Тэги
В конце мая исполняется 320 лет со времени основания Санкт-Петербурга. О городе на Неве выходят книги в самых разных жанрах, его феномен вдохновляет многих писателей и исследователей. В нашем обзоре новинок — заметные исторические работы о Петербурге и его жителях, его культуре и быте.
Цитадель в устье Невы
История Петербурга на начальном этапе его существования неотделима от биографии Петра I. Царь был не просто основателем города: он лично участвовал в выборе места для крепости и первых поселений, вникал во все детали строительства, устанавливал регламент городской жизни. Он и жил на берегу Невы, всегда держа наготове парусную яхту, чтобы в случае необходимости быстро прибыть в нужное место родившегося по его повелению города.
Петр также принимал личное участие в сражениях, позволивших русской армии потеснить шведов у восточного побережья Финского залива в ходе Северной войны. Как писал в книге «Петр I. Работник на троне» историк Николай Павленко, события в 1703 году развивались стремительно. В марте после осады был взят Нотебург (древнерусский Орешек), расположенный у выхода Невы из Ладожского озера. Петр переименовал его в Шлиссельбург («город-ключ»), подчеркивая этим названием ключевое положение города на Неве, открывавшего путь в неприятельские земли. Уже в апреле Петр приказал армии двигаться дальше на запад и атаковать Ниеншанц — сильную крепость, находившуюся у впадения речки Охты в Неву. Шведский гарнизон сложил оружие, не дожидаясь штурма, в первых числах мая. Посоветовавшись с соратниками и европейскими инженерами, Петр решил строить свою крепость в другом месте — ближе к устью реки, на маленьком острове. День ее закладки (27 мая по новому стилю) официально считается днем основания Петербурга. Хотя в тот момент город даже не имел имени. В ранних документах встречаются варианты: «Шлотбург», «Петрополис», «Санкт-Питер-Бурх»… Да и город как таковой Петр решил строить не сразу, сперва хотел ограничиться военными сооружениями. Потом аппетит царя разыгрался: в планах возникли торговый порт, верфи, фабрики. Ну, а где жить мастеровым, кораблестроителям, чиновникам? Нужны городские кварталы. После победы под Полтавой, взятия Выборга и Кексгольма армия и флот шведов уже не представляли прямой угрозы для Петербурга. И к 1713 году в город были перенесены из Москвы все столичные учреждения и дипломатический корпус.
Дерзкий прорыв русских к берегам Балтики стал полной неожиданностью для шведов. Но их попытка в следующем году отбросить армию Петра не увенчалась успехом. Отбив удар неприятеля, русские полки двинулись дальше на запад, в 1704 году взяв Дерпт и Нарву, еще через год — Митаву. Последнее нападение шведов на новый российский город датировано 1708 годом. «Летом тринадцатитысячный шведский корпус Любекера пытался со стороны Финляндии напасть на Петербург. Адмирал Апраксин, охранявший город, не только отбил несколько попыток шведов переправиться на левый берег Невы, но и вынудил их спешно эвакуироваться на корабли», констатирует Павленко.
Однако, продолжает ученый, до превращения небольшой крепости в столицу и крупный экономический центр страны было еще далеко. К тому же продолжалась Северная война. Нужно было обустраивать Петербург с пригородами, а для этого требовались не только многие тысячи рабочих рук, но и квалифицированные специалисты — инженеры, архитекторы, фортификаторы. Готовить своих профессионалов некогда, ведь Петр нетерпелив: «новый Амстердам» нужно создавать прямо сейчас. Поэтому потянулись к невским берегам зодчие из Европы. Некоторые из них прославили свое имя в летописи города.
Архитекторы новой столицы
Незадолго до основания нового города Петр выпустил «Манифест о вызове иностранцев в Россию». В нем прямо говорилось, что без специалистов не создать флот, промышленность, современную армию, не наладить торговлю с Европой. Зарубежные мастера, прибывая на берегах Невы, формировали атмосферу нового города. А некоторые из них своими руками создавали его облик. Об этом рассказал искусствовед Юрий Овсянников в книге «Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси».
