Тэги
Авторская рубрика Афанасия Мамедова
Говорить о фантастике и не назвать его имени невозможно, он — верста, глыба посреди потока. Были времена, когда славе его у нас могли позавидовать Айзек Азимов, Рэй Брэдбери, Станислав Лем (последний проезжался в его адрес неоднократно, почему-то не находя ему места в мировой фантастике.) Но такое между писателями случается, и довольно часто. Наше дело — не замечать подобных «реплик в сторону» как не замечал их, к слову сказать, и сам Роберт Шекли — американский писатель-фантаст, также известный по псевдонимам Нед Лэнг и Финн О’Донован, автор более четырехсот рассказов и двадцати романов и повестей.
Вообще-то настоящая его фамилия Шкловский. Как могут Шкловские переродиться в Шекли? О, это длинная история, и, увы, не единственная, когда речь заходит о первой половине ХХ века… Хвосты ее нужно искать в Восточной Европе: бабушка и дедушка писателя, во всех смыслах почетные евреи, эмигрировали в Америку из Варшавы. Дед Роберта вообще был раввином и собрал семью в дальнюю дорогу единственно из-за «еврейского счастья», которому не видел конца, как ни вглядывался вдаль.
Будущий знаменитый писатель-фантаст хедеров не заканчивал, к Торе особой любви не испытывал, разве что почтение, более того, шестнадцати лет от роду в надежде на лучшую жизнь сбежал из дома, устроившись работать в фотоателье. Правда, хватило юного беглеца меньше, чем на неделю. Когда родители нашли его, он им особенно не сопротивлялся: семья — так семья, школа — так школа.
После окончания школы, где он не подавал никаких признаков своей исключительности, поработав рассыльным, садовником и продавцом, Роберт Шекли без особого труда поступил в Нью-Йоркский университет, но так его и не окончил, будучи призванным в армию из-за начинающегося военного конфликта с Кореей («Закон страны — закон для еврея»). Правда, из Кореи, где он служил писарем, его вскоре отослали обратно в родную Америку: армейское руководство оказалось совершенно неподготовленным к постоянным конфликтам с заносчивым молодым человеком, мнящим из себя незнамо что.
Вернувшись из армии, Шекли решил никуда больше не бежать и не с кем не воевать, а вместо того начать писать и… немножко играть на гитаре в барах и кафе.
Сегодня не будет преувеличением сказать, что Шекли признан культовым писателем-фантастом 50-х–60-х годов прошлого века. Да что там 50-х—60-х годов, он абсолютно культовая фигура в мире научной фантастики на все времена. Несмотря на то, что Шекли почти всегда плыл против мейнстрима, против Айзека Азимова, Рэя Брэдбери и Станислава Лема, ведущие издательства, специализирующиеся на научной фантастике, публиковали его как своего автора. И в том, что они приобретали известность, была немалая заслуга Шекли.
Первую известность ему принес сборник рассказов «Нетронутый руками человека» (1954). Вообще следует заметить, что Шекли блестящий рассказчик. Именно рассказы поначалу снискали ему успех и составили устойчивую репутацию.
В одном из интервью он сам признавался, что любит писать рассказы и что в малых жанрах чувствует себя куда как увереннее. Хотя тут же и справедливо добавлял: «Я думаю, написание рассказов — часто вопрос удачи». И много раз удача улыбалась ему: «Я не довожу каждый рассказ до конца, только три из пяти».
Было время, когда Шекли мог за один присест написать аж двадцать рассказов! Сегодня многие из них уже стали классикой, такие, как «Ордер на убийство», «Премия за риск», «Лавка миров», «Мнемон», «Паломничество на Землю», «Через пищевод и в космос с тантрой, мантрой и крапчатыми колесами» и другие.
В одном из рассказов Шекли мечтал изобрести для человечества другое сердце — крепкое, надежное, но при этом очень чуткое и чувственное. А пока это самое человечество платило ему по двести баксов за рассказ (в 50-е это было много, сегодня это были бы две с половиной тысячи долларов) в лице журнала «Galaxy», одаривало литературными премиями и постоянно публиковало в знаменитом «Playboy» Хью Хефнера.
Однако вскоре с журнальной прозой в США происходит приблизительно то же, что и у нас в 90-е и по сей день — ощутимое падение спроса. С той лишь разницей, что в Америке это случилось из-за массового распространения телевидения, а у нас причин было множество, включая наступление компьютерной эры и интернета.
