Тэги
Любая древняя эпоха — это «территория загадок» для исследователя. Сохранившихся источников чрезвычайно мало, о некоторых периодах вообще отсутствуют какие-либо сведения. Однако ученые по крупицам реконструируют мир человека античности и Средневековья. Книги этой тематики вызывают интерес профессионалов и широкого читателя, попадают в списки интеллектуальных бестселлеров.
Прогулка по древним Афинам
Античность отдалена от нас и по времени, и по принципам мышления. Взгляд человека на окружающий мир был тогда совершенно другим. Как в наши дни писать о древней Греции, если в сохранившихся текстах той поры перемешаны мифы, предания и исторические факты? И как проверить достоверность тех сведений, о которых рассказывается в трудах античных историков?
Выдающий филолог, знаток европейской античности Михаил Гаспаров (1935–2005) в своей книге «Занимательная Греция» не стал отделять выдумку от фактов, как это делают многие другие авторы. Он взглянул на Грецию как бы глазами самих древних греков. Их сознание было еще во многом мифологическим. Ученый знал: даже по характеру выдумки можно судить о культуре и самосознании народа.
Первое издание «Занимательной Греции» вышло 27 лет назад. С тех пор книга неоднократно переиздавалась, стала классикой литературы об Элладе. Недавно «Иллюминатор» выпустил новое издание, проиллюстрированное работами художника Татьяны Паянской и фотографиями древних артефактов. Для восприятия этой книги художественное решение значит особенно много. Книгой Гаспарова зачитываются и дети, и взрослые. Это не просто квалифицированный рассказ ученого и переводчика о далекой эпохе, но и отличная просветительская проза. В популярной форме автор рассказал о событиях, происходивших как в исторической реальности, так и в пространстве мифа.
Лучше понять мир древних греков читателю помогают такие ключевые категории, как закон, хронология, язык. Не случайно уже в первой главе автор называет дату, где кончается мифология и начинается история (по данным хронологической таблицы на острове Парос): 1128 год до н. э., переселение дорян во главе с царями Гераклидами на Пелопоннес. Вообще, хронология для грека была важным делом, отмечает ученый, ею занимались большие ученые: «Эратосфен, великий математик, впервые рассчитавший размер земного шара, столь же усердно рассчитывал и дату падения Трои».
На страницах книги разворачивается панорама древнегреческой истории и культуры. Как возник древний жанр эпических песен, известный нам по произведениям Гомера («в них Греция, вступая на порог истории, прощается с царством сказки»)? С чего началась греческая философия? Где возникли первые греческие города-колонии? Что означают в переводе греческие имена? Какие события происходили на афинском холме под названием Ареопаг?.. Не забыты в книге знаменитые и выдающиеся греки — от Фемистокла до Сократа.
«Занимательная Греция» позволяет читателям пройтись по улицам Афин эпохи Перикла или, скажем, побывать в греческом театре, столь не похожем на современный. Представления давались только два раза в году в театре Диониса под открытым небом, вмещающим 15 тысяч человек. Вход был бесплатным, более того — греческое государство выплачивало зрителям дневной заработок, ведь «театр был не развлечением, а священным делом». Сюжеты и названия пьес (их шло 15 штук подряд!) были заранее зрителям неизвестны: их ставили впервые и потом не повторяли. Палатка для смены одежды и масок называлась «скена», место, где располагался хор, — «орхестра».
Михаил Гаспаров исправляет распространенные ошибки (оракул — это не человек, а святилище; греки не вели счет времени по олимпиадам, потому что вообще не вели никакого летосчисления), приводит много античных анекдотов, диалогов, афоризмов. Ведь сами греки, в том числе историки и философы, нередко использовали занимательную литературную форму. Автор пересказывает диалоги Платона, труд Ксенофонта о греко-персидской войне и многие другие древние тексты, сохраняя дух античности и приближая ту эпоху к современному читателю.
