Не умеете рисовать звезду Давида? Не вопрос. Сидишь и рисуешь в тетрадке в блеклую клеточку — одна звезда, две, три… А сколько нужно, чтобы треугольник вершиной вверх оказался равен треугольнику вершиной вниз? Равными они не получаются, мальчик уже на середине тетрадки, однако не теряет надежды, что у него все получится, и тогда он сможет объяснить хотя бы самому себе, как связана Давидова геометрия с тем Израилем, что светится по ночам зеленым огоньком в радиоприемнике «Мелодия»: «Шалом! Говорит Израиль!..». Иногда израильский гимн приглушается надоедливым «шумом в погонах», и тогда дядя, в отошедшей ко сну гостиной, принимаются клясть гэбистскую аппаратуру, а бабушка из другой ее половины, отделенной на ночь занавеской, рекомендует дяде немедленно успокоиться: «Тоже мне Моше Даян! Соседи с ушами!.. Ребенок спит!..». А у ребенка, чтобы все знали, сна ни в одном глазу, он тихонечко грызет яблоко под зеленый огонек и представляет себе танки, летящие на бешеной скорости по смуглой морщинистой пустыне; на броне головного из них — маленький воитель с заржавелым яблоком в руке и черной повязкой на глазе, как у Моше Даяна… За такие достижения израильтян наша соседка Луцкер, бывшая одесская шляпница, непременно скажет бабушке вечером: «Доренька, Эрец Эсроэль всегда будет там, а мы с вами — здесь!..« — «А как же, в следующем году в Иерусалиме?!« — «Ай, бросьте!.. Лучше посмотрите, внучку вашему, полукровочке, уже тетрадки мало, он уже на скатерть вылез…».

Таких личных воспоминаний из советского детства в еврейских семьях хоть отбавляй, но оттого они не становятся менее личными, как и вековая еврейская присказка «в следующем году в Иерусалиме»; чтобы она сбылась, необходимо было настоящее библейское чудо, и оно, вопреки всему, случилось. А дальше этому чуду стали необходимы свои летописцы, создатели нового еврейского эпоса, вернее, израильского эпоса.

Таким летописцем, выразителем чувств народа, потерявшего за годы Второй мировой войны свыше шести миллионов душ, стал американский писатель, еврей по происхождению, Леон Маркус Юрис (1924–2003). В 1958 году появился на свет самый знаменитый его роман «Исход» («Exodus»). Книга в одночасье стала эпосом народа, который невозможно сломить, народа, одержавшего моральную победу над целым миром. И хотя впоследствии Леоном Юрисом были написаны такие сильные в своем подразделении романы, как «Милая 18», «Топаз», «Троица», «Искупление», «QB 7» «Хадж» высоты «Исхода», автор во второй раз не взял, не получилось у него.

Этот третий по счету роман Леона Юриса сыграл ни с чем несравнимую роль в еврейской истории второй половины ХХ века и особенно в процессе пробуждения национального самосознания евреев Советского Союза, большинство из которых восприняли книгу Юриса как безоговорочный призыв к репатриации.

Сразу после выхода книги в СССР она напечатана, конечно же, не была. Но общий самиздатовский тираж «Эксодуса» с 1963 года по 1985 год составил более 10 000 экземпляров. Если учесть, каким образом размножались копии почти восемьсотстраничной книги еврейскими отказниками, «узниками Сиона» и диссидентами «самой читающей страны» — это был настоящий подвиг, сравнимый разве что с копированием солженицынского «Архипелага ГУЛАГа». Кстати, общее у этих двух книг и то, какой мистической силой и удивительным героизмом заряжали они людей. Не зря, наверное, Давид Бен-Гурион назвал книгу «Эксодус» самой великой книгой из всех, когда-либо написанных об Израиле. Но «Эксодус» — это не только роман о новом, зарождающемся Еврейском государстве, но и книга, обращенная, как и подобает эпическому повествованию, в прошлое еврейского народа — и очень далекое, и относительно недавнее — и неизвестно, какое из них горче.