Иногда ценных для России специалистов вербовали дипломаты. Предпочтение отдавалось северянам, но 33-летний швейцарец Доминико Трезини пришелся ко двору: работящий, умелый, вдобавок жил некоторое время в Копенгагене и знал архитектуру этого большого портового города. Контракт с ним на службу «в городском и палатном строении» заключил русский посол в Дании. Уроженец кантона Тессин тогда еще не знал, что с новым городом в устье Невы будет связана вся его дальнейшая жизнь, и он до конца дней проживет на русской земле.
Трезини прибыл в Петербург в начале 1704 года и сразу включился в работу: Петр торопился возвести в восточной части Финского залива укрепления. По чертежам императора следовало построить форт Кроншлот, который выдержал бы возможную бомбардировку шведов. Ведь их атаку ждали весной, а у России в тот момент еще не было флота. Работа шла быстро. Через три месяца царь лично осмотрел построенный форт, привез пушки и лучших артиллеристов. После того, как укрепления дважды выдержали обстрелы шведских кораблей, положение Трезини при царе упрочилось. Доказав Петру свой профессионализм, он приступил к строительству Петербурга.
Швейцарский мастер в эти годы работал чрезвычайно плодотворно. Превращал земляную Петропавловскую крепость в каменную. Разработал план «образцовой» застройки набережных и проспектов. Спроектировал Александро-Невский монастырь и каменную церковь Петропавловской крепости с колокольней-шпилем. Выстроил летний дом для Петра I и разбил Летний сад. Кстати, в последнем император видел не только место отдыха и проведения веселых ассамблей. По словам биографа, это также была школа, где всем подданным следовало «изучать европейскую мифологию и эмблематику, столь необходимые для нового российского мышления». Именно поэтому в Летнем саду белели мрамором герои Эзопа, мифологические и аллегорические скульптуры.
Трезини нравился Петру: он не впутывался в интриги, не интересовался политикой. В теплое время трудовой день у него начинался в 5 утра. Зодчий наблюдал за строительством зданий, проверял качество стройматериалов, отправлял деловые письма, беседовал с чиновниками, мастеровыми… Ответственность за все лежала на нем. Его теперь именовали на русский манер — Андрей Яковлевич Трезин. Должность его называлась: «архитектор при Канцелярии городовых дел» (а фактически — правая рука царя по всем строительным делам в новой столице).
«Петербург и сегодня бережно хранит приметы градостроительной деятельности Доминико Трезини», отмечает исследователь. Это четкие линии улиц к востоку от Фонтанки — Шпалерной, Фурштатской, Пестеля. Это графическая сетка проспектов и линий Васильевского острова, включая общий план площади на Стрелке, дом Меншикова и здание Двенадцати коллегий…
Барочные шедевры Франческо Бартоломео Растрелли в середине ХVIII века «не могли возникнуть на пустом месте», пишет Юрий Овсянников: достойное основание для них подготовил уроженец предгорий Альп Доминико Трезини. А уже в ХIХ столетии создатель стиля ампир Карл Росси спроектировал ансамбли великолепных площадей: перед Александринским театром, Михайловским дворцом, Инженерным замком, Зимним дворцом, Сенатом и Синодом. «Именно они придали центру города тот строгий, стройный вид, который потрясает воображение многих поколений» — заключает автор книги.
На Охте и за Нарвской заставой
В первые же годы существования Петербурга начали формироваться его районы. Население слобод группировалось по профессиональному и национальному признакам. Возникали кварталы, заселенные знатью, приближенными императора… О том, как складывалась структура нового города, рассказывает историк и краевед Сергей Глезеров в книге «Исторические районы Санкт-Петербурга от А до Я». Основное внимание автор уделяет местностям, лежащим за пределами нынешнего центра с его хрестоматийно знаменитыми районами. Исследователь предлагает взглянуть на окраины, ныне ставшие спальными кварталами. Немногие их жители знают прежнюю историю этих местностей, а кое-кто и вовсе полагает, что многоэтажки строились в чистом поле, отмечает автор. Каждый район Петербурга имеет свое лицо, свою историю.