Изменчивая траектория души
Именно древние греки открыли для науки понятие души («психе»), проложив дорогу исследователям и мыслителям позднейшего времени. Об этом напоминает норвежский культуролог Уле Мартин Хейстад в своей книге «История души от античности до современности». Душа — это нечто бесплотное, трудно выразимое. Под этим словом понимают что-то глубоко внутреннее и личное — то, что составляет подлинную суть человека. При этом слово «душа» часто используют как метафору, поэтический образ. Но, может быть, душа все-таки имеет материальное измерение, и ее можно увидеть с помощью особых приборов? «Что такое душа — материя или мысль, разум или чувство, форма или содержание, возможность или действительность?» На эти и многие другие вопросы Хейстад стремится ответить в своей книге. Он рассматривает развитие представлений о душе в разные эпохи, борьбу между этими представлениями, а также изображение души в художественной литературе разных стран (специально для российского издания автор написал главу о «русской душе»).
Как и история литературы, история души начинается с Гомера. Великий поэт древности придал понятию души образное и мифологическое содержание. Греки в те времена понимали душу как «дыхание жизни»: это было конкретное понятие, а не абстрактное, как в восприятии позднейших ученых и философов.
Практически каждый из великих греков, отмечает Хейстад, высказывался о душе и внес вклад в эволюцию этого понятия. Гераклит считал, что психе «принадлежит к божественному огню и эфиру». Пифагорейцы привнесли в размышления о душе элементы мистицизма: они, как и орфики, верили в переселение душ. У Платона психе призвана победить страсти и вожделения тела. Этот философ полагал, что душа образуется с помощью разума, когда человек размышляет о себе и других людях. В диалоге «Федон» Платон приводит четыре доказательства бессмертия души (эта его идея много позднее была подхвачена христианскими теологами).
Аристотель, написавший философский труд «О душе», может считаться первым в истории психологом. Он не принимал идеализма Платона, отрывавшего душу от природы и тела. Аристотель считал, что тело и душа должны пониматься как нераздельное целое, и писал о разумной, мыслящей душе.
Из мыслителей последующих веков, много размышлявших о душе, автор особо отмечает Фридриха Ницше. Он занимает «главное место в истории души или в ее генеалогии», подчеркивает Хейстад. Немецкий философ пытался создать новую психологию, сделать ее ведущей наукой, основой всех прочих гуманитарных наук.
Свой вклад в исследование и осмысление души внесли Данте, Монтень, Руссо, Кьеркегор, Витгенштейн, Джойс, Кафка… История души в течение веков развивалась «по сложной траектории» и затрагивала разные сферы — науку, религию, искусство, повседневные отношения людей. И работа норвежского ученого — это, фактически, книга по истории мировой культуры.
Правители тысячелетней империи
В популярной серии вышли два сборника биографических очерков об истории Средних веков. Сергей Дашков в книге «Императоры Византии» стремился «не только донести до читателя факты или цитаты из трудов историков, но и создать образы того или иного правителя, эпохи и Византии в целом». Поэтому очерки предваряет большая статья о государственном устройстве, религии, экономике, культуре Византийской империи. (Кстати, ее подданные называли свою страну империей ромеев, а столицу — Новым Римом. Термин «Византия» был введен в обиход западноевропейскими историками намного позднее.) Автор отмечает черты сходства этого государства с Римом, Грецией, Египтом эпохи Птолемеев, рассказывает о духовном влиянии Византии на православный и западноевропейский мир, о периодах расцвета и упадка империи. В силу своего географического положения Византия была форпостом христианства, она первой принимала удары с востока. «Отстояв свои владения от нашествия варваров в V веке, Византия выжила и просуществовала, непрерывно изменяясь, более тысячи лет, оставшись уникальным явлением евразийской цивилизации», отмечает Дашков.
Очерки об императорах включают рассказы об их жизни, основных деяниях и событиях того периода — подчас в весьма красочных описаниях. Повествование начинается от императора Флавия Аркадия (правил с 395 г.), при котором Римская империя официально и бесповоротно разделилась на Западную и Восточную. Впрочем, некоторые историки начинают отсчет дней Византии с начала раздельного управления империей при Диоклетиане в конце III века, с превращения Константинополя в полноправную столицу в середине IV века или с захвата Рима в 476 г.
Византийский императорский титул существенно отличался от римского. Все действия государя строго регламентировались. Церемонии с его участием были расписаны до мелочей. С особой торжественностью проходили коронации. «Кто бы ни занимал престол, этикет византийского двора не знал себе равных по торжественности и сложности», пишет историк. В Византии, по его словам, идея государственной власти обрела самую зрелую форму: император возглавляет царствие земное.