Родители Леона Юриса были эмигрантами из Российской империи. В Америке он вырос в обычной эмигрантской среде, воспетой такими писателями этой страны, как Сол Беллоу, Бернар Маломуд, Филип Рот и др. Отец Леона Вольф Уильям Юрис был уроженцем славного польского городка Новогрудок, жители которого, преимущественно евреи, так отчаянно походили друг на друга, что немало тем досаждали местной жандармерии и всякому вновь прибывшему в эти края, чей глаз еще не замылился: назвать бы их всех Новогрудскими, и дело в шляпе. Нынче местечко Новогрудок находится в Белоруссии, со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями: вряд ли кто из хранителей древностей помнит там сейчас переплетную мастерскую, в которой когда-то переплетал книги Юрис-старший (существует также версия, что отец писателя не был переплетчиком, а торговал бумагою для книг, имеется и еще одна версия, что он был простым лавочником). Перед тем, как переплыть воды Атлантики и въехать в Соединенные Штаты, Вильям Юрис провел год в Палестине, пережидал там Первую мировую войну. Сам писатель так отзывался о своем отце: «Он был по большей части неудачником. Думается, что его личность была сформирована суровыми реалиями жизни еврея в царской России. Я думаю, неудача сформировала его характер, сделала его горьким».

Мама Леона, Анна Блумберг, была русской американкой в первом поколении. Леон родился в Балтиморе, штат Мэриленд, вскоре Леон ушел из дома из-за тяжелой обстановки в семье: «мать страдала психическими расстройствами; отец, активист компартии, был разочарованным и озлобленным человеком». В результате Леон бросил школу и в возрасте семнадцати лет оказался на войне в составе корпуса морской пехоты, с которым участвовал в боевых действиях на Тихом океане. Впрочем, некоторые американские источники утверждают, что юноша ушел в армию после того, как японцы атаковали Перл-Харбор.

Военная служба Леона Юриса протекала в южной части Тихого океана, в районе Новой Зеландии. Заболев там малярией, он оказался в госпитале в Сан-Франциско, где и познакомился с сержантом медицинской службы Бетти Бек, на которой будущий писатель женился, едва кончилась война. После службы в армии Леон Юрис работал журналистом в газете (сразу же представляется Марк Паркер, герой «Исхода», похоже, портрет его Юрис писал с себя), а в свободное время работал еще для журнала «Эсквайр». Постепенно начал более серьезно заниматься литературным творчеством. Вскоре его заметили и оценили по достоинству. Правда, учитель английского тут же вспомнил, что Леон Юрис не из числа его лучших учеников, и в изучении английского он не был даже середнячком, но, видимо, дар свыше помогает писателям каким-то таинственным образом огибать школьные оценки и мнения учителей.

Темой первого романа Леона Юриса «Боевой клич» (1953) стали события, участником которых был сам автор. Вторая мировая, Шестой полк морской пехоты… Повествование книги ведется то от первого лица, то от третьего; персонажи происходят из самых разных слоев общества и представляют широкий спектр американских архетипов. Основной темой романа оказались отказ от своих предрассудков и предубеждений во имя боевого духа морского корпуса. (Не будем забывать, что и «Эксодус» тоже начинается с американских стереотипов и архетипов… Вспомним хотя бы внутренние монологи того же Марка Паркера — типичного американского журналиста, волею случая оказавшегося на Кипре.) В «Боевом кличе» много батальных сцен — битвы при Гуадалканале, Тараву и Сайпане. При этом автор объявляет борьбу тому, что будет ненавидеть всю свою жизнь — нацизму, коммунизму, антисемитизму…

Хотя «Боевой клич» не был встречен читателями восторженно, тем не менее он привлек внимание литературных критиков и кинематографистов. Дабы закрепить успех, писатель отправляется в Голливуд, чтобы сделать экранизацию книги для кинокомпании «Уорнер Бразерс». В 1954 году роман «Боевой клич» был экранизирован.

А уже спустя два года, в 1955-ом, появился второй роман Леона Юриса «Гневные холмы» (другой вариант названия «Сердитые холмы»). Теперь уже на Леона Юриса смотрят как на настоящего писателя, хотя прекрасно понимают, что до высот Дж. Д. Сэлинджера он пока не дотягивает. Справедливости ради, между ними нет и ничего общего — кроме еврейства, разумеется. Да и нью-йоркское еврейство, летописцем которого суждено было стать Сэлинджеру, разве сравнишь с еврейством, скажем, калифорнийским, впрочем, тоже не чурающимся дзэна и общения с психоаналитиками на пределе своего существования.

Спустя еще несколько лет, в 1958 году Леон Юрис публикует свой третий роман — «Исход». Назвать его успешным было бы мало, книга стала настоящим бестселлером и добралась до самых верхних этажей книжных чартов. Что говорить, если «Исход» смог потеснить с первых позиций даже «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл! Третий роман Юриса был переведен более чем на пятьдесят языков мира, а общий тираж книги превысил семь миллионов экземпляров.

