Дмитрия Миропольского частенько сравнивают с Александром Дюма, Умберто Эко и другими мастерами историко-приключенческого жанра. Он — автор бестселлеров «1814/Восемнадцать-четырнадцать» и «Тайна трех государей», лауреат Национальной литературной премии «Золотое перо Руси»
Писатель много времени проводит в библиотеках и архивах, собирая материалы для своих новых книг. При этом, несмотря на обилие исторических деталей и событий, каждая книга Миропольского — захватывающий экшен, где есть место и романтической линии, и великосветскому блеску, и историческим персонажам, описанным живо, ярко и убедительно. Сам автор, имеющий немалый опыт сценариста, считает голову читателя лучшим кинозалом — и предлагает каждому за чтением показать самому себе увлекательный фильм.
Действие нового романа «1916/Война и мир» происходит в переломные моменты российской и мировой истории, разделенные небольшим промежутком, но диаметрально противоположные по настроению. Если 1912 год — это время наивысшего расцвета дореволюционной России, то 1916 год — это апофеоз Первой мировой войны и начало краха Российской империи. В неповторимой атмосфере «серебряного века», блестяще воссозданной автором, причудливо переплетаются судьбы молодых авантюристов — поэта Владимира Маяковского, великого князя Дмитрия Павловича и князя Юсупова. В увлекательные приключения вовлечены другие участники убийства Распутина, легендарные разведчики, знаменитые политики и выдающиеся литераторы… Вниманию читателей предлагается необычный взгляд на события столетней давности, вызывающий занимательные ассоциации с современностью.
Книга открывает новую авторскую серию издательства «АСТ», в которой будут издаваться историко-приключенческие романы.
Дмитрий Миропольский рассказал нам о секретах писательской кухни и о своем новом романе.
Лабиринт Читатели называют вас российским Дэном Брауном. По какой причине возникло такое сравнение? Как вы относитесь к творчеству Дэна Брауна и к тому, что вас сравнивают?
Дмитрий Миропольский Надеюсь, читатели все же называют меня моим собственным именем. Для искушенного читателя сравнение с Дэном Брауном лежит слишком на поверхности: поисками древних секретов занимаются герои множества авторов, тот же Индиана Джонс. Знатоки сравнивали меня и с обоими Александрами Дюма, и с Умберто Эко, например, — это намного более лестно. В ближайшее время у читательской аудитории появится возможность подыскать новые сравнения. А насчет моего отношения… Есть старая русская присказка: хоть горшком назови, только в печку не ставь. Тем более в сравнении с Брауном, по-моему, я сильно выигрываю. Так что ничего не имею против — пусть сравнивают.
Л Сюжетные линии ваших романов тесно и элегантно переплетены между собой — это предполагает доскональное знание предмета. Вы помните, чем вас впервые заинтересовала история?
ДМ Я не историк и не претендую на полноценный научный подход к истории. Александр Дюма говорил, что история — это гвоздь, на который он вешает свои романы. А Умберто Эко, видный историк-медиевист, специалист по Средневековью, считал, что для обывателей за пределами ученого сообщества история — это не наука, а собрание баек и анекдотов, составленное за многие века целой армией безымянных политтехнологов. Мне нравится такое определение, и себя я позиционирую как рассказчика увлекательных баек и анекдотов с участием исторических персонажей. Кому-то это нравится, кому-то нет, но меня еще в детстве заинтересовала именно такая история, полная тайн и приключений, о которых можно рассказывать вкрадчивым голосом с горящими глазами. С тех пор я продолжаю удовлетворять свой интерес и заодно развлекаю таких же, как я. Мне нравится работать с большими массивами информации, я это умею и пользуюсь своим умением. Вроде бы неплохо получается.
Л Как вы пришли к выбору жанра исторического романа? Вы планируете писать только об истории России, либо хотите написать книгу, связанную с событиями мировой истории?
ДМ Жанры, как и любые ярлыки, придумывают те, кто своего толком создать не может, зато желает систематизировать и регламентировать чужое. Спросите у соловья, в каком жанре или стиле он поет… Хорошая идея сама диктует, как ее лучше реализовать. Хороший сюжет сам подскажет, как его лучше раскручивать. Ну, а если материалом выступают исторические байки, нет ничего удивительного в том, что роман выглядит историческим. Выжимая апельсин, вы вряд ли ждете, что в стакане окажется томатный сок.
