Если вы еще не увлечены Италией, то по прочтении книги Кейт Фернивалл это обязательно с вами случится. Не только герои, ее населяющие, по-настоящему влюблены в эту страну, то же чувство, причем не меньше своих героев, испытывает и автор книги. Кейт Фернивалл описывает военную и послевоенную Италию семидесятилетней давности так, как подобает британцам, излечившимся от имперских амбиций и не всегда уместного на материке киплинговского пафоса, но зато читавшим-перечитывавшим «Прогулки по Флоренции», «Теорию красоты», «Лекции об искусстве» Джона Рёскина и, кто знает, возможно и «Образы Италии» Павла Муратова. Фернивалл обозревает ее взглядом «отсюда», из нашего времени, смягчающим тона и противоречия, неизбежно возникающие между победителями и побежденными. Хотя сама книга как раз о победителях и побежденных.

Любовь автора к стране, в которой происходит действие романа, несомненно, одно из условий успешного произведения. Возможно, кто-то скажет: легко полюбить Италию, попробуй возлюбить все то, что от твоих дверей до покосившегося забора. Отвечу, что и там не все так просто, и чтобы в том убедиться, достаточно взять себе в проводники тех же Рёскина с Муратовым.

И все же если ты намерен во что бы то ни стало отыскать райское место на земле, поверь на слово, Сорренто — вот место, что ты ищешь и никак не можешь найти. Он не похож ни на один из городов Италии. Да что там Италии, всего мира. И все «однажды», которых немало за спиной у каждого из нас, случаются именно там. Если внук-американец по имени Джейк Парр созрел для того, чтобы оставить свой Милуоки, но при этом не знает таких элементарных вещей о городе Сорренто, кто объяснит их ему, кроме бабушки-итальянки? Никто так не растолкует, не предупредит:

«Красотка-Италия обязательно поймает тебя на свой крючок, мой милый Жако, — шепнула Джейку его бабушка-итальянка (нонна), когда тот упаковывал чемодан, готовясь оставить пронизанный ветрами Милуоки. — Эта страна разобьет тебе сердце, — предупредила она, — своей красотой и своей болью».

После всего сказанного бабушка увидит в глазах своего внука-майора следы легкого замешательства, сунет ему в карман пакетик с анджинетти (глазированное лимонное печенье), и пусть он только посмеет сказать ей после этого, что едет в Италию не за двуглавым Везувием, украшенным короной облаков, и соррентийскими закатами над синим шелком моря, а работать — искать уведенные из-под носа союзнических войск мировые шедевры. Сама бабушка, конечно же, убеждена, что если куда-то и стоит возвращаться, то лишь в Сорренто. И что жить надо там, куда хочется вернуться, несмотря ни на что. Не смотря на войну и ее последствия, Джейк Парр с головой окунулся в волшебные чары этого города, хотя раньше никогда не был замечен в сентиментальности. И вспомнил бабушкины слова, хотя прекрасно понимал, что прибыл сюда расследовать преступления, а не затем, «чтобы стать жертвой местных красот. Или красоток».

Первые бомбы союзников упали на Италию в июле 1943 года, на северные промышленные центры — Милан, Турин, Геную… Майор Парр своими глазами видел дымящиеся развалины центра Милана и его окраин. Но тогда он ничего не знал о бомбе, упавшей на Сорренто и разбомбившей дом, в котором находилась мастерская отца той женщины, которая была уготована ему судьбой. Тогда он вообще думал иначе, нежели после встречи с ней.

Это война, успокаивал себя он, итальянцы сами приняли сторону Гитлера и теперь расплачиваются за свой выбор. Его соотечественники, американцы, были против ковровых бомбардировок, на них настоял англичанин Артур Харрис по прозвищу Бомбомет, маршал королевских ВВС. Харисс, как и Черчилль, считал точечные удары, нанесенные в ночное время, малоэффективными. Возможно, тут крылось еще кое-что: таким способом британский маршал мстил немцам за «Лондонский блиц». Но одно дело бомбить Рур, и совсем другое — Милан. Город, в котором горят полотна Леонардо да Винчи, Рафаэля, Караваджо…

Джейк Парр работает в разведке, его задача — искать и находить исчезнувшие за время войны шедевры искусства, вековое наследие Италии. Особое подразделение разведки, к которому он принадлежит, было учреждено генералом Эйзенхауэром по распоряжению самого президента Рузвельта.