И вот совсем недавно книга издана издательством «Текст» на русском языке. Роман этот у нас выходил, но таким добротным «кирпичом», думается, в первый раз.

Большинство источников указывают на то, что Леон Юрис, движимый неизбывным интересом к Израилю, в отличие от многих других американских евреев пятидесятых годов, апатичных по отношению к государству Израиль, смог найти тех, кто профинансировал его исследования и сбор информации для нового романа. В частности, речь о материалах по той же Синайской кампании (операция израильской армии против вооруженных сил Египта в Синае и в секторе Газа 29 октября — 5 ноября 1956 г., носившая кодовое наименование «Кадеш», одно из ключевых событий второй арабо-израильской войны). Говорят, что подготовка к роману заняла у писателя два года, за это время им были сделаны тысячи записей и взяты сотни интервью. Весь этот материал наполнил книгу достоверными фактами и сделал столь убедительной для нескольких поколений читателей.

Роман «Исход» Леон Юрис посвятил своим детям — дочери Карен, сыновьям Марку и Майклу, а также их матери.

Книга начинается в духе типичных американских бестселлеров, можно сказать, очень по-американски. Это и британский самолет, приземлившийся на Кипре, и элегантная отсылка к шекспировскому «Отелло»: «Добро пожаловать на Кипр!». Но, прежде всего, очень американским роман делают его персонажи. В «Эксодусе» это респектабельный журналист-международник Марк Паркер, уже упоминавшийся нами, и Китти Фремонт, можно сказать, его детская подруга и жена погибшего во время войны друга Тома. «Да, Том и Китти подходили друг другу, как дождь и весна». Оба выходцы со Среднего Запада, он — типичный американский парень, она — типичная американская девушка. Марку всегда нравилась Китти, но что ему оставалось делать? Правильно, тихо завидовать другу. И вот его нет, некому завидовать. А Китти есть, и она на здесь, на Кипре.

«Он открыл дверь в комнату Китти. Пахло приятно. Купальный костюм и несколько выстиранных пар чулок висели над ванной. У кровати рядом стояли туфли, на туалетном столике — парад косметики. Марк улыбнулся и подумал, что даже в отсутствие Китти бросалось в глаза, что здесь живет красивая женщина», — Леон Юрис, «Исход».

Вот так тонко и в то же время просто передается в романе влечение Марка к Китти. Но если кто-то вдруг начнет говорить на манер Давида Бен-Гуриона, что «Исход»-де очень простой роман, не верьте, таковым он кажется лишь на первый взгляд. Ясность в изложении еще не говорит о том, что роман прост. И эта любовная линия — только одна из нитей многослойного эпического повествования.

Да, все просто, предельно просто. А как еще писать об истории величайшего чуда нашего времени, не имеющего аналогов в истории человечества. Иначе не покажешь, что чудо никогда не случается «чудесным образом», хотя всем верится, что это именно так.

Дыхание для восемьсотстраничного романа выбрано автором абсолютно точно. А хороший роман начинается не только с запоминающейся первой строки, но и с правильно выбранного дыхания. И то, что здесь чутье ни разу не изменило Юрису, говорит о том, что в своем подразделении он романист высочайшего класса. Ни на секунду он не оставляет читателя одного, он — его глаза и мысли, все успевает ему сказать и показать. При этом Юрис никогда не глушит своих героев, когда они объясняют друг другу тончайшие исполненные драматизма движения души:

«— Вот уже четыре года, как погиб Том. Неужели ты до сих пор не похоронила все это?
— Женщины теряют мужей на войне. Так уже повелось, — тихо сказала она. — Я долго плакала. Мы очень любили друг друга, но жизнь-то продолжается. Я даже не знаю, как он погиб».

Мало того, что погиб муж Китти, умерла еще и ее дочь Сандра.

«— (…) Почему должен был умереть и мой ребенок?
— Я не Бог. И ничего не могу ответить тебе на это».

(Леон Юрис «Исход»)

В романе много действующих лиц, главных и второстепенных героев, их речь, внутренние голоса, мысли, воспоминания, чувства — все пропущено через автора, при этом сам автор максимально растворен в тексте.

Интересно, что Юрис начинает свое повествование с второстепенных героев, что позволяет ему выйти на заданную скорость, на необходимую читателю скорость так, чтобы он не подвисал на одних страницах и не бежал, задыхаясь, на других.

