Олег Гладов катал рельсы на металлургическом заводе, работал ночным сторожем аттракционов в городском парке и спецкорреспондентом теленовостей на Крайнем Севере. Режиссер проектов RedBull, MTV, FOX, свой первый клип снял еще подростком в начале девяностых на камеру наблюдения, припаянную к видеомагнитофону. Номинант литературной премии «Нос».

Мы поговорили с автором и попросили рассказать о своем творчестве.

Лабиринт Одна современная литературная героиня — автор детективов — больше всего ненавидела вопрос «откуда вы берете сюжеты?» Но ваших читателей (а их наверняка мучает этот вопрос) вполне можно понять…

Олег Гладов Самое странное — я беру сюжеты из жизни. Меня вдохновляют встречи с людьми. В моем детстве мы много путешествовали на поездах, и я обожал плацкарты из-за этой дорожной атмосферы, в которой люди рассказывают друг другу истории. Помню, однажды ночью женщина в соседней плацкарте негромко вещала попутчице, как все врачи говорили, что ей не удастся родить, а она все равно забеременела. Беременность проходила тяжело, а когда она рожала свою дочь — началась сильная гроза, и молния ударила в громоотвод на крыше роддома. И у нее родилась дочка. Помню, у той женщины был большой нос с горбинкой и длинные черные волосы до пояса. Она сидела на нижней полке, скрестив ноги, и была похожа на индейскую скво. Она сказала, что ее дочка говорит людям то, что с ними должно случиться. И это случается через время. Попутчица охала, а я глазами как блюдца смотрел на дочку той женщины, спавшую на верхней полке. Не знаю, правду говорила та женщина или выдумывала на ходу, дурача любопытную попутчицу. Я был обычным мальчишкой с безобразно огромным воображением… Когда мама рассказала мне «Марсианские хроники», все ждал, что из-за угла выйдут инопланетяне… а тут молнии и предсказания будущего… в общем, эти истории, которые я слышал тут и там… они просто накапливались в голове, и я их никогда не забывал… Потом я додумался-таки их записывать.

Л Вот купят вашу новую книгу, прочитают биографию автора… И задумаются: автор сам, специально создает себе такую перенасыщенную жизнь? Переезды из одного конца страны в другой, резкие перемены, новые профессии… Все это не затем ли, чтоб было о чем писать?

ОГ Это правда. Мне нужно выдергивать себя из комфортной среды, где больше неоткуда брать информацию. Работу я подходящую нашел. Документалистика — это с командировками. Побывал, напримернедавно на Сахалине, и там просто попал в какую-то другую вселенную. Видел деревню, в которой почти не осталось людей, она стоит на берегу Охотского моря, на краю света… там в школе учится только один мальчик Вова, к нему из «большой» деревни каждый день приезжает учитель и проводит уроки. Там в километре от берега — распиленный пополам большой ржавый корабль… это просто фантастическое зрелище. Люди, живущие там, вдохновили меня, подарили несколько новых сюжетов.

Л В школе на уроках литературы от нас требовали ясного понимания, что хотел сказать автор. И мы «давали» понимание, о котором сам автор, возможно, и не подозревал… А вы, Олег, можете сформулировать, что хотите сказать?

ОГ Я пытаюсь сказать, что жизнь коротка. Любите тех, кто рядом. Несмотря на самые безрадостные вещи, которые происходят вокруг нас — любите друг друга, люди. Все остальное чепуха. Только любовь и вера в свет спасли человечество в темные времена. Спасут и в будущем.

Л Нетрудно представить читателя, который прочтет вашу книгу и выдохнет: «Ну, ничего не понял… но захватывающе!» А как вы считаете — имеет право на существование литература, где не надо понимать? Где достаточно пережить, прочувствовать, погрузиться вместе с автором в его мир и не требовать никаких объяснений?

