«Эта книга взорвала Америку!», «Книга года по версии…», «Лауреат премии…» — к рекламным блербам на модных бестселлерах мы уже давно выработали иммунитет. Однако роман Долен Перкинс-Вальдез «Держи меня за руку», русская версия которого увидела свет в издательстве «Фантом Пресс» — явление и впрямь занимательное. К тому же российский читатель увидит в этой книге не только сенсационно-шокирующий бэкграунд и малоизвестные нам исторические факты, но и также смысловые слои, которые, вероятно, ускользнули даже от американских читателей, обсуждающих роман Перкинс-Вальдез на протяжении всего последнего года. И дело не только (а скорее — и не столько) в пиаре: четыре полученных литературных премии, пост в правлении Фолкнеровской премии, вручаемой американским ПЕН-клубом, и восторги именитых коллег во главе с Селестой Инг уже о многом говорят.

Держи меня за руку

1 152 ₽

Эта история, рассказанная 67-летней Сивил Таунсенд, бывшей медсестрой из городка Монтгомери, штат Алабама, своей приемной дочери Энн о событиях 40-летней давности, которые свели ее с сестрами Уильямс, тогда — маленькими девочками: «Ни один год не проходит без мыслей о них. Индия, Эрика — на изнанке каждого белого халата, который я надеваю, будто вышиты эти имена».

Посмотреть

Мы переносимся в Алабаму 1973 года, когда молодая Сивил, только что окончившая курсы медсестер, устраивается на работу в Монтгомерскую клинику контроля рождаемости, работавшую с самыми бедными жителями штата. Практически всегда — чернокожими, как и сама Сивил, разве что ей внимание сотрудниц клиники явно не грозило: она-то была родом из состоятельной семьи медиков, и выросла в окружении местной чернокожей интеллигенции. Неудивительно, что сама Сивил не чужда некоторого высокомерия по отношению к белым, и снисходительного покровительства — к менее удачливым.

«Высокомерие стало щитом от всех, кто презирал чернокожих настолько, что отказывал им в наличии интеллекта. За ужином мы обсуждали Фанона, спорили о Дюбуа и Вашингтоне, восторгались Анджелой Дэвис. Когда по телевизору показывали чернокожих знаменитостей — например, Сэмми Дэвиса-младшего, — посмотреть собиралась вся семья».

Сложности жизни чернокожих на американском Юге середины XX века красочно описаны, например, в бестселлере Кэтрин Стокетт «Прислуга», да и живет Сивил по соседству с ее героинями, только 20 с лишним лет спустя — после окончательной отмены «законов Джима Кроу», после Мартина Лютера Кинга и полного уравнивания чернокожих в правах с белыми. Теперь правительство заботится о темнокожих бедняках, хотя порой — весьма своеобразно. Одной из форм этой «заботы» и являются центры контроля рождаемости, в существовании которых сама Сивил не видит ничего дурного — в самом деле, нельзя же допускать, чтобы бедняки бесконтрольно плодились и размножались, увеличивая тем самым нищету. Снижение рождаемости среди своих же собратьев — благо: в этом Сивил свято убеждена.

«Шестьдесят пять процентов незамужних матерей в Алабаме — чернокожие. Мы должны снизить это число, поэтому колем пациенткам препарат под названием „Депо-Провера“. Так им не нужно каждый день вспоминать о таблетках».

Разъяснять пациенткам, что это за препарат, кстати, еще толком не испытанный, ни Сивил, ни ее коллеги не видят нужды — все равно уровень образования пациенток нулевой, а о побочных эффектах она и сама практически не имеет никакого представления.

Однако в какой-то момент сомнения все же возникают — в день, когда Сивил отправляют делать уколы двум девочкам из семейства Уильямс, обитающим в крохотной нищей халупе вместе с отцом и бабушкой.

Мать умерла, а грошовых доходов отца семейства, работающего на белого фермера, еле хватает на оплату почти сгнившего жилья на краю поля. Словом, идеальные кандидаты на «облагодетельствование».

Только вот Индии и Эрике — всего 11 и 13 лет, они еще даже ни разу не целовались с мальчиками, да им не до того: младшая Индия не разговаривает, а ее 13-летней Эрике вместе с бабушкой приходится заботится обо всей семье. До развлечений ли им? И тем не менее Сивил делает девочкам уколы — а заодно, проникнувшись историей семьи, назначает себя их ангелом-хранителем: она в лепешку разобьется, но у Уильямсов будет нормальное жилье, а девочки будут ходить в школу. И ее энергия приносит свои плоды — уже через месяц социальные ведомства подыскивают семейству жилье, пусть скромное, но куда лучше прежнего.

Но история с прививкой не дает Сивил покоя. Допустимо ли колоть новый, еще толком не изученный препарат с неизвестными побочными эффектами детям? Бывший парень и нынешний «просто друг» Сивил (он же — отец его нерожденного ребенка) докапывается до мрачной правды: по некоторым данным, препарат вызывает рак. Так что сестры Уильямс, вместе с сотнями тысяч таких же чернокожих девочек по всей стране, по сути, стали участниками эксперимента на людях. И он далеко не первый — Тай напоминает Сивил о исследовании сифилиса, которое проводилось в Таскиги, округ Мейкон, в 1932–1972 годах, с участием 600 чернокожих мужчин: изучая все стадии развития болезни, власти и медики специально не лечили пациентов, хотя в то время это было уже возможно. Итог эксперимента — сотни погибших чернокожих.