Поскольку задачей писателя было «устранить» себя как автора, Юрис воспользовался приемом драматургическим: сюжет разворачивается еще и в диалогах. Так, к примеру, мы со слов Китти узнаем, что есть на Кипре в окрестностях Фамагусты какие-то лагеря для беженцев, а сама она получила заманчивое предложение остаться на острове. Правда, Китти из второстепенных персонажей скоро выдвинется в главные — она с первого взгляда полюбит главного героя, харизматичного борца за независимость Израиля Ари Бен Канаана.

Зато военный комендант острова Кипр, пятидесятилетний бригадный генерал Брюс Сазерленд, о котором много говорится в начале книги, постепенно займет менее почетное место среди ее персонажей, разве что к концу книги возглавит Пасхальный седер. Это от Сазерленда мы будем получать информацию о действиях команды Ари Бен Канаана — одного из лучших агентов подпольной организации Моссад Алия Бет. Это он введет нас в курс дела, беседуя со своими подчиненными, представителями специальных служб. Многое расскажет нам и адъютант генерала майор Фрэд Колдуэлл.

Так мы, к примеру, узнаем, что Марка «пасет» на Кипре Си-Ай-Ди (отдел криминальных расследований) и поймем, что Марк находится на острове не только для того, чтобы встретиться с Китти, о месте пребывания которой он узнал в американском баре в Афинах, коротая время с коллегами-газетчиками. У него здесь есть еще какое-то дело. Быть может, он как-то связан с Ари Бен Канааном? По крайней мере, Колдуэлл его в этой связи подозревает. К тому же, он помнит, какие неприятности доставил ему этот журналист в Голландии.

Но генерал Сазерленд успокаивает своего адъютанта: во-первых, стоит ограничить газетчика хоть в чем-то, и осиное гнездо будет разворошено; во-вторых, репортажи о беженцах сегодня уже не в моде, и вряд ли мир заинтересуется кипрскими лагерями для еврейских беженцев. Но пока Колдуэлл играет в шахматы с шефом, тот тихонечко шепчет про себя: «Да погибнут все твои враги, Израиль!».

Ничего удивительного в том нет. Он полукровка, этот британский аристократ-вояка, и еврейская половина взяла верх, а как еще могло быть, если освобождаешь концлагеря и своими глазами видишь, что сделали фашисты с евреями.

Англичане уже сооружают новый лагерь: в Караолосе все переполнено. А тем временем кипрский грек Мандрия, деляга со светлой душой и большим сердцем, симпатизирующий евреям-беженцам и вообще всем евреям (странные чувства у него вызывает только один еврей — палестинец Ари Бен Канаан, самый бездушный человек, какого ему только приходилось встречать), подыскивает судно, чтобы помочь задумавшим побег беженцам.

Руководит операцией, конечно же, Ари, этот Лев, сын хананский. Тридцати часов не прошло с тех пор, как он на Кипре, а уже спрашивает у него, Мандрии, ну что, мол, нашли мне судно?

Судно покупают у турка Арматау. Это ветхое корыто под названием «Афродита». В длину — метров сорок пять, водоизмещение — примерно в двести тонн. Мандрия считает, что судно старое, но надежное. А Ари интересует одно: какую скорость можно выжать из этой лохани? «Афродита» никуда не торопится. Ей невдомек, что очень скоро она станет «Эксодусом», а не «Афродитой». И все из-за него, из-за Ари. Кто он все-таки такой? И кто такая Карен, эта пятнадцатилетняя девочка из лагеря, в которую все буквально влюблены, правда, каждый по-своему. Как она из Дании попала на Кипр и почему бредит Палестиной? Наверное, она вовсе не датчанка.

«— Станцуй, Карен, станцуй!».

Леон Юрис использует грамотный ход: он вводит в канву повествования многочисленные отступления, рассказывающие о прошлом каждого героя, отделяя их главами в общем потоке текста. Эти отводы «в сторону» придают роману объемность и помогают осознать глобальную проблему через судьбы конкретных людей.
Так мы многое узнаем о прошлом Карен. Сама она родом из Кёльна. Родилась в еврейской семье профессора Иоганна Клемента, известного на всю Германию. На улицах все раскланивались с ним и говорили: «Герр доктор!». Так что профессор ни за что не хотел верить, что немцы скоро начнут сжигать евреев в печах — в его стране, Германии, это казалось невозможным.

