Ключи в кармане, птица на кулаке — пошли! Страшно покидать вечером дом. Тугие веревки в моем мозгу развязываются и падают. Словно мы снялись с якоря, а я воздушный корабль, отправляющийся в свой первый полет в темноту. Перешагнув низкую ограду, мы попадаем в парк, и я направляюсь к густой и темной липовой аллее, листья которой снизу освещают фонари. Жарко. Чисто. Вокруг все дышит опасностью. Мои нервы взвинчены до предела, как будто мне сообщили, что по парку рыскают голодные львы. Между деревьями гуляет ночной ветерок. Под фонарями мотыльки, как мелкие пылинки, кружатся в хороводе. Смотрю под ноги и вижу, что каждая бледная травка отбрасывает две тени, потому что неподалеку стоят два фонаря. Я тоже отбрасываю. Издалека доносится рассеянное эхо идущего поезда, а чуть ближе к нам дважды раздается собачий лай. У тропинки валяется разбитый стакан, а рядом с ним, судя по размеру и изгибу, перо из грудки лесного голубя. Оно лежит на траве, однако кажется, что оно немного приподнято над ней и излучает в темноте мягкий свет.
 — Черт побери, Мэйбл, — шепчу я, — кто подсыпал дурь мне в чай?
Вечер никогда не казался мне таким, как сегодня. Иду дальше и погружаюсь в этот озаренный фонарным светом мир, удивляясь своему обостренному восприятию. Но меня успокаивает невозмутимость ястреба. Птица не глядит вокруг. Ей и дела нет до окружающего пейзажа. Она занята кроличьей лапкой в моей перчатке. Дело это трудное — я специально подобрала ей кусок жилистого и костлявого мяса, чтобы она была занята во время выноски и не обращала внимания на то, что творится кругом. Она рвет и клюет куски мяса с таким же увлечением, с каким человек разделывает омара. Глядя на нее, я расслабляюсь. И сразу же пустой мир заполняется людьми.
Но это не просто люди. Это те, кого следует остерегаться, бояться, избегать, от них надо защитить Мэйбл. Они надвигаются на нас, точно огромные рушащиеся камни в компьютерной игре, угрожая уничтожением, ставшим следствием одного лишь взгляда. Мое сердце бьется сильнее. Спрятаться, исчезнуть. Я пришла сюда, чтобы показать ястребу людей, но с безопасного расстояния, а те трое в светлых рубашках явно идут прямо к нам. Я прячусь за ствол дерева и жду, когда они пройдут мимо. Только их спины оказываются в поле зрения Мэйбл, как она втягивает перья так сильно, что кажется, будто у меня на руке сидит птица «в вакуумной упаковке». Трое проходят мимо, она нервно трясет головой, издает через ноздри писк и снова принимается за еду.
Через минуту к нам приближается женщина, размахивающая пакетами из супермаркета. Спрятаться некуда. Откуда берутся все эти проклятые людишки? В отчаянии оглядываюсь по сторонам. Мэйбл таращит огромные испуганные глаза, тотчас же став привидением из костей и сухожилий, она вот-вот начнет биться. Я прижимаю ее к груди и медленно поворачиваюсь, чтобы заслонить от нее женщину. Та тоже не видит птицу. Зато она видит какую-то чокнутую в поношенном пиджаке и мешковатых вельветовых брюках, которая по непонятной причине кружится на месте. Женщина быстро проходит мимо. Я нервничаю еще больше. «Все в порядке, — успокаиваю я себя, — все идет прекрасно». Но кровь снова шумит в ушах. По дорожке проезжает велосипедист. Птица начинает биться. Я чертыхаюсь. Еще один велосипедист. Она снова бьется. Я не выдерживаю и поворачиваю к дому. Мы уже почти у самой двери, когда нас обгоняет бегун — бесшумно подкрался в своих дорогих кроссовках, — и ястреб опять бьется. Как я ненавижу этого бегуна за то, что испугал мою птицу! По-настоящему ненавижу, меня возмущает само его существование. Вся ярость, скопившаяся внутри, ярость, о которой я даже не подозревала, ярость, которую в книгах называют «одной из пяти стадий горя», моментально поднимается во мне и выливается наружу раскаленным бешенством. Глядя на его удаляющуюся спину, я желаю ему поскорее отправиться на тот свет.
Но он вдруг замедляет бег, оборачивается и останавливается в трех шагах от нас.
 — Извините, — говорю я, улыбаясь и сдерживая свою ненависть. — Ее впервые вынесли на улицу, и она еще боится людей.
 — Господи, что вы! Это вы меня извините, — отвечает он. — Я ее не заметил.
«Это же человек», — доходит до меня. Настоящий человек, худой, бородатый, в синей футболке, в руке держит бутылку с водой. Дружелюбный, внимательный, немного побаивается ястреба. «Наверное, хороший парень», — думаю я.
 — Надеюсь, я вас не испугала, — продолжаю я извиняющимся тоном. Улыбнувшись, он трясет головой.
 — Я удивился! Такое видишь не каждый день!
На секунду поворачиваюсь к Мэйбл и смотрю, как она, снова наклонившись, начинает рвать кроличью лапку. Открываю рот и собираюсь что-то сказать. Но когда поднимаю глаза, мужчины уже нет.

 

В оформлении темы использована фотография Хелен Макдональд. Источник: thedailybeast.com