Джейк очень гордился своим участием в этой операции, возглавляемой полковником Ройсом Квинси. Как опытному полицейскому, Парру было поручено применить свои профессиональные навыки и тем самым помочь Италии, потерпевшей поражение в войне. Он не позволит мафии обворовывать эту прекрасную страну. Кстати, а почему это бабушка-итальянка ничего не говорила ему о знаменитой неаполитанской мафии, Каморре, о «крестных отцах», о знаменитой кровной мести? Потому что это не вписывалось в ту красоту, которая на всю жизнь сохранилась в ее памяти, памяти итальянки, навсегда оставившей родину?

Пока в Неаполе, в камере без адвоката, без телефонных разговоров и почтовых голубей «маринуется» некий Саль Сардо — перевозчик по роду занятий, причастный к похищению из музея живописных полотен, среди которых «Святой Францис» кисти Джотто, полковник Квинси приказывает Парру доставить для тщательного допроса синьорину Катерину Ломбарди и вытрясти из нее все необходимые сведения.

Но полковник Квинси — всего лишь ученый с обширными познаниями в сфере искусств, своим нынешним положением и несвойственным ему родом занятий он обязан войне. Стоит ли говорить, что Квинси вовсе не намерен с головой окунаться в омут преступности. Другое дело Джейк Парр, во-первых, он полицейский, во-вторых, американец итальянского происхождения (итальянский с детства был его вторым языком, которым он владел не хуже первого), в-третьих, родина предков пока что не выветрилась из него полностью, как это случается со многими эмигрантами. Потому-то Джейк Парр отлично знает, что Катерину Ломбарди сейчас допрашивать нельзя, это только провалит дело, причем именно в тот момент, когда оно начало трогаться с места, когда подозреваемый Сардо изрядно струсил и вот-вот начнет сдавать своих подельников.

Перед Квинси и Парром стоит непомерная задача — оценить состояние памятников и собраний искусства в каждом освобожденном городе Италии. К моменту, когда они, наконец, решают, как с ней справиться, читатель оказывается в более привилегированном положении: о Катерине Ломбарди он знает в разы больше, чем Парр, правда, не настолько, чтобы ему было неинтересно читать дальше.

Катерина Ломбарди — дочь художника по дереву, производителя и реставратора мебели Антонио Ломбарди. Сама Катерина тоже работает с деревом, она невероятно талантлива, возможно, даже талантливее отца, прославившегося своим ремеслом, по крайней мере, так считал ее отец и говорил об этом графу ДиМарко.

Прежде чем британский и американский офицеры (полковник и майор) усядутся напротив друг друга, поговорить о девушке, о ее причастности к преступлениям, Катерина успеет побывать в автокатастрофе и чудом спастись. Повезет не только ей, но еще и Леоноре с ее собакой, немецкой овчаркой Бьянчеццей — они тоже выживут. Леонора — внучка графа ДиМарко, на вилле которого была Катерина. Это ее машину, в которой оказалась и Катерина, намеренно столкнули в пропасть, и, если бы не раскидистая пиния, лететь бы и лететь бедным девушкам вниз головой. Да, их хотели убить, но кого именно? Катерину или Леонору? А может, сразу двоих?

Граф ДиМарко заказал отцу Катерины столик с драгоценностями еще до того, как американская бомба разнесла, уничтожила мастерскую отца вместе с ним самим. Об этом Катерина узнала из журнала заказов, который отец почему-то прятал от всех, и очень удивилась: почему отец никогда не рассказывал ей о столике? Она проводила своего младшего брата Луку в школу, а сама отправилась на пароме на остров Капри (кто не знает, это чуть больше получаса езды от Сорренто). Местный житель, торговавший с багажника велосипеда чесноком, указал ей, как идти в сторону виллы «Чезари», добавив попутно, что у графа ДиМарко в услужении одни лишь мужчины, «женщины ему не по вкусу…», так что зря девушка надеется найти у него работу.