«На глазах Иоганна Клемента катастрофа следовала за катастрофой. Сначала чудовищные слухи, потом намеки и обвинения в печати, затем бойкоты и откровенные издевательства — избиения выдергивания бород, ночной террор штурмовиков в коричневых рубашках, наконец, концентрационные лагеря».

Профессор обещал своей жене Мириам, что с ними ничего не случится, поэтому не стоит никуда уезжать. И что? Потом у него уже не было слов в свое оправдание. Все, что он мог сказать жене, это чтобы она немедленно взяла детей и уехала из Германии. Все равно куда, только бы прочь отсюда. А когда положение профессора стало безвыходным, он познакомился с Ари Бен Канааном, представителем организации Моссад Алия Бет. В задачи Ари входило помогать евреям бежать из Германии. И он помогал. Как мог. Даже когда было поздно. Правда, в таких случаях помочь получалось не всегда.

«— Мы устроим вам побег, доктор Клемент. Идите домой, мы вам сообщим. Я достану паспорт, визу… Нужно еще сунуть взятку кому следует. Это займет несколько дней».

Все, что осталось от старой доброй жизни герра доктора, это тряпичная кукла дочери. Ее, Карен, заберут почтенные северные люди, Ааге и Мета Хансен — бездетная пара из Дании. Хансены старше Клементов, но, несмотря на это, девочка почувствовала себя с ними тепло и уютно. Они полюбили Карен, а девочка полюбила их. Но вскоре началась война, а за ней оккупация Дании. Проходили месяцы и годы, Карен Хансен справила одиннадцатый день рождения, потом двенадцатый. По еврейскому обычаю теперь она уже взрослая и сама держит ответ перед Богом, вот только куда смотрит Бог, как допускает он, чтобы творился этот ад на земле.

Карен взрослеет, в ней рождается женщина, тонкая, чувственная… Ее кавалером становится Могес Сорестен, лучший футболист школьной команды. Подружки Карен только завистливо вздыхают. А у нее вдруг открылся новый дар, и по совету учителя Мете и Ааге устраивают Карен в Копенгагенский королевский балет. Карен — очень одаренная девушка, она прекрасно танцует, и все у нее складывается хорошо. А потом…

Потом кончилась война. И Карен, несмотря на любовь, которая исходила от ее приемных родителей, сама приняла решение. Карен решила твердо — она отправится на поиски отца, матери, братьев, «пообещав писать и мало надеясь на встречу в будущем».

Первый месяц после отъезда из Дании стал для нее сплошным кошмаром. Поиски родных привели Карен во французский лагерь для перемещенных лиц «Ля Сиотет», расположенный на берегу Лионского залива. Здесь она услышала, как геноцид проводился в жизнь «с точностью безупречной машины». Она узнала такие имена, как Франк, Мюллер, Гиммлер, Розенберг, Штрейхер, Кальтенбруннер, Гейдрих…

И вот снова лагеря, только теперь уже британские, для еврейских беженцев, стремящихся достичь Палестины. Печей и газовых камер здесь, конечно, нет, но люди гибнут от болезней и голода. Англичане в тупике. Они ничуть не приблизились к разрешению палестинской проблемы и потому пытаются противостоять усиливающейся нелегальной иммиграции евреев, создавая для них новые лагеря.

В таком лагере на Кипре Карен подружилась с американкой Китти Фремент. Пока девочка не знает, что задумала Китти, потерявшая мужа и дочь. Не знает она и о том, что Марк и Ари в курсе планов Китти и обещают ей поддержку, если, конечно, Карен не станет возражать.

Тем временем начинается операция «Гедеон».

Дов Ландау подделывает накладные на грузы и личные воинские документы — у него это здорово получается. А значит, Ари уже осуществил первую часть своего плана. Правда, паренек Дов оказался на редкость строптивым, сказал, что если Ари не возьмет его на судно в Палестину, он перестанет подделывать документы для евреев. Ари согласился, а что ему еще оставалось, хотя Дов нужнее ему на Кипре, ведь операция «Гедеон» — не последняя. Но паренек уперся и потребовал от Ари, чтобы тот взял с собой в Палестину еще и Карен. Переубеждать такого, как Дов, бесполезно, угрожать ему — тоже, он в Варшавском гетто такого насмотрелся, что лучше сразу с ним согласиться.

