наступления". А у Драгунского: "Это была армия! Да, это шла наша армия! Был слышен ее мерный, твердый уверенный шаг... Они шли туда, откуда мы ушли. Они спешили, они торопились, они двигались на ускоренном марше..." Безликая масса навстречу безликой массе? Почти мгновенно: "В колонне блеснули ответные горячие взоры, и замыкающий солдат, проходя мимо, метнул на нас быстрые огневые свои глаза..." Если бы у Мити было хотя бы полчаса, он бы уже знал половину роты по именам. Он даже на ходу успевает полюбоваться безвестным солдатом. Нет, не с "никем не сдерживаемой" волной встретились москвичи: ответная волна уже пошла. Собственно, мы знаем, что немцев под Москвой остановят. Об этом можно прочесть в "справочном аппарате", но это уже заложено в самой повести Драгунского. При всем своем трагизме она оптимистична. Она совсем не воспринимается как тяжелая. Отдельно хочется поблагодарить издательство за оформление книги. Само по себе иллюстрированное издание великолепного текста на хорошей бумаге — это очень отрадное явление. Рецензия: Елена Хаецкая, "Питерbook".