Ворота виллы «Чезари» Катерине отворяет женщина в черном мужском костюме и ведет ее к графу. На вопрос Катерины, заказывал ли граф ее отцу столик, инкрустированный драгоценностями, тот отвечает без колебаний: да, заказывал, два года назад, правда, драгоценности были стекляшками (потом старик признается, что это не так, что речь шла о настоящих драгоценных камнях). Граф собирался подарить столик на свадьбу Леоноре, но так случилось, что свадьба расстроилась, а столик, похоже, разлетелся на куски, когда в мастерскую Антонио Ломбарди, отца Катерины, угодила американская бомба.

Когда все это случилось, Катерина работала на швейной фабрике, шила армейскую форму. Ей неплохо платили, но она терпеть не могла эту работу. Ненавидела клацанье швейных машинок, болтовню швей и в особенности подзатыльники их бригадира, которые тот раздавал нещадно. В тот страшный день начальник вызвал ее к себе в контору и рассказал, что случилось с ее отцом. Катерина бросилась к мастерской, но застала только горящие обломки, едкий запах дыма и обгоревший до неузнаваемости труп отца.

Граф, напоминающий древнеримских патрициев, возлежавших на симпозиуме, говорит Катерине, что просил держать свой заказ в секрете ото всех. Что было изображено на столике? Вилла «Чезари» между морем и небесами. Да-да, та самая вилла, на которую она сейчас приехала. Все это очень загадочно. А тут еще средь бела дня на улице в Сорренто два отвратительных типа едва не задушили Катерину. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы ее не стошнило прямо на грудь одного из них. Чего они хотели от нее?

Катерина ответила, что сама не знает, чего от нее хочет майор Парр. Граф, грустно улыбаясь, заметил, что даже ложь девушки в конце ее рассказа ничего не испортила. Катерина смутилась. Но разве могла она рассказать старику всю правду, начиная с того момента, как она отправилась с мешком в Неаполь?

Неаполь, 1945 год. Вся страна лежит в руинах. Все борются друг с другом, чтобы выжить. Неаполь — не исключение. Катерина едва сдержала гнев и отчаяние, когда увидела знаменитый порт разрушенным до основания. Она намеривалась проникнуть в зону союзных войск, чтобы продать отцовские поделки и купить еду, нужно было хоть немного утолить голод, разъедавший сознание. По дороге за ней увязался хищный мальчишка-голодранец, готовый на все. Катерина обошлась с ним по-человечески, сигарету дала, а он, под предлогом, что сведет ее с оптовым покупателем, навел на девушку голодраную шпану. Если бы не дедовский револьвер времен Первой мировой, не отбилась бы она от юной братвы.

Но на ее предупредительный выстрел тут же приехали два офицера союзнических сил: американец — майор Джейк Парр и англичанин — капитан Гарри Филдинг. Так они и познакомились. Оба впоследствии окажутся увлечены красавицей-итальянкой, оба проложат дорогу к ее дому, но кого предпочтет она? Пока что Катерину более всего волнует вопрос: был ли ее отец как-то связан с Каморрой, неаполитанской преступной группировкой, еще более кровожадной и ненасытной, чем сицилийская Коза Ностра и калабрийская Ндрангета. Ведь ей уже пришлось чуть больше недели назад прятаться между мусорными баками от посланного за нею убийцей, холоднокровного и жадного Драго Винчелли — не он ли перерезал горло и бедному Саль Сардо?

Что подскажет ей книга заказов отца, рабочий дневник, в котором она нашла чертеж столика, инкрустированного драгоценными камнями? Был ли он действительно погребен под развалинами, или его все же успели вывезти на остров Капри? Ведь рассказывала же ей Леонора, как легко разбирают и перевозят на лодках в Неаполь украденные американские «джипы», почему бы и разобранному столику вместе со всеми драгоценными камнями не переплыть однажды на Капри? Куда выведет Катерину ее расследование, может быть, прямехонько в клуб «Цезарь», в котором собираются «сливки общества»?

«— Катерина, послушайте, что я думаю. Драго Винчелли, по всей вероятности, считает, что вам известно нечто важное, — достаточно важное, чтобы сохранить вам жизнь, иначе… — Однако Катерина не слушала его, не отрываясь глядя на освещенную сцену каким-то странным, отрешенным взглядом».