Главы книги, посвященные еврейскому восстанию в Варшавском гетто, читать очень не просто, но делать это нужно, чтобы знать всю правду о нем. Взять хотя бы то, что война Германии с Польшей шла всего двадцать девять дней, а восстание в Варшавском гетто продолжалось сорок два дня, и все эти дни над гетто развевались два флага — флаг со звездою Давида и польский флаг. Восставшие просили, молили своих соотечественников о помощи, но никто им не помог. Они сражались против лучших, отборных частей СС и СД, их расстреливали из пушек, на них сбрасывали тяжелые бомбы с воздуха, их поливали огнем из огнеметов… То был беспрецедентный случай героизма. Невольно вспоминаешь фильм французского режиссера-документалиста Клода Ланцмана «Шоа», те серии, которые посвящены восстанию в Варшавском гетто.

И вот наступает последний этап операции «Гедеон» — завтра беженцев погрузят на судно «Исход» и, если повезет, они отплывут на нем в Палестину.

«В Караолосе Дов и Карен сидели на палатке, слишком возбужденные, чтобы заснуть. Они тревожно шептались: во всем лагере только они знали, что будет завтра».

Но все пойдет не так, как задумал храбрый Ари, и прежде, чем беженцы сумеют достичь Земли обетованной, произойдет много драматических событий.

В 1960 году австро-американским режиссером, актером и продюссером Отто Премингером был снят фильм с одноименным названием, главную роль в котором сыграл знаменитый Пол Ньюман.

Конечно, снять фильм по восемьсот страничному роману совсем не просто. Одним сокращением материала здесь не обойтись, возможно, поэтому у фильма трижды менялись сценаристы.

Кто-то из критиков называл картину поверхностной и очень американской (так ведь и роман израильским не назовешь), кому-то не понравился Пол Нюман, мол, какой из него Ари… Но пройдут годы, и фильм «Exodus» станет классикой мирового кинематографа. А Пол Ньюман будет восприниматься молодыми израильтянами, как исторический персонаж — человек, без которого не было бы государства Израиль.

«Исход» — это книга о новых людях и о старой земле, уставшей их ждать. Это книга о беспримерном мужестве, стойкости, и о том, как вопреки всему человек шествует от рабства к свободе. И совсем не случайно она заканчивается сценой Пасхального седера. Потому что, какое бы горе не случилось, ничто не может остановить праздничный седер — ночь прославления свободы. Пусть даже многие герои книги до этой свободы не доживут.

Афанасий Мамедов Давид, в свое время вы были убежденным отказником, что значил для вас и ваших друзей «Эксодус» Леона Юриса?

Давид Маркиш Для моего поколения отказников, а это поколение конца 1960-х - начала 1970-х годов, эта книга оказалась невероятно мощным идеологическим явлением, она вселяла в нас веру в то, что мы — часть Эрец Исраэль. Ведь, поднимаясь на борьбу, как мы говорили, с «красным фараоном», за право выезда на историческую родину, мы ничего не знали об ее истории, включая историю недавно образовавшегося государства Израиль. Мы просто собирались сигануть в озеро нашей отчизны с райской водой. И книга «Эксодус», помимо всего прочего, взяла на себя еще и просветительскую миссию. На мой взгляд, в СССР она сыграла значительно большую роль, чем в Израиле.

АМ С чем можно сравнить феномен этой книги?

ДМ Мне кажется уместным сравнение с некоторыми произведениями Леона Фейхтвангера. Как об историческом романисте, в Германии о нем практически никто ничего не знал, а в СССР его романы об истории евреев были известны, и они сыграли огромную роль в духовном воспитании еврейской молодежи. Из этих книг она вычитывала свою жизнь и свою историю. Я очень горд тем, что к самым главным романам Фейхтвангера — «Иосиф Флавий», «Иудейская война», «Сыновья» — комментарии писал мой брат Шимон Маркиш. И его комментарии в свое время ходили по рукам отдельно от книг Фейхтвангера, к которым мой брат их писал. В них тоже имелась та информация, которая была столь необходима еврейской молодежи, да и не только еврейской. Ведь мы тогда даже ветхозаветной истории толком не знали.

АМ Насколько правдиво показаны в книге некоторые события, касающиеся работы израильских спецслужб, к примеру, Моссада или пальмахников?

ДМ Однажды я говорил с первым заместителем одного из директоров Моссада. Он был очень культурным, начитанным человеком, с ним было приятно вести беседу, неудивительно, что я задал ему вопрос, который меня интересовал тогда: насколько достоверной выглядит работа израильских спецслужб в художественных произведениях, в том числе, и в «Эксодусе»? На что он сказал мне: «Максимум, что я могу прочитать из этих книг, это четыре страницы». Я не унимался, спросил: «А потом?..» Он ответил: «А потом я просто закрываю книгу, потому что в ней нет ничего общего с нашей работой». Но его слова не имеют значения, для нас «Эксодус» играл роль Библии.

