В «Редакции Елены Шубиной» вышел новый роман «Кока» Михаила Гиголашвили, обладателя премии «Большая книга», финалиста премии «НОС», лауреата «Русской премии».

…Начало девяностых годов. Главный герой романа — Кока, Николоз Гамрекели, — в поисках дозы, кайфа и, в конечном счете, смысла жизни, как перестроечный Одиссей, странствует по Европе. Ему двадцать семь лет, он — бывший студент, а ныне — безработный, неприкаянный и беззлобный наркоман, весь день которого проходит в поисках дозы или бесплодных разговорах с такими же безобидными и никчемными созданиями. И они, и он — как жвачные травоядные в мире хищников. Все, что они хотят — употреблять «траву» и никогда не встречаться с обладателями настоящих клыков и когтей.

Это по-настоящему большая проза: и роман-странствие, и роман-воспитание, и плутовской роман, и книга о нравах эпохи, и книга-воспоминание о Грузии: притягательной, ароматной, знакомой с детства, наполненной счастьем. В этом тексте хорошо все: и идеально, как пирамида Хеопса, выстроенный сюжет, и речевые характеристики персонажей — всегда уникальные и запоминающиеся с первого раза, и описание жизни старого советского Тбилиси с шашлыками в каждом дворе по праздникам, с криками книгонош и старьевщиков, с бесконечными забегаловками, где день-деньской продают и едят хинкали…

А еще это глубокое рассуждение о месте каждого человека в мире, о борьбе за выживание, об общем и различиях между человеком и животными. Главный герой как будто смотрится в других людей, с которыми его сталкивает жизнь, и пытается разглядеть в их душах свое отражение. Чаще всего он находит общее даже с самыми, казалось бы, отвратительными человеческими особями. Он приходит к выводу, что «в каждом из нас — и белое, и черное. Иногда побеждает одно, иногда другое. Главное — не терять равновесия и слишком низко не падать».

Несмотря на мрачную тематику, роман вышел удивительно оптимистичным и светлым, пронизанным добротой, теплом и надеждой. Он уже получил очень высокую оценку от писателей, коллег Михаила Гиголашвили.

«Дико хохотала и плакала, когда читала. Вообще, гротеск, как и положено в настоящей прозе, здесь соседствует с трагизмом, переплетаясь так тесно, что швов не видно. Уголовный воровской мир предстает во всей своей полноте и сложности — своих законов, привычек и кошмарного своего уклада. Но самыми пронзительными для меня были страницы о Тбилиси, о детстве, о дворе, о соседях, о забегаловках-лавочках-пекарнях, о летнем отдыхе в горном селе. Все пронизано солнцем и любовью, и такой печалью, что сердце замирает», — так описала свои впечатления о романе «Кока» Дина Рубина.

Мы задали несколько вопросов автору о его новом произведении. Спешим поделиться с вами его ответами.

Лабиринт Что главное вы хотели рассказать читателю в романе «Кока»?

Михаил Гиголашвили Я работал над текстом «Коки» три года, за это время видоизменялось то, что подразумевается под словом «главное», хотя, по большому счету, «главное» — это весь роман, где любая незначительная деталь добавляет свои нюансы и оттенки в общий котел. Задумывался и начинался «Кока» как плутовской роман, новелла пикареска, легкий, приключенческий, разбитной текст, но постепенно, по мере развития, он стал утяжеляться, начали нарастать новые смыслы, идеи, цели, герои, говоры, наречия, сюжетные ходы и идейные повороты.

В «Коке» есть элементы романа воспитания, взросления и возмужания героя в разных, порой нешуточных испытаниях, поэтому самое главное (не только в романе, но и в жизни) — то, что человек может меняться к лучшему даже в самые тяжелые для него времена (а может, как раз в такие периоды он начинает понимать других, как самого себя, без чего невозможно человеческое общежитие).

Л Что из описанного в романе было на самом деле, а что — плод писательского воображения? Этот вопрос не оставляет читателя ни на минуту.

МГ Сложно ответить однозначно. Это не происходит на примитивном уровне типа «описал, как было», этим занимается натурализм. С годами меня стало интересовать не «как было», а как могло бы быть. При написании текста в воображении всплывают разные эпизоды и воспоминания, они сплетаются причудливыми способами в замысловатые цепочки, куда могут добавляться как звенья смежных эпизодов и историй, произошедших с друзьями и знакомыми, так и полностью выдуманные сцены (например, в моем предыдущем романе «Тайный год» выдумано все от начала до конца).

В «Коке» есть авторские детские и юношеские воспоминания, но надо учитывать, что они отстоят на 50–60 лет, многое сейчас домысливается или договаривается, что тогда не было сказано, сделано или понято. Что же касается реалий романа, типа немецкой психиатрической клиники или российской тюрьмы, а также разных запрещенных веществ, то об этом автору известно отнюдь не понаслышке, так что деталям и реалиям романа можно доверять.

Л Два персонажа «Коки», которым явно симпатизирует автор — Лудо и Ёп — на протяжении многих страниц рассуждают о сущности хищников и травоядных. Все-таки к какому же «отряду» вы бы отнесли Коку?

МГ А в тексте есть ответ — одна из глав так и называется: «Плотоядные травоядные». Кока — человек со счастливым детством, что является решающим для человека. В начале романа он ближе к травоядным, как всякий мальчик из приличной интеллигентной семьи, но постепенно, когда наступают тяжелые времена, он становится «всеядным», начинает понимать как овец, так и волков, и учится жить среди них, что, в конечном счете, и толкает его к писательству как к возможности разъяснить самому себе противоречия мира, социума и собственной души — ведь что такое писательство, как не споры и разборки пишущего с самим собой, что порой доводит автора до смуты душевной, до умопомешательства и даже до петли и пули?..

Л Вы уехали из Тбилиси в самом начале 90-х. Чем лично для вас была «перестройка» и последовавшее за ней время? Ностальгируете ли вы по тем временам или проклинаете их?

МГ «Перестройка» подарила мне свободу передвижений, возможность увидеть мир, а судьба так распорядилась, что я получил приглашение на работу в ФРГ, где с тех пор и обретаюсь. Бывает, ностальгирую по своему детству, по спокойному солнечному Тбилиси, по горячей и бурной молодости. Но ни в коем случае ничего не проклинаю — мое поколение уже жило при Хрущеве-Брежневе, в относительно травоядные времена, когда одной из худших мер была высылка неугодного человека не на Восток, на Колыму, а на Запад, где он чаще всего тут же приобретал известность или даже славу.

Да и как вообще можно проклинать свое прошлое? Оно ведь часть человека, и, проклиная его, человек вредит в первую очередь себе. Лично я стараюсь вообще бранных слов, чертыханий и грубостей не произносить с тех пор, как мне объяснили, что при ругани (даже беззвучной, мысленной, про себя) у ругателя автоматом, волей-неволей, выделяются негативные гормоны, плохо влияющие в первую очередь на нервную систему и мозги самого сквернословца, а потом, по цепи, на всех окружающих. А если у меня в романе и проскальзывают в речи героев подобные словечки, то тут уж от правды жизни никуда не деться, с ней не поспоришь.