Тот же любимый миллионами американцев «Galaxy» снижает ставки своим авторам, начинает выходить нерегулярно, а потом и вовсе закрывается. У господина Хефнера тоже дела идут не лучшим образом.
Шекли уходит в большие формы — этого требует рынок. Успех его романов был уже не столь значителен. Тем не менее Шекли написал их много, и среди них есть явные шедевры в своем жанре.
Литературные критики писали о творчестве Роберта Шекли: «Его произведения не столько фантастика, сколько драма и комедия XX века. Вместо бесконечных од инженерной мысли (в общей сложности характерной для жанра черте) Шекли посвящал свои книги исследованию социальных феноменов, глубин человеческого сознания».
У Шекли все свое — и вино, и одуванчики (вспомним снова Рэя Брэдбери), и бесконечность. Его вино всегда бьет в голову, одуванчики улыбаются, а старые забытые боги всегда приходят на помощь, когда к ним отчаянно взывают. Все, чего боги Шекли требуют в ответ от простых смертных — это светлых улыбок. Потому как нельзя предстать перед Вечностью в ненадлежащем виде — чрезмерно серьезным и пекущимся о своем «я».
Он говорил: «Будущее можно предсказать лишь в том случае, если не принимать его всерьез». Ведь в этом мире все преходяще.
И действительно, смотреть вперед с серьезным выражением лица, пророчествовать о таянии ледниковых шапок и приходе новых богов хорошо бы с улыбкой на устах, ну хотя бы потому, что если все это и произойдет, то непременно с поправкой, которую нам, простым смертным, вычислить наперед не под силу. И потом улыбка — это еще и наш оберег от дурного. И если кто-то из зрячих, а научные фантасты именно такие люди и есть, рисует картину будущего для своих собратьев, она уже — и предупреждение, и оберег. А дальше наше дело, вдавить себя в плюшевое кресло или все-таки найти в себе силы выйти наружу, в мир. Так к светлой улыбке, к тонкому юмору Шекли примешивается еще и сатира. Правда, когда американские Иудушки Головлевы и Степки-балбесы оказываются в своих звездолетах, нам это не совсем привычно, но привыкнуть можно, тем паче во времена, когда смешение жанров — в данном случае это сочетание сатиры, фантастики, фэнтези и детектива — становится чуть ли не нормой.
У Шекли-рассказчика оказались свои поклонники и в кинематографе, причем не только в американском. По четырем его рассказам («Побег с адского острова», «Беглец», «Цена риска», «Седьмая жертва» из цикла «Жертвы») были сняты фильмы. Самый известный из них — вольное переложение знаменитого рассказа «Седьмая жертва», которое сделал в 1965 году итальянский продюсер и режиссер Карло Понти (фильм получил название «Десятая жертва» и в нем снялись такие известные актеры как Марчелло Мастроянни, Урсула Андресс и Эльза Мартинелли.
Фантастические сюжеты Роберта Шекли пользовались большой популярностью, их активно использовали более молодые писатели-фантасты. Шекли в суд по этому поводу не обращался и относился к этому с юмором. А те, кто был знаком с его творчеством, тоже улыбались, понимая «откуда кони бегут».
Вообще следует заметить, что Роберта Шекли начали читать не только сразу, но и помногу. Благо, что автор он плодовитый. Один из агентов Шекли как-то прямо сказал ему: «Я куплю каждое ваше слово, все, что вы напишете, потому что я продам все, что вы напишете». Но было это до эры телевидения, когда журналы еще чего-то, да стоили.
В России Шекли тоже в особом представлении не нуждается. Еще в советские времена он был, пожалуй, одним из самых популярных в СССР иностранных писателей-фантастов. Его книги выходили у нас в серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир». Сам Шекли приезжал к нам в 90-е. Посетил Москву, Петербург и Екатеринбург, был на Украине. В Петербурге на международном конгрессе писателей-фантастов «Странник-97» Шекли получил сразу две премии: «Паладин фантастики» за вклад в научную фантастику и «Золотой Остап» в номинации «социальная сатира». Главный приз достался тогда коллеге Шекли по жанру — Виктору Пелевину за роман «Чапаев и пустота».
Награжденный двумя премиями Шекли признавался: «Похоже, в России я более популярен, чем в Америке. По крайней мере, дома журналисты не осаждают меня так, как здесь». Несомненно, это были слова благовоспитанного гостя, на самом деле в свое время Шекли был знаменит в Америке не меньше, чем у нас, просто в последние десятилетия жизни его слава на родине начала постепенно меркнуть. Чтобы стать классиком «на все времена» тоже нужно время. Так что в данном конкретном случае наши соотечественники оказались дальновиднее американцев.