Именно в «Цезаре» произойдет еще одно важное для Катерины событие. Она увидит ту, которую ненавидела и любила большего всего на свете и чьей ответной любви ей так не хватало все эти годы, ту, кому ее бедный маленький брат до сих пор пишет открытки и оставляет их под своим матрасом.

«Джейку следовало догадаться. Женщины походили друг на друга как две сестры: старшая и младшая».

Немало заботит девушку и судьба ее брата, которому она должна заменить и бросившую их когда-то мать, и погибшего отца. Кто знает, может, Лука тоже связан с Каморрой, этого исключить нельзя, вот где он шляется целыми днями и на какие деньги принес дедушке радиоприемник, чтобы тот слушал, поглаживая его, точно собаку. А еще нужно держать ухо востро и помнить про Кавальери. Они кровные враги Ломбарди, тоже работают с деревом, вернее, работали до того момента, пока Лючия Ломбарди не бросила своего мужа и не ушла к Роберту Кавальери.

Кейт Фернивалл хорошо знакома с темой, о которой пишет в своем историческом детективе. Несомненно, до того, как она усадила себя за этот роман, писательница была хорошо знакома с творчеством Альберто Моравиа, Эльзы Моранте и, конечно, Курцио Малапарте с его романами «Капут» и «Шкура». Эти книги полностью меняют представление об Италии времен Второй мировой. Только вот образ американцев у Фернивалл совсем не такой, как у Малапарте — не то что бы она решила обелить их, просто старательно избегает «малапарщины». И ее можно понять, напиши Фернивалл чуточку острее, чуть правдивее, добавь немного «сажи», роман ушел бы на другую частоту, нежелательную издателю. Да и притязания автора, похоже, соответствуют жанру и «модели» романа — остаться где-то посередине, избежать крайних точек.

Впрочем, описанная Фернивалл сцена, в которой итальянские женщины продают себя американским солдатам за банку консервов, написана прямо в продолжение «Шкуры» Малапарте. И далее везде, где появляются хорошие американцы с шоколадкой в руках, готовые угостить «Кэмелом» без фильтра, возникают те же ассоциации.

На обложке книги, выпущенной издательством «Аркадия», есть все, что необходимо: молодая красивая девушка в голубом платье — вылитая итальянка, преследующий ее офицер союзнических сил — правда, явно не офицер разведки и почему-то с карабином и подсумками (зачем карабин в городе на узеньких улочках? бить прикладом по зубам?) и, конечно, солнце и облитая его лучами улочка — очень похожая на те, что в Сорренто. Фоном идут чертежи злополучного столика, напоминающие рисунки божественного Леонардо. Тем не менее обложка эта не может послужить компасной стрелкой для читателя, ее адресат не ясен — на какую аудиторию нацеливались художник и само издательство? Дело в том, что роман «Однажды в Сорренто» Кейт Фернивалл — отменный детектив, ладно скроенный по хорошо знакомым лекалам классического «английского» детектива. Он отлично написан и прекрасно переведен (вы часто встретите в переводном детективе два прилагательных подряд — «прекрасная и манкая» — в таком сочетании высекающих искру), отредактирован и откорректирован. Аудитория, способная оценить сей труд по достоинству, почувствовать и насладиться книжкой, не совсем та, к которой столь настойчиво взывает обложка — она явно из другого книжного отдела.

Должен отметить, подобное опрощение, заигрывание с массовой аудиторий, еще вчера читавшей многочисленные «женские романы», наблюдается сейчас у многих издательств. К чему? Зачем? Обидно вдвойне наблюдать эту тенденцию, когда планка романов срединного потока значительно поднялась и читать легкую литературу, беллетристику стало намного интереснее.

Правда, тут следует учитывать одно «но». Я имею ввиду некоторые предыдущие романы Кейт Фернивалл, в частности те, благодаря которым она составила имя у себя на родине и вообще на Западе. Речь идет о ее «русских» романах — таких, как «Русская наложница», «Жемчужина Санкт-Петербурга»… Небольшая прогулка по интернету продемонстрирует неоднозначное отношение отечественного читателя к этим книгам. Сказать, что они не особо ему понравились, будет мало, они его обидели. Дело тут не только в том, что мы хотим, чтобы на нас хотя бы иногда смотрели с известной долей комплементарности. Так часто бывает: писателю кажется, что он о чужой стране знает все, а на самом деле выходит «развесистая клюква». Следует заметить, что вообще интерес англоязычных авторов к России, в том числе и сегодняшней, растет. Пишется довольно много «русских» романов, и, по мнению наших критиков и читателей-билингвов, среди них есть достаточно интересные. Это явление само по себе уже может являться предметом дискуссий — не подобного ли интереса к себе мы так хотели еще вчера?