Это открытие стало первым ударом по уверенности Сивил в том, что ее работа призвана помочь пациенткам. И в этот момент происходит подлинная трагедия: пользуясь отлучкой медсестры-«опекунши», сотрудники клиники увозят девочек из дома и… хирургически стерилизуют, решая, таким образом, проблему раз и навсегда. Индия и Эрика в шоке от осознания, что матерями им уже не быть никогда. Отец и бабушка убиты горем. Исправить случившееся невозможно — но Сивил не сдается и отправляется в настоящий крестовый поход в Вашингтон, стремясь остановить чудовищную практику раз и навсегда.

Душераздирающая история Эрики и Индии кажется каким-то чудовищным, фантастическим домыслом — возможно ли такое в XX веке? И тем не менее роман Перкинс-Вальдез практически документален: прототипами Эрики и Индии стали сестры Минни Ли и Мэри Элис Релф, подвергнутые принудительной стерилизации в 1973 году в Монтгомери. А в образе Сивил запечатлены черты сразу двух женщин — социальной работницы Джесси Блай, поднявшей шум вокруг истории сестер, и правозащитницы-афроамериканки Анжелы Дэвис, впервые (еще за пару лет до дела сестер Релф) опубликовавшей в американской прессе статью о принудительной стерилизации индейских женщин.

Минни Ли и Мэри Элис были далеко не первыми жертвами борцов за улучшение качества американской крови: впервые закон о принудительной стерилизации «умственно отсталых» попытались принять еще в конце XIX века в штате Мичиган — остановить процесс получилось лишь благодаря губернаторскому «вето». Попытки 1907–1909 годов в Вашингтоне, Калифорнии и Индиане — там закон об обязательной стерилизации прошел без всяких проволочек. А в 1927 году был принят «Закон Гарри Лафлина», главы американского евгенического ведомства — отныне практика стерилизации лиц с психическими отклонениями (среди которых фигурировал и нынешний «аутизм») стала стандартной для всех штатов:

«Для всего мира будет лучше, если вместо того, чтобы ждать казни выродившихся потомков за преступление или позволить им голодать из-за своего слабоумия, общество сможет помешать тем, кто явно непригоден, продолжать свой род».

Казалось, что после Второй Мировой и единогласного осуждения евгеники принудительная стерилизация кого-либо должна была оказаться в Америке вне закона — но нет, напротив: теперь «исправлению» подвергались не только «слабоумные», но и преступники, а затем — и малообеспеченные чернокожие. Наконец, в 70-е годы прошлого века принудительной стерилизации подверглись тысячи индейских женщин, а затем — и мигрантов из стран «Третьего мира».

Хотя, конечно, иногда это касалось и белых — вспомним хотя бы сестру будущего президента Кеннеди Розмари, отправленную собственной семьей на принудительную лоботомию. Кстати, одним из защитников сестер Уильямс в романе выступает сенатор Эдвард Кеннеди, брат убитых Джона и Роберта. В реальности он был одним из инициаторов процесса по делу сестер Релф, который получил огромную медийную огласку и стал одной из причин принятия в конце 70-х годов закона, защищающего женщин от стерилизации.

Номинально принудительная стерилизация в евгенических целях была прекращена в CFI еще в 1974 году, но случай сестер Релф был далеко не единичным.

И самым большим шоком для читателей «Держи меня за руку» будет информация о том, что юридически принудительная стерилизация в Америке остается законной и в наши дни и изредка применяется — хотя, конечно, далеко не в прежних масштабах.

Безусловно, «шок-контент» обеспечил роману Перкинс-Вальдез огромную популярность — в Америке охотно читают книги о мрачных страницах собственного прошлого. Достаточно вспомнить триумф несколько лет назад романа Кристин Ханны «Четыре ветра», также ставшего «книгой года», из которой читатели могли узнать о том, что рабами в Америке были не только черные, но и белокожие — при этом относительно недавно, во времена «Великой Депрессии».

Но и без учета «повестки» роман Перкинс-Вальдез получился для нас, пожалуй, даже более интересным, чем для самих американцев — уж больно сложным и далеко не ангельским получился образ самой Сивил. Вовсю обличая «белых спасителей», медсестра явно сама склонна к диктаторским замашкам и роли благодетельницы — в конце концов, именно ее вмешательство, по сути, и приводит к трагедии. В праведном гневе Сивил мы видим не столько подлинное сочувствие, сколько обиду несостоявшейся матери, у которой отняли любимые живые игрушки, а ее стремление творить добро невзирая на последствие куда ближе к самолюбованию и эгоизму, чем к бескорыстной самоотверженности.

Сама же Сивил считает своим образцом доктора Мартина Лютера Кинга (кстати, именно его последние слова, обращенные к пианисту Бену Бранчу — «Бен, обязательно сыграй „Take My Hand, Precious Lord“ на сегодняшней встрече» — и дали название роману).

В любом случае, роман «Держи меня за руку» получился сильным и, с исторической точки зрения, крайне интересным рассказом об оборотной стороне благих намерений. А в какой-то степени — отличным продолжением уже упомянутой «Прислуги» Кэтрин Стокетт, одного из сильнейших романов начала нынешнего века.