Так что неслучайно одно из старейших российских издательств «Текст» вновь обратило внимание на классика зарубежной фантастики и издало сборник из двух его романов «Алхимический марьяж Элистера Кромптона» и «Божий дом», а также повести «Лабиринт Минотавра», давшей название всей книге. (Тут кстати будет вспомнить, что в свое время издательство «Текст» было основано группой писателей-фантастов.)
Почему издательство выбрало из большого списка именно эти произведения автора, а не другие, более известные, принесшие ему славу? Постараемся ответить на этот вопрос.
Когда старые боги творят вселенную
С первых же страниц «Божьего дома», романа, которым открывается книга, и дальше, проглатывая страницу за страницей, читатель будет убеждаться в правдивости слов составителя сборника Виталия Бабенко, писателя-фантаста и ценителя этого жанра: «Роберт Шекли — великий писатель-фантаст. Спору нет. И великий насмешник. Тут тоже не поспоришь. У Шекли нет произведений, где бы он не высмеивал, не иронизировал, не вышучивал, не пародировал… что бы то ни было».
«Божий дом» был написан Шекли в 1999 году. В одном из израильских интервью, когда у писателя спросили, что он думает по поводу произведения Лема, сложенного исключительно из прологов и эпилогов, парадоксалист Шекли ответил, что это отличная идея и было бы неплохо ее развить. Уже одного пролога «Божьего дома» достаточно, чтобы почувствовать, какого тонкого философа, проводника в звездные миры нам повезло обрести. И это притом, что пролог «Божьего дома» занимает меньше половины страницы.
«В области, отдельной от обычного пространства-времени, хоть и расположенной под строго определенным углом к нему, царили на протяжении без малого вечности тишина и покой. Все в этой области пребывало в состоянии потенциальности. Здесь не было ни земли, ни воздуха, ни воды, ни атомов или кварков, ни электронов, ни фотонов, ни даже нейтрино, этих бесконечно малых странников космических пространств».
Вот из этой тишины и покоя, из этого состояния потенциальности и должен явиться нам один из самых обаятельных и бестолковых героев научной фантастики по имени Артур. Именно ему, этому недотепе, предстоит закрыть одну вселенную и встать во главе новой.
Артуру Фенну недавно перевалило за тридцать. Он дипломированный специалист по сравнительной мифологии, опубликовавший несколько работ, одна из которых («Ключ к беседе с богами: доисламские обряды, как они сохранились в современных обычаях палестинских племен») угодила прямиком на страницы «Журнала ханаанских древностей». В статье описывался древний ханаанский текст, упоминание о котором Артур нашел в отчете о путешествии по Великой Сирии. Отчет был составлен неким французом по имени Дюброк в XVII веке. Месье путешественник излагал историю, якобы услышанную им от переводчика Али и касающуюся старинного, пользующегося дурной славой «ключа к беседе с богами». Царь Соломон применял этот ключ, когда вызывал демонов, богов и духов. Маги и ясновидцы искали этот ключ веками, но, понятное дело, найти не могли. Ключ исчез бесследно. Спросите, много ли человек в США интересуется ханаанскими древностями и сколько из них прочитало последнюю статью Артура? Тоже мне вопрос на засыпку! Это неважно, ведь «подчас одного поклонника довольно, чтобы круто изменить вашу жизнь».
И вот Артура Фенна навещает некий старик с белой бородкой по имени Аводар. Согласен, не совсем современное имя, но, когда речь заходит о допотопных временах и богах, лучше может быть только имя еще одного незнакомца, которого зовут Астурас. Но не будем поминать его всуе, тем паче, что старик Аводар пришел засвидетельствовать свое почтение и сообщить кое-что Артуру. Во-первых, он едет к своим родным в Хайели, а во-вторых, его семья в течение многих столетий хранила ключ Соломона. Стоит ли тут говорить, что начало роману положено. В особенности после того, как гость подарит Артуру книгу на древнееврейском языке со словами: «Надеюсь, она сослужит вам лучшую службу, чем сослужила мне».
Как бы не так!.. Поначалу Артуру везло, ничего не скажешь. Аводар подарил ему книгу, дядя Сэймур включил Артура в свое завещание, а дружище Сэмми, работающий младшим брокером в компании «Коллинз, Эймитри и Диссендорф» на «Миле чудес», предложил вложить деньги в пакет акций компании «Объединенные рудники Багиа» (чтобы вы знали, это бразильские золотые копи). Зачем? А затем, что сейчас акции Багиа взлетели до небес, но через неделю провалятся в преисподнюю.