Полторы тысячи лет назад случилось великое переселение народов. Пятьсот лет назад сделаны великие географические открытия. С тех пор еще много чего произошло, и сегодня уже нет смысла говорить об отдельной истории той или иной страны. Любой масштабный сюжет, построенный на историческом материале последних столетий, не удержится в рамках одной страны: в него будут вовлечены как минимум несколько стран, принадлежащих к одной культуре, — европейской, ближневосточной или дальневосточной. А скорее всего — такой сюжет будет существовать на пересечении этих культур. Любое заметное событие в истории одной страны прямо или косвенно оказывает влияние на соседние страны и на человечество в целом. То же можно сказать про любого заметного персонажа — правителя, полководца или ученого.
Кстати, «Тайна трех государей», по-моему, неплохо иллюстрирует эту мысль: расследование локального характера, которое изначально вроде бы касается только правителей России, очень быстро оказывается связанным с историей всей цивилизации.
Л Опишите, пожалуйста, свой писательский процесс.
ДМ Это все равно что спросить сороконожку, с какой ноги она начинает шагать. Сороконожка запнется и никуда не пойдет.
Про других не скажу, а мое писательство внешне выглядит довольно скучно. Смотрю в стену, на лист бумаги, на монитор компьютера, что-то записываю, проверяю, правлю — и постепенно складываю то, что меня устраивает. Внутри — другое дело: бури, шторма, прояснения, сияние радуг… Надо же прожить жизнь каждого персонажа, чтобы они получились достоверными, а диалоги — не ходульными, и чтобы перипетии сюжета заставляли читателя сопереживать.
В целом, писательство не отличается от любой другой профессии, поскольку точно так же требует определенных навыков, умения владеть профессиональным инструментарием. Слесарь, который не способен управиться с напильником или не знает разницы между дюймовыми и метрическими резьбами — это, извините, не слесарь, а так…
Можно писать сидя или стоя, на кухне или в кабинете, трезвым или пьяным, на рассвете или после полуночи — все это индивидуально. Но любой писатель, по-моему, должен хорошо знать язык, на котором пишет, и уметь грамотно формулировать свои мысли. Только для этого ведь еще и мысли нужны! А ведь иногда вместо мыслей читателю подсовывают эмоции, записанные словами.
Л Читатели отмечают кинематографичность ваших романов. Насколько важна для вас визуальная составляющая в книгах? Вы всегда пишете с прицелом на экранизацию?
ДМ Наверное, мысль об экранизации действительно сидит в подсознании, но в первую очередь потому, что самый интересный кинотеатр находится в голове и у писателя, и у читателя. Хорошая книга для хорошего читателя — это уже кино: начал читать — и показал себе фильм. Увидел, потрогал, ощутил, пережил… Кстати, именно поэтому нет смысла обсуждать экранизации хороших книг: это совершенно самостоятельные произведения, которые лишь в большей или меньшей степени базируются на сюжете и персонажах литературных источников. Ни один режиссер не покажет вам тот же фильм, который вы показали себе сами, пока читали книгу. То есть экранизация в вашем представлении всегда будет уступать книге. И когда я пишу — стараюсь, чтобы читатель смотрел интересное кино.
Л Ваш новый роман затрагивает переломный момент в истории России. Скажите, какие сложности возникали при его написании? Как вы сами относитесь к революции и убийствам Распутина и царской семьи?
ДМ Когда делаешь то, что умеешь и любишь, — это не сложно и вдобавок очень интересно. А к убийствам, по-моему, любой здравомыслящий человек может относиться одним-единственным образом.
Л В прошлых интервью вы не раз говорили, что наши воспоминания о прошлом — это часть нашего настоящего. Есть ли герои в новой книге, придерживающиеся этой позиции?
ДМ На мой взгляд, эта мысль слишком очевидна, чтобы обсуждать ее подробно. Без прошлого нет будущего. Предыдущие события формируют последующие. Если забыть прошлое или сделать вид, что оно забыто, — результат окажется плачевным. События в нынешней России это подтверждают.
Л Быть писателем — это дар или проклятие?
ДМ Это вид деятельности. Работа со своими преимуществами и недостатками. Увлекательный процесс формирования реальности.
Л Есть ли у вас не опубликованные или не завершенные книги?
ДМ Есть и те, и другие. Не завершенные я постепенно завершаю, а не опубликованные готовлю к публикации. Вероятно, в первую очередь из печати выйдут пять-шесть романов на исторические темы — это случится в ближайшие год-полтора. Говоря строго, роман «1916/Война и мир» продолжает серию, начатую романом «1814/Восемнадцать-четырнадцать» еще десять лет назад. Следом появится роман «American'ец» о знаменитом авантюристе начала XIX века графе Федоре Ивановиче Толстом и о первом русском кругосветном плавании. Дальше дело пойдет еще интереснее, следите за новинками!
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