АМ Можно ли сравнить роман Леона Юриса с «Архипелагом ГУЛАГом» Солженицына по тому влиянию, которое имели эти книги в СССР?

ДМ Если говорить о евреях и евреях-«отказниках» 70-х годов — да, можно. Но тут надо помнить, что среди отказников мало кто интересовался диссидентским движением. Могу вспомнить только одно исключение — Анатолий Щаранский. «ГУЛАГ» я прочел уже позже. И когда узнал о евреях-чекистах, принимавших непосредственное участие в создании и обслуживании лагерей, решил для себя однозначно, что это несчастье и позор нашей нации.

АМ Хотел бы спросить вас о литературных достоинствах книги, может быть Бен Гурион, сказавший, что литературных достоинств у книги мало, их просто не заметил?

ДМ С сожалением должен признать, что Бен Гурион, будучи тоже человеком начитанным, в это смысле оказался прав. Скажем так, литературным шедевром роман «Эксодус» вряд ли можно назвать. Однако это не помешало ему оказать грандиозное влияние на людей.

АМ Рои, в чем, как вам кажется, секрет этой книги? Мы знаем, как она повлияла на советских отказников, на тех, кто решался подняться на алию, на исход, а вот что значил «Эксодус» для вашего поколения израильтян?

Рои Хен Должен вас сильно разочаровать, никакого влияния роман Леона Юриса «Эксодус» или «Исход» на нас не оказал. Ноль. Чистый ноль. Мое поколение об этой книге ничего не слышало и даже не знает, что это за судно было с таким названием, кого оно перевозило. Апропо, это связано с тем, что у израильтян есть такая черта, они стараются начисто стереть из памяти вчерашний день. Быть может, это в характере кочевников, цыган, переселенцев… я не знаю… но это одно из качеств моих соотечественников сегодня.

АМ А может, это просто веяние нового времени.

РХ Может и так. Но интересно, что давние времена, библейские, они у израильтян всегда в памяти, а вот все, что было связано с созданием государства Израиль и дальнейшей его историей до сегодняшнего дня — стирается. Может быть, потому, что каждый свой день израильтяне начинают так, будто они сегодня родились. С одной стороны, это как бы уплощает жизнь, с другой — придает ей очень сильное чувство сиюминутного, преходящего.

АМ Как вам кажется, с чем это связано?

РХ С позицией выживания, мы ведь существуем в окружении врагов… Но здесь надо понимать, что к презрению относительно недалекого прошлого это не имеет никакого отношения. Просто зачем современным израильтянам думать о том, какие герои были раньше? Нашему народу сегодня нужны герои.

АМ А вы видели американский фильм «Исход» с Полом Ньюманом в главной роли?

РХ Да, конечно. Знаете, когда я был маленьким, этот фильм многократно крутили по нашему телевидению… Сегодня почему-то его уже не показывают. Это фильм моих родителей, он адресован их поколению израильтян. И они нас часто корили за то, что мы ничего не знали о героическом прошлом основателей нашего государства.

АМ Ну да, для них же Пол Ньюман был такой же исторической личностью, как Ариэль Шарон, Ицхак Рабин, Моше Даян… Они, наверное, были уверены, что Ньюман не только привел судно с еврейскими переселенцами к берегам Палестины, он еще участвовал в Шестидневной войне и, быть может, даже в войне Судного дня… А что вы скажете о литературных достоинствах главного романа Юриса?

РХ Мне роман показался очень интересным. Я читал его на иврите. Это самая настоящая героическая сага. И, знаете, быть может, как раз из-за этого я потом не возвращался к этому роману, не хотел его перечитывать. Мне немного мешали объем книги и ее пафосность. Хотя написан роман, насколько я помню, достаточно нейтральным языком. Вот вы сейчас напомнили мне о нем, и я понял, что, пожалуй, готов его перечитать, только уже на английском.