О несхожести районов города на Неве писали еще литераторы ХIХ века — Иван Панаев, Аполлон Григорьев, Всеволод Крестовский. Вдали от фешенебельных центральных кварталов жили многие герои Достоевского. Александр Блок любил бродить по Гавани и за Нарвской заставой. У Иосифа Бродского есть строки, посвященные Васильевскому острову и Охте… С точки зрения топонимистов, исторический район — это местность или населенный пункт, существовавшие в старину на территории города (в его современных границах) и ныне поглощенные им. Некоторые районы носили народные, неофициальные названия, не зафиксированные ни на картах, ни на указателях, а жившие лишь в устной речи. Застройка старых районов и смена населения в них приводят к потере таких имен…
Автор собирал информацию в книгах о районах и на краеведческих сайтах, в городских газетах разных лет, в мемуарах (в том числе блокадных), дневниках писателей, путеводителях и справочниках, художественной прозе. Сергей Глезеров не считает свою работу научной в полном смысле слова: «Скорее, это сборник популярных очерков об исторических районах и местностях Петербурга, написанных через призму авторского отношения к ним». В книге приводятся и легенды, и байки. Получился не просто справочник по районам, а живое и колоритное историческое повествование.
Археологические изыскания последнего времени показывают: на месте, где появился Петербург, кипела жизнь, и существовало множество поселений. Шведы обосновались там еще в 1300 году, но вскоре их изгнали новгородцы и присоединили эти земли к своему государству. В начале ХVII века, по Столбовскому миру, эта местность вновь отошла к шведам, которые владели ею до прихода армии Петра I. Так, в городе Ниене перед началом Северной войны насчитывалось до четырехсот домов.
Начало некоторым районам города положил сам Петр I. Галерная гавань, заселяемая моряками, возникла на Васильевском острове в 1722 году. На Охте в ту же пору царь поселил плотников, в Литейной слободе — мастеров, отливавших для армии и флота пушки. В 1711 году основана на Петергофской дороге усадьба Екатерингоф, принадлежавшая тогда императрице Екатерине Алексеевне. В ее деревянном дворце в первой половине ХIХ века открыли музей — первый общедоступный в городе. Там экспонировались подлинные вещи Петра I.
Но иные районы даже старше Петербурга. Так, Пулково впервые упоминается в Новгородской писцовой книге в 1500 году. В допетровские времена тут была шведская усадьба. Ее вместе с окрестными финскими деревнями Петр подарил императрице. Шли десятилетия, периоды упадка в усадьбе сменялись временами подъема. И вот в августе 1839 года на вершине Пулковской горы открыли Астрономическую обсерваторию, ставшую одной из лучших в мире.
У более молодых районов Петербурга тоже примечательная летопись. Увеселительные сады Новой Деревни с опереттами и цыганскими танцами славились в ХIХ веке (одно из заведений даже удостоил визитом Николай I). В поселке Коломяги в начале ХХ столетия возникла одна из первых в России футбольных команд. А на северо-восточной окраине города, в Ржевке, во время Великой Отечественной войны находился замаскированный аэродром, обеспечивавший воздушную связь Ленинграда с Большой землей…
«Петербург — это уникальное и порой весьма причудливое сочетание исторических районов и местностей, иногда абсолютно не похожих друг на друга», пишет автор. Его книга позволяет совершить путешествие и по отдаленным уголкам великого города, и по разным эпохам.
Прогулка по главной магистрали
С Невским проспектом связано много важнейших событий, знаменитых имен, ярких произведений искусства. Писательница и культуролог Юлия Андреева собрала в свою книгу «Невский! Главный проспект Российской империи» различные факты и предания. А также вплела в повествование фрагменты «петербургской» художественной прозы и поэзии ХIХ — ХХI веков. Это придало книге сходство с литературной антологией о Невском. Также включены в издание многочисленные фотографии домов и портреты обитателей легендарного проспекта.