За тысячу лет более восьмидесяти императоров правили в Византии. Не обо всех сохранились подробные сведения, но автор дает характеристику каждому. Самый известный — Юстиниан Великий, правивший в 527 — 565 гг. Он вел войны со всеми соседями и восстановил границы античной Римской империи, отвоевав Рим, Равенну, юг Испании и Карфаген. В те годы шло интенсивное строительство: города, крепости, оборонительные линии, дворцы; был возведен храм святой Софии в Константинополе, сохранившийся до наших дней. Памятником юриспруденции стал составленный по его указанию «Кодекс Юстиниана», обширный свод законов и императорских указов. Юстиниан обладал неутомимой энергией, феноменальной работоспособностью, организаторским талантом, выносливостью, был умен, честолюбив и — редкая для византийских императоров черта! — равнодушен к роскоши.
А вот Феодосий II вошел в историю как безвольный и посредственный правитель. Он любил охоту, к военным упражнениям интереса не проявлял. Империя в ту пору вела войны с переменным успехом. В период его правления, в 425 году, в Константинополе открылась первая государственная высшая школа — Аудиториум: по сути, первый средневековый университет. Но именно при Феодосии, враге язычества, была сожжена эллинская святыня — Олимпия, а вывезенная оттуда статуя Зевса работы Фидия (одно из семи чудес света) позже погибла в Константинополе.
В годы правления Льва III Исавра (начало VIII в.) возникло иконоборческое движение, вызвавшее раскол христиан и ряд восстаний. А Лев VI (2-я половина IХ в.) получил у современников прозвище Философ: он писал анакреонтики и проповеди, создал трактат о воинском искусстве. Кроме того, любил по ночам в бедной одежде ходить по улицам ночной столицы, проверяя бдительность стражников. При нем Византия заключила союз с Киевской Русью.
Отношения с северным соседом, однако, складывались непросто. При Константине IХ Мономахе (середина ХI в.) состоялся очередной военный поход русских на столицу империи. «Позже, до самого падения Константинополя, отношения были сугубо мирными: русские купцы и путешественники ездили в Византию, греческие священники поставлялись на Русь епископами и митрополитами, византийские мастера украшали своими творениями Суздаль и Киев, Владимир и Новгород», пишет Сергей Дашков. А дочь Константина IХ стала женой князя Всеволода Ярославича.
Последний автократор Византии Константин ХII Палеолог Драгаш сражался как простой солдат и погиб при захвате столицы турками 29 мая 1453 года. Мысль о возможном падении Константинополя казалась в западной Европе абсурдной, все считали его незыблемым. И все-таки город не устоял под натиском мощного врага.
А через два десятилетия племянница Константина ХII, Софья Палеолог, стала женой Ивана III. Москва в каком-то смысле обрела статус духовной преемницы Второго Рима. Двор великого князя Московского, резюмирует историк, многое перенял из этикета двора византийских императоров, а династический знак Палеологов — двуглавый орел — стал гербом московского государства.
Династия правителей и полководцев
До сих пор ученые спорят, кто был по происхождению легендарный Рюрик: швед? датчанин? уроженец Приладожья, принадлежавшего в IХ столетии скандинавам?.. Как бы то ни было, его потомки правили Русью семь с половиной веков, вплоть до 1610 года. «Судьба нашей страны намертво сплетена с судьбой этого рода. Принадлежавшие к нему личности оказали заметное влияние на политику, культуру, веру, быт русского Средневековья. <…> Через жизни Рюриковичей видна жизнь русского народа — ведь они его известнейшие представители», отмечает историк Дмитрий Володихин в своей книге «Рюриковичи».
В этом роду — правители, полководцы, политические деятели, просветители, писатели… Документальные сведения о Рюрике и ранних Рюриковичах крайне скудны. Ученые по крупицам восстанавливают реалии далеких времен. Автор при работе над книгой опирался на авторитетные научные источники, в том числе новейшие исследования.