ОГ Кстати, я не так часто слышу эту фразу — «ничего не понял» — по отношению к своему творчеству. Но, конечно, не раз слышал о книгах вообще «Я ничего не понял. Автор, наверное, издевается». Есть такие книги— в определенный момент понимаешь: это поток, она несет тебя, подобно реке, ты успеваешь что-то рассмотреть на берегу, из этого у тебя складывается какая-то картина мира, а река несет тебя дальше… Одна из таких книг — «Сто лет одиночества». Это просто магия. Такая шутка — но не шутка, это так и задумано. Маркес будто хочет тебе сказать: да выключи ты мозг, дурачок!.. Это очень сильная книга, которую не понимают именно потому, что пытаются понять мозгами. И есть книги, сквозь которые продираешься, как сквозь чащу. «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым» Петера Хандке. Однажды «Гипно Некро Спам» сравнили с этой книгой. И я решил прочесть. Я благодарный читатель, я всегда дочитываю книги. Я читал, откладывал, меня снова тянуло… Когда дочитал, восхитился замыслом. Там все — в последнем предложении. Я подумал: он просто гений, этот парень. Очень странное волшебное чувство, ощущение, что я понял замысел писателя.

Л То есть права была Зинаида Гиппиус: «Если надо объяснять, то не надо объяснять»?

ОГ Да, недосказанность — это маленькая щелочка, которую я оставляю читателю: включи фантазию! Ну, капельку! Не все нужно раскладывать по полкам. У Стругацких это в каждой книге: эта легкая недосказанность, манок для читателя… мне кажется, вот почему «Сталкер» Тарковского такой — он смотрел через свою щелочку на «Пикник на обочине».

Л Обложка «Полли хочет крекер» отмечена устрашающим значком: ненормативная лексика! Не думаете, что это отпугнет часть потенциальных читателей?

ОГ Я объясню, почему в моих книгах возникает ненормативная лексика. Бывает так, что персонаж в силу своего воспитания, словарного запаса, отношения к жизни и окружающему миру просто не может иначе отреагировать на определенную ситуацию — а мне нужно передать его отношение к ситуации через его прямую речь.

Л Ради правды и логики образа?

ОГ Именно. Я не сторонник нецензурной брани. И изо всех сил избегаю ее, используя обороты вроде «он грязно выругался» или «количество нецензурных слов в спиче Михаила явно перевешивало все остальные». Но бывают ситуации, ключевые моменты в истории, когда дело происходит здесь и сейчас. И, например, я слабо себе представляю, что нетрезвый гопник, которому только что на голове разбили бутылку, попытается донести до обидчика информацию так: «Тебе конец, подонок! Сейчас тебе мои товарищи деформируют задний проход до состояния фашистской свастики».Мы же все знаем, как он это скажет. Вот из-за таких моментов на обложке стоит 18+.

Л Каждый писатель — демиург. Какова вселенная, которую создаете вы?

ОГ То, что это вселенная, я не сразу понял, но это действительно одна вселенная, объединяющая мои книги. В центре сюжета всегда тайна, всегда загадка, которую невозможно распутать — на первый взгляд. И мой герой погружается в эту тайну. Я не хочу напугать, мне хочется увлечь. Оглянитесь: у нас свои люди икс в соседнем подъезде, а никто их не замечает. У нас есть Кашпировский, который, как утверждают очевидцы, вгонял в гипноз стадионы и лечил, посылая невидимые лучи через телеэкран. Плюс вся эта шизофрения, которая распространяется через wi-fi. Пожалуй, я так могу описать мир, в котором живут мои герои.

Правда в том, что, когда я начал писать осознанно, я понял, что пишу книгу, которую никак не могу прочесть. Мне нужна определенная доза тайны, которая будет держать меня в напряжении, мне хотелось, чтобы герой оказался не тем, кем являлся. Чтобы открылось такое, что полностью переворачивает первую половину книги. Чтобы это было ровно столько темной мистики, столько детектива… Можно сказать, я пишу ту книгу, которую искал всю жизнь.