Первые здания будущей главной магистрали появились почти одновременно с рождением Петербурга. Началось строительство Адмиралтейства (с верфями, крепостными сооружениями и пушками), корабельные мастера стали заселять окрестный район. А в 1710 году к востоку от города был заложен Александро-Невский монастырь, и понадобилась дорога, связывающая его с центральными кварталами и портом. Название трассы часто менялось: Большая улица, Большой проспект, Невская першпектива… «Путь из Адмиралтейской части до Невского монастыря шел через лес и через болото. Приходилось прокладывать просеки. Сначала вырубить все деревья, потом корчевать пни, для отвода лишней воды и осушения болот рыли дренажные канавы», сообщает исследовательница. Вблизи современного Казанского собора встречались заболоченные участки, а в восточной части будущего проспекта царила непролазная топь. Вот уж поистине: «Из тьмы лесов, из топи блат…». Целых пять лет, до 1715 года, пленные шведы прокладывали участок от Мойки до Фонтанки.
Постепенно вокруг трассы стали возникать поселения мастеровых, а позже — дворцы с садами. Так создавалась главная городская дорога. Ее еще при Петре I кое-где замостили камнем и осветили масляными фонарями. Но только в 1781 году официально утвердили название: Невский проспект. В течение ХVIII века его застраивали каменными домами по «образцовым» чертежам. Жили здесь только люди с высоким положением: «Участки под строительство домов на проспекте приобретали статские советники, генералы, богатые купцы, хозяева фабрик, придворные. Землю здесь стали получать члены царской семьи и их приближенные».
Практически с каждым домом на Невском связана какая-нибудь любопытная история. Если рассказывать подробно — выйдет несколько объемистых томов. Юлия Андреева лаконично приводит справки о зодчих, об архитектурном стиле, о перестройках здания и его инженерно-конструктивных особенностях, о всех владельцах, знаменитых жильцах и арендаторах. Рассказывает она также о старинных и современных скульптурах на Невском и других элементах городской среды.
Где на Невском находилась модная кондитерская, в которую заезжал Пушкин непосредственно перед дуэлью? В каком доме в 1779 году выступал граф Калиостро, «на спиритическом сеансе которого уважаемые гости могли поговорить с духами и узнать все тайны прошлого и грядущего»? В стенах какого дома давали концерты Вагнер, Берлиоз, Лист и Полина Виардо? В чьем дворце находилась в конце ХVIII века алхимическая лаборатория? По какому адресу располагался кинотеатр с самым большим в дореволюционной России залом (на 700 мест)?.. Книга петербургской исследовательницы доказывает: прогулка по Невскому всегда сулит множество открытий и сюрпризов.
По маршрутам Евгения Онегина
Немало открытий сулит и изучение исторического контекста романа «Евгений Онегин». Кстати, в мае нынешнего года исполнилось 200 лет со дня, когда были созданы его первые строфы (в Кишиневе). В дальнейшем Пушкин работал над рукописью в Одессе, в Михайловском, в Болдине, в Москве, в Павловске… Часть седьмой главы написана в 1828 году в Петербурге. В классической работе Юрия Михайловича Лотмана «Роман
Онегин родился в Петербурге, там же познакомился с автором-повествователем. Вскоре после дуэли с Ленским Онегин возвращается в родной город, а примерно через 3 года на балу в Петербурге происходит его новая встреча с Татьяной. В Петербурге роман Пушкина начал печататься в 1825 году, и здесь же через 8 лет вышло его первое полное издание.
Онегин в первой главе живет на Фонтанке — эти места были отлично знакомы Пушкину (там проживали многие его знакомые и родственники). На «бульваре», то есть на Невском проспекте, находился ресторан французской кухни «Талон», куда мчался Евгений, ожидая встретиться там с приятелем. Как и Пушкин накануне южной ссылки, Онегин увлечен театром, он поклонник Авдотьи Истоминой — прима-балерины петербургского балета.