АМ В американской, а точнее, в англо-саксонской судебной системе есть такое фундаментальное понятие, как прецедент, предшествующее схожее дело — это опора юридической системы США. Опора читательская зачастую тоже строится на прецеденте, на схожей книге и той реакции, которую она в свое время вызвала. Когда я читал «Эксодус»/«Исход», я все время думал о романе Джона Ле Карре «Маленькая барабанщица». Хотя этот шпионский роман написан позже «Исхода», есть у них немало точек схождения, они касаются не только израильских спецслужб, ближневосточного политического климата, закулисной игры, но и в целом — духа героев, их невероятного волевого настроя. К примеру, Ари Бен Канаан очень похож на Шульмана, вернее, на Марти Курца, а американка Китти Фремент — на англичанку Чарли… Скажите, а с какой книгой у вас ассоциируется «Исход»?

Леонид Кацис В СССР была, быть может, не очень заметная, но постоянно публиковавшаяся литература о деятельности сначала Коминтерна, а затем и просто советской разведки на Ближнем Востоке. Это очень специфическая линия литературы отчасти наследовала эпохе Якова Блюмкина в пору его резиденства на Ближнем Востоке и времени после его расстрела. В этой связи следует отметить роман «Опаленная земля» Марка Эгарта, в которой с чрезвычайной симпатией раскрывается сионистская тема, что само по себе уже невиданная редкость, и поэму Ильи Сельвинского «Палестина-Биробиджан».

Роман Эгарта был издан в 1934 году и переиздан через три года, в 1937, с большими купюрами: убрали цитаты из Герцля и Маркса, сокращения коснулись даже эпиграфов. Запрет на все палестинское и сионистское продолжался несколько десятилетий. И вот, наконец, время прошло. Случилось это в конце 70-х годов. Именно тогда в Молдавии, в издательстве «Молдавская книга» началась публикация романа «Тьма сгущается перед рассветом», автором которого был некий Юрий Колесников, как оказалось — Герой Советского Союза. Конечно, Юрий Антонович Колесников — это псевдоним, причем один из многих, настоящее имя советского разведчика Колесникова было Иойна Тойвович Гольдштейн, в свое время он даже командовал 1-м партизанским полком Украинской партизанской дивизии имени Ковпака.

А еще через какое-то время в Воениздате вышел большой том того же автора под названием «Занавес приподнят». Сюжет этой книги оказался еще ближе к тем событиям, что разворачиваются в «Эксодусе».

В своих произведениях Юрий Колесников отразил, как менялось отношение Советского Союза к Палестине, а затем к Израилю. По этим книгам хорошо видно, что к теме Исхода в СССР относились всегда весьма серьезно. Настолько, что в некоторых случаях занавес до сих пор еще не поднят.

АМ Издательство «Текст», выпустившее роман «Исход» — большую, великолепно изданную книгу, не указало переводчика романа. Можно ли сказать, что это был «народный перевод»? Или самиздатовский? Насколько я знаю, в копиях ходили два перевода, причем иногда они совмещались. Народ поступал просто — брал то, что ему по душе.

ЛК Я и сам помню, что самиздатские переводы были очень разного качества. По крайней мере, перевод, использованный в книге, точно не издательский.

АМ В Иерусалимском русском издании романа «Исход» авторство перевода тоже не было указано.

ЛК В этом издании, насколько я помню, было указано «Библиотека-Алия», это израильское книжное издательство, созданное в 1972 году в рамках Общества по исследованию еврейских общин для выпуска книг по еврейской тематике на русском языке. Значит, перевод однозначно не мог быть дилетантским. Скорее всего, он был сохнутовским.

АМ То есть носил политический, пропагандистский характер.

ЛК Это несомненно. Ведь отчасти пропагандистской можно назвать и саму книгу. Что же касается двух, трех и более переводов «Эксодуса» на русский, должен вам сказать, что первый из них числится за Авраамом Шифриным, автором книги «Четвертое измерение». В 1963 году он сидел в лагере в Потьме, куда как-то попала книга «Исход» на английском языке. И Шифрин переводил ее для своих друзей-солагерников. Когда ему оставалось чуть меньше полугода до освобождения, он взялся за работу серьезно и перевел всю книгу. Его перевод, как я понимаю, «опорный». Отсидев больше четырнадцати лет, он увез его с собой в Одессу. С этого момента начинается триумфальное шествие романа Леона Юриса по СССР…

АМ Какое это время?

ЛК 1967 год, время первой волны еврейской эмиграции, прерванной Шестидневной войной. «Эксодус» (точнее тогда книгу называли у нас «Экзодус») быстро распространялся по всем Советскому Союзу. Его читали даже сами гэбисты, и по достоинству оценили мощь романа.