Ну, а возвращаясь к Кейт Фернивалл, напомним, что русскому миру она совсем не чужая — мать писательницы была родом из Белоруссии, а детство ее прошло в России. Именно она вдохновила дочь на написание «русских» романов. Один из них, «Русская наложница», в основе которого лежат воспоминания матери Кейт Фернивалл, был написан после ее смерти в 2000 году.

С тех пор минуло много лет, Кейт Фернивалл издала больше восьми романов и третью книжку из своего «итальянского» цикла — «Освобождение» (так называется роман «Однажды в Сорренто» в оригинале). Удачный пример писательского роста и понимания того, в какой нише работаешь. Британская писательница Кейт Фернивалл работает на поле исторического детектива, жанра чрезвычайно плодоносного, интересного, имеющего в своих рядах и столпов, таких, скажем, как Умберто Эко с его «Именем розы», и борзописцев, чье имя — легион.

К жанру исторического детектива автор романа «Однажды в Сорренто» пришла неслучайно. Во-первых, она работала редактором в издательстве и точно знала, что ей нужно, во-вторых, так случилось, что Кейт вышла замуж за писателя и автора детективов, пишущего под псевдонимом Невилл Стид. Так что, можно сказать, у них это «семейный» жанр. Ну, а если без шуток, Фернивалл уверяет, что она аналитик по своей природе. Одна из главных ее забот — добыча нужной информации. Писательница любит подходить к исследовательскому процессу серьезно: «Как только начну, я не могу остановиться». Она признается, что делает сотни страниц заметок, большинство из которых, уверена, никогда ей не пригодится. К примеру, для романа «Белая жемчужина» Кейт Фернивалл пришлось собрать всю возможную информацию о Малайе 1941 года, чтобы ее Конни, героиня романа, могла с легкостью перемещаться по миру, который она для нее создавала. Основной предмет ее интереса литература научно-популярная, но она также читает много художественной литературы о нужном ей периоде. Уделяет внимание и мемуарам, поскольку они являются богатым источником информации и зачастую содержат такие интимные подробности, которые ни один историк не удосужился бы записать. «Я обожаю мемуары, — признается Кейт Фернивалл. — Эти личные учетные записи прекрасно помогают мне строить повседневную жизнь моих персонажей».

А еще она любит старые фотографии, и старые открытки у букинистов. «Часто фотография, загибающаяся по краям, может сказать мне больше, чем любое количество книг». Помимо всего этого, писательница старается еще по возможности лично посещать те места, где будет разворачиваться сюжет ее романа.

Все эти подходы, вся писательская кухня, о которой охотно говорит сама Кейт Фернивалл, в романе «Однажды в Сорренто» практически не заметны. Тут все измельчено, растерто и перемешено до того самого состава, той эмульсии, в которой отражаются полные живой жизни истории.

А для такого рода литературы главное сюжет. Сюжет романа «Однажды в Сорренто» проработан настолько, что забываешь о стыках, которые невольно появляются, когда одна глава сменяет другую. Когда в разлуке «он» и «она», когда «третьи» лица не являются такой уж большой помехой, чтобы снова оказаться рядом с главными героями. Тут как-то особо не задаешься вопросом, откуда Фернивалл знает, что Пятой американской армией командовал генерал Кларк. Вежливый англичанин-капитан, грубоватый майор-американец с ярко выраженными признаками голливудского мачизма. А что, разве в жизни не так бывает? По-другому — это уже исключение, по-другому — это уже Оскар Уайльд, другое подразделение литературы, другая прописка. А здесь: американцы уедут в свою Америку, а итальянцы останутся в Италии. Молодыми и красивыми, полными любви и жизни после смертельных угроз и страшных последствий войны. Не упустившими свое «однажды».