В романе упоминаются реальные городские объекты и явления, характерные для онегинского времени. Перекличка ночных часовых Петропавловской крепости, картины утренних улиц («Встает купец, идет разносчик, / На биржу тянется извозчик, / С кувшином охтинка спешит…»), барабанные сигналы утренней побудки в казарме гвардейского полка, заготовка зимой на Неве кубов льда для ледников… А что скрывается за строкой «Рожок и песня удалая»? Литературовед поясняет: «Имеется в виду обычай богатых жителей Петербурга в начале XIX в. кататься по Неве, сопровождая прогулку хором песельников и игрой духового оркестра».
Круг интересов и знакомств Пушкина, «мелочи» быта, мир идей, жизнь Петербурга 1820-х годов — все это необходимо знать для более глубокого понимания знаменитого романа в стихах. Постичь «вселенную» великого произведения помогает комментарий Юрия Лотмана — результат многолетних исследований ученого и педагога.
Раскольников, дачи и белые ночи
О трактирах и наводнениях Петербурга, о Достоевском и Булгарине, о видном исследователе города Николае Анциферове и о многом другом рассказывает в своих очерках историк Альбин Конечный. На страницах книги «Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника» он воскрешает подлинные черты жизни столицы Российской империи в ХIХ — начале ХХ веков.
Белые ночи — визитная карточка Петербурга. Как исследователям пройти мимо этой важнейшей части петербургского текста и мифа? «В 1830-х годах путеводители по городу рекламировали для приезжих белые ночи почти как одну из достопримечательностей Северной Пальмиры», сообщает автор книги. О них писали Достоевский, Гоголь, Тургенев, Гаршин, Блок. А вот некоторые медики прежних времен полагали, что белые ночи могут негативно влиять на здоровье.
Дачи — это и в наши дни актуальная летняя тема. В XVIII веке в Петербурге они были знаком богатства и знатности, чем-то вроде загородного имения, но с начала следующего столетия постепенно демократизировались. В конце концов, дачами стали называть любые деревенские дома, сдаваемые на лето, даже не слишком комфортабельные. Дачи восполняли недостаток в столице публичных садов. Обычай требовал каждому порядочному семейству летом переезжать на дачу, иной раз с мебелью. Барышни отдыхали там от светских условностей и этикета, их отцы — от службы. Вдобавок дурные запахи тогдашних многоквартирных домов вынуждали людей при любой возможности выбираться на свежий воздух. Постепенно обычай распространился и среди небогатых горожан. Число дач в пригородах стремительно увеличивалось, цены предлагались на любую толщину кошелька. О дачниках писались фельетоны и рассказы, повести и пьесы. Возник феномен «летнего Петербурга» — дачного. Хозяевами города с мая по сентябрь становились кухарки, дворники, горничные, строители. Дачный бум стимулировал развитие общественного транспорта: в 1830-е годы к Крестовскому острову и Новой Деревне стал ходить омнибус, через несколько лет пустили дилижанс в Павловск и Царское Село, а еще спустя десятилетие между городом и Петергофом уже курсировали пароходы. В конце ХIХ века на Финляндском направлении появились дачные поезда — прообразы электричек.
От повседневности исследователь протягивает нить к загадкам классической литературы. Известно, что на улицах Петербурга подчас происходят встречи героев знаменитых книг. Так, многих читателей «Преступления и наказания» интересует вопрос: где в точности жили, ходили и встречались персонажи романа? Достоевский передал атмосферу небогатого района близ Екатерининского канала и Сенной площади (где и сам снимал квартиру в 1860-е годы), но… точных названий почти не привел, а иные топонимы зашифровал. Альбин Конечный в одной из статей предложил пройтись по маршрутам героев Достоевского и поискать их адреса на реальной карте города полуторавековой давности. И тут сразу начинаются загадки. То ли Столярный переулок имеет в виду классик, то ли Фонарный, то ли Малую Подъяческую улицу, то ли Казанскую… Ведь каждый из домов, где жили герои романа, — «собирательный». Достоевский по своей творческой воле видоизменял городскую среду, придумывал имена домовладельцев, запутывал маршруты. Адреса здесь подвижны и неуловимы. Эта «нефиксированность топографии» — одна из особенностей поэтики Достоевского, пишет историк. И в результате такого сдвига в романе возникает город-двойник, зыбкий и фантасмагорический.