Начав от основателя династии — Рюрика, историк рассказывает о князьях Игоре, Владимире Святом, Юрии Долгоруком, победителе Орды Дмитрии Донском, Василии III, просветительнице Ефросинии Полоцкой, защитнике Пскова Иване Шуйском, царях Иване IV Грозном, Федоре I Ивановиче, Василии IV Шуйском — последнем Рюриковиче на русском престоле, несчастном младенце царевиче Дмитрии, покорителе Смуты Дмитрии Пожарском…
К историко-биографическим сведениям в ряде случаев автор прибавляет историософские размышления. Особый акцент он делает на родословной, происхождении, о разных ветвях рода, на развитии русской государственности и политических реформах, о том, как происходило «собирание земли» и «собирание власти». В повествование включены рассказы об основных военных кампаниях, мятежах и других больших потрясениях. Отходя порой от сухого летописного стиля, автор подчас дает выразительные психологические портреты героев. (Об Иване IV Грозном: «Первый русский царь был натурой нервной, артистической, крайне эмоциональной. Он как будто полжизни провел на сцене и при всяком публичном выходе заботился о том, как будет выглядеть его игра».) Упоминаются трактовки этих фигур учеными-историками прежних времен, научные и публицистические дискуссии вокруг них. В некоторых случаях автор приводит также легенды и гипотезы.
Дмитрий Володихин старается увидеть в каждом из представителей рода черты, объединяющие членов династии разных поколений. О Шуйском он пишет: «Бешеный дух Рюрикова рода и львиная сила не иссякали в царе Василии. Отчаянно борясь, он все более напоминал древних, домонгольских князей Рюриковичей — тех, чья личная отвага иной раз переламывала ход сражений».
Автор, рисуя картину заката династии Рюриковичей, пытается понять, почему в начале ХVII века идея самозванчества имела «гибельную притягательность для русского общества», размышляет о причинах, породивших Смуту и яростную борьбу за власть.
Истории из рыцарских времен
Непросто описывать мир древности, в котором зачастую неуловима граница между историей и легендой, реальностью и воображением. Того и гляди соскользнешь в область мифологического. Выдающийся французский историк-медиевист Жак Ле Гофф для наименования этого взаимопроникающего, смешанного мира придумал в свое время термин «средневековое имагинарное» (от слова imagination — воображение). «Имагинарное выходит за пределы представления и увлекает в иные миры посредством фантазии, <…> питает и создает легенды, мифы. Его можно определить как систему снов общества, снов цивилизации, трансформирующей реальность во вдохновенные духовные видения», пишет ученый в своей книге «Герои и чудеса Средних веков». Написанная в начале 2000-х годов, она недавно вышла в русском переводе в издательстве «Текст», ранее уже выпускавшем книги этого автора.
Ле Гофф в «Героях и чудесах…» не стремится дать всеобъемлющее представление о западноевропейском Средневековье, а характеризует его «через отдельные общеизвестные компоненты целой большой совокупности». Эпоху он разложил на ключевые имена и понятия. Каждой такой компоненте посвящен лаконичный увлекательный очерк, включающий в том числе восприятие героев и чудес в позднейшие времена. Здесь есть исторические фигуры, ставшие со временем легендарными, — Карл Великий, Сид; есть герои преданий, далеко оторвавшиеся от породившей их реальности — король Артур, граф Роланд; а есть совершенно баснословные фигуры — Робин Гуд, фея Мелюзина, волшебник Мерлин.
Истории о предметах и явлениях (рыцарство, трубадуры, замки…) не менее захватывающие. Чего стоит рассказ о кафедральных соборах, живущих двойной жизнью — церковной и мифологической. Этот тип строений появился в IV веке с официальным признанием христианства в Римской империи, но своего расцвета достиг в ХII — ХIII веках. Соборам пришлось нелегко во времена Французской революции, о них с восхищением писали Шатобриан, Бодлер, Гюго. В ХIХ веке начались научное изучение и реставрация соборов. Постепенно они превращались в символ нации и в объекты паломничества туристов. «Кафедральные соборы еще и сегодня возвышаются подобно высшей форме одной из основополагающих черт европейского духа — сочетанию разума и веры», отмечает Ле Гофф.
Метаморфозы героев и чудес, по его словам, продолжаются и по сей день. Известны случаи, когда образы средневековых персонажей использовались в политических целях. Не отстает и популярная культура. Силуэты средневековых замков регулярно встречаются в комиксах, а персонажи некоторых голливудских вестернов имеют определенное родство с Робин Гудом. Кинорежиссеры разных стран воссоздают мир легенд о короле Артуре: из подобных фильмов можно составить интересную ретроспективную программу. Герои и чудеса, сотворенные Средневековьем, на протяжении многих столетий заставляют людей мечтать, — так будет и впредь, убежден автор книги.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
