Скоро в издательстве Inpsiria выходит книга о Эйрике из Вохсоуса — колдуне, чернокнижнике и персонаже исландских сказок. О книге рассказыват ее автор — Уна Харт.

Как-то раз мерзким октябрьским утром (или днем, или вечером — в октябре все едино) писала пост в свой Телеграм-канал «Расскажи-ка мне ска», посвященный сказкам — поясняла, в чем отличие исландских фольклорных сказок от большинства континентальных. Я уже знала былички о знаменитом Эйрике из Вохсоуса — колдуне, чернокнижнике и просто хорошем человеке, но в этот раз решила пересказать одну из связанных с ним историй в качестве иллюстрации.

Когда запоют мертвецы

1 062 ₽

Новая книга Уны Харт, автора популярной дилогии «Троллий пик». Магический реализм, мифология холодной и далекой Исландии, XVII век. Сильнейшая историческая база романа. Книга основана на фольклорных текстах о преподобном Эйрике Магнуссоне — реальном историческом персонаже, священнике и чернокнижнике.

Посмотреть

И внезапно она внезапно предстала передо мной в духе эпизода из Netflix. Помню, лежала ночью, смотрела в потолок — как в «Ходе королевы», ага — и думала: «Не буду же я писать книгу об Эйрике из Вохсоуса». На утро я забила на все свои важные дела (я еще тогда на работе работала, как взрослая) и написала первую строчку: «Мое имя Эйрик Магнуссон, я — сын законника Магнуса Эйрикссона…» А дальше — понеслось.

Точнее, поползло.

Очевидное отличие магического реализма от фэнтези заключается в том, что в случае с первым тебе не нужно выстраивать свою вселенную, ты используешь существующую. Это плюс, это же и минус. Я не то, чтобы слыла большим знатоком Исландии Нового времени.

В первый день я написала слов 200. Выглядело это так: «Тогда они сделали большой глоток… (чего? чая? бреннивина? кофе?), сидя на… (чем? стуле? кресле? полатях?)» Поначалу спотыкаешься обо все. Быт исландцев мало напоминает быт их континентальных соседей: у них своеобразная архитектура, специфическая кухня и определенные особенности в одежде, связанные, прежде всего, с тем, что исландцы под гнетом датчан в этот период страдали от невероятной бедности. Например, женское платье не предполагало пуговиц, потому что пуговицы — это дорого.

Исландия — совершенно особенное место. Из-за природного катаклизма, спровоцированного первопоселенцами, страна почти полностью лишилась леса и, как следствие, — древесного угля. Об этом прекрасно написал в своей книге «Коллапс» Джаред Даймонд. На ее неплодородных почвах практически невозможно было вырастить злаки, так что большинство исландцев того времени никогда в своей жизни не пробовали хлеба, а очаги топились кизяком, торфом или водорослями. День за днем я исследовала тонкости быта жителей острова: что они ели (треску и баранину), чем были заняты целый день (вязали, рыбачили, пасли овец), какие праздники отмечали, как встречали смену сезонов…

Первое, что я поняла — невозможно взять и в один присест прикончить все собранные материалы. Во-первых, перегоришь, погребя себя под грудой информации. Во-вторых, запутаешься и растеряешься, а с места не сдвинешься. Поэтому после того, как я получила какое-то общее представление о том, как был устроен дом обычного исландца, я писала, следуя за сюжетом, и ныряла в материалы ровно за тем, что мне было нужно для того или иного эпизода. Так я обнаруживала себя за изучением похоронных обрядов и отношения к смерти в Европе Нового времени (Cultures of Death and Dying in Medieval and Early Modern Europe, edited by Mia Korpiola and Anu Lahtinen), а на следующий день — рыбной ловли (English and Hanseatic Trading and Fishing Sites in Medieval Iceland: Report on Initial Fieldwork, by Mark Gardiner and Natascha Mehler). Постепенно картина начинала вырисовываться все четче и яснее.

Сложнее всего было, пожалуй, работать над психологическим портретом героев. Мне важно, чтобы все те знания об истории страны, которые я получала, не превращали мою книгу в страницу в «Википедии». Так каждый новый факт я примеряла на мышление героев. Предку моего героя, последнему католическому епископу Исландии, отсекли голову, а его слова, сказанные после смерти, стали крылатыми. Как должен был к этому относиться Эйрик? Что он ощущал по отношению к их родству? Так я разбирала каждую мелочь, распутывала нити, чтобы читатель поверил в моих персонажей, проникся ими.

Для современного человека такое сочетание — сан и колдовство — кажется невероятным, но Исландия и тут отличилась. Благодаря тому, что христианство здесь не насаждалось огнем и мечом, то и языческие обряды не вытеснялись насильно, а сливались с новой традицией. Возник своеобразный синкретизм.

Традиция колдовства в Исландии насчитывала много сотен лет, само по себе колдовство не считалось чем-то плохим даже в кровожадную эпоху охоты на ведьм. (Которая в Исландии имела весьма скромные масштабы). Магия далеко не всегда ассоциировалась с дьяволом. Если ты не причинял никому вред своими знаниями, — не губил скот и не насылал болезни — то мог колдовать на здоровье. В период после отказа от католичества в пользу протестантской веры в Исландии было написано больше всего колдовских книг, гримуаров. Волшебство считалось делом мужском — во многом, потому что требовало грамотности и эрудиции. Эйрик, как человек, прошедший обучение в семинарии в Скаульхольте, конечно, не мог отказать себе в соблазне попробовать свои силы.

Работать с той частью, которая касалась непосредственно колдовства, было просто — я много лет изучаю фольклор Скандинавии, гораздо сложнее оказалось «залезть» персонажу в голову: осознать, как в его случае религиозной воспитание уживается с теми выборами, которые он делает.

Труднее всего мне было напоминать себе, что я пишу художественное произведение, а не монографию. Более того, я пишу роман в жанре магического реализма, где помимо реализма должна быть еще и магия. Да, у меня есть материалы, на которые я опираюсь: книги, научные работы, письма… Но я имею право допустить неточности в угоду сюжетному полотну. Так я на пару лет сдвинула судебный процесс в Киркьюболе и прописала герою романтическую линию, которой в действительности не было. Для того, чтобы прочувствовать атмосферу, мне очень помог роман исландского писателя прошлого века Халлдоура Лакснесса — в «Исландском колоколе» действие происходит в тот же период, что и у меня.

Мне не хотелось создавать полностью реалистичное произведение. Не хотелось и писать сказку или фэнтези.

Эйрик — персонаж, живущий в двух мирах. С одной стороны, реально живущий человек, о котором сохранилось немного сведений, священник и гуманист. С другой — он стал частью исландской фольклорной традиции. Увязать эти два мира не всегда просто. Я чувствовала себя тем самым Эйриком, одной ногой пытаясь устоять на реалистичности, а другой — не потерять фольклорную составляющую.

Я очень люблю фольклор, особенно исландский. Он у нас пользуется меньшей популярностью, чем фольклор Британских островов, при этом он невероятно самобытен, очень оригинален — он действительно ни на что не похож.

Мне хочется верить, что мне удалось сварить свое зелье таким образом, чтобы в нем всего хватало.