Где жил Чайковский и работал Горький
Здания второй половины ХIХ — начала ХХ веков стали «персонажами» книги Алексея Шишкина и Эли Новопашенной «За фасадом. 25 писем о Петербурге и его жителях». Но, как видно уже из названия, речь в работе журналистов-краеведов идет не только о домах. За стенами старых построек таится невидимый мир, населенный тенями прошлого. Каждый обследованный авторами дом — целая сокровищница человеческих историй, чудом сохранившихся архитектурных и интерьерных деталей, предметов старого быта. В каждом из таких домов сегодня, как и 100 с лишним лет назад, живут люди. Конечно, зачастую изменилась планировка квартир, утрачен оригинальный декор, давно не работают механические дверные звонки. Но жива память о петербуржцах, населявших когда-то эти рабочие казармы и доходные дома, и о том, что происходило внутри и снаружи этих зданий.
Материал для своих писем-эссе авторы собирали буквально по крупицам: что-то рассказали нынешние обитатели домов, о чем-то поведали мемуары жильцов прежних времен, немало любопытного отыскалось на страницах старых газет, путеводителей, исторических исследований и художественной литературы. Каждое эссе проиллюстрировано современными фотографиями домов в разных ракурсах, старыми снимками. Тут же — история и обычаи местности, экскурсы об архитектуре и планировке домов. В числе их жителей — зачастую нехрестоматийные, но по-своему достопримечательные фигуры. Поэт-сатирик начала ХХ века Александр Измайлов. Директор Министерства народного просвещения, педагог, ботаник первой половины ХIХ столетия Иван Мартынов. Морской офицер, потомок древнего боярского рода, создатель первой русской подводной лодки Михаил Беклемишев…
С каждым из этих домов у авторов, по их словам, связана и какая-то личная исследовательская история. И с казармой для рабочих бумагопрядильной фабрики братьев Максвеллов, построенной в 1885 году в районе Невской заставы (сегодня этот дом помогает ощутить «диккенсовскую атмосферу старого Петербурга» и заодно вспомнить о его революционном прошлом). И с монументальным доходным домом с меблированными комнатами на углу Невского проспекта и Пушкинской улицы — там в конце 1870-х годов снимал квартиру Петр Чайковский, а спустя восемь десятилетий открылся первый в городе «Магазин-автомат». И со зданием на Английской набережной, где на рубеже ХIХ и ХХ веков жил Рафаэль фон Хартман — основатель городской пароходной компании, возившей пассажиров по рекам и каналам Петербурга. И с домом в стиле «финский модерн» на Кронверкском проспекте, где жил Максим Горький и останавливался приехавший в красный Петроград Герберт Уэллс…
Авторы не только характеризуют отдельные дома, но и отмечают тенденции былых времен, связанные с недвижимостью. Так, до революции подавляющее большинство петербуржцев не жило в собственных особняках или квартирах, а снимало жилье в доходных домах разного уровня. Для домовладельцев это была выгодная инвестиция, ведь население столицы неуклонно росло. Доходы от одного из таких домов даже пополняли бюджет царской семьи! На аренду жилья горожане тратили от трети до половины дохода. В середине 1910-х годов, правда, в городе началось строительство нескольких весьма комфортабельных домов с собственными квартирами. Но революция остановила этот проект. Успели построить всего несколько подобных зданий, одно из них и сегодня возвышается на набережной реки Карповки: в одной из парадных, как сообщают авторы, сохранилась «финская изразцовая печь с дизайном в духе северного романтизма». Так, из деталей жилищного быта и нюансов архитектуры прежних лет складывается пестрая картина городской жизни.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