Говорить «нет» тридцатилетний Артур не научился, рудники Багиа в тартарары не полетели, и теперь Артур должен банку чуть ли не целое состояние. Миллион Артур задолжал уже сейчас, а курс все лезет вверх, как бешенный. Но и выйти из игры он, по милости пройдохи Сэмми, тоже не может. Хоть стреляйся!.. Мало, что ли, было таких? И Артур начинает вызывать всех известных ему демонов, дьяволов и домашних духов, не забывая, конечно, и о старых богах…
Поначалу ничего не происходило, только кружилась голова. Однако затем: «— Вот «дерьмо» — произнес он.
И вдруг послышался голос ниоткуда:
— Что вы сказали?
— Я сказал «дерьмо», — ответил Артур.
— По-моему, у вас неточное произношение.
— Дерррмо? — брякнул Артур наобум».
И все получилось!.. Несильный удар грома, мини-вспышка молнии прямо в гараже, на сером бетонном полу возник завиток дыма и закрутился, как крохотный голубой смерч. И вот уже Артур из уменьшенной копии английской телефонной будки взывает о помощи.
«— Мне нужен бог, — выговорил Артур, задыхаясь.
— Многим нужен, — ответил Декстер. — Но какое это имеет отношение ко мне?
— Мне нужен бог, чтоб он вызволил меня из беды».
Небольшая заминка, вызванная тем, что у Артура не оказалось регистрационной карты, и вот он в Божьем доме — вообще-то он называется Космическим интернатом для престарелых, обнищавших и одряхлевших божеств. Сюда попадают боги, когда они заканчивают свои дела на Земле.
Артуру берется помочь в его делах божество Листячок. Разумное, в меру циничное, немного диковатое, но в целом вполне благожелательное. Правда, Листячок может помочь Артуру с одним условием: сначала Артур должен заключить с ним соглашение. А именно пожаловать ему право действовать на Земле в любом качестве, какое Листячок для себя выберет, в течение любого срока, какой будет ему угоден. Право предпринимать все, что Листячку вздумается, и выбирать средства, какие он предпочтет. И все это на вечные времена, с обещанием, что соглашение их не подлежит аннуляции. Выхода нет, и Артур Фенн, специалист по шумерской и хеттской мифологии, идет на эту странную сделку.
Дальнейшие события — это рассказ о том, как Артур с помощью Листячка решает все свои проблемы. Конечно же, одни проблемы при этом решаются, а другие появляются, но… что особенно приятно, теперь они появляются не только у Артура, но и у всей округи, включая полицейского, которого, в полным смысле этого слова, взяла за горло сластолюбивая монгольская богиня Луума, уклоняющаяся от верховных богов.
Афористичность, емкость, порою граничащая с писательской самоуверенностью, и на каждой странице много белого «авторского безмолвия». Все это хорошо знакомые нам черты Шекли образца 1990-х. Стиль его динамичен и, как бы сегодня сказали, «заряжен», легок и упруг.
Бывает, Шекли пользуется штампами, жанровыми в том числе, но в таком их разнообразии, что это даже не сразу замечаешь.
Мгновенное перемещение героев по карте романа и искрометный юмор того самого образца, который так ценился советской технической интеллигенцией в 60−70-е годы, и который можно было «занять» у писателя и для поздравительной открытки теще или начальнику отдела «почтового ящика», и для первого свидания с девушкой.
Поначалу кажется, что вся эта эквилибристика далека от нравственных установок, но чем больше углубляешься в роман, тем очевиднее, что жульнический мотив, чехарда, путаница, комизм положений — все это лишь способ прийти к новой Вселеной, в которой есть шанс обрести себя лучшего, такого, каким ты бы мог быть.
Приманивая еще одного божка для своего «величественного» пантеона, Листячок разоткровенничается, удивляясь, что люди вообще и Артур, в частности, совершенно не понимают, что боги призываются на Землю для того, чтобы служить им. Не только люди, растворенные в Вечности, чувствуют себя намного лучше, когда они кому-то нужны. Боги живут этой необходимостью, а людям кажется, что они ею тяготятся.
Словом, добро пожаловать в новую Вселенную!
О бедном Минотавре замолвите слово
Писателей, разбиравших по косточкам древнегреческие мифы, а потом собиравших их по-своему — не счесть. Джойс, Фриш, Жироду, Апдайк… список бесконечный. Так что, кажется, начитанный москвич или москвичка не удивились бы, встретив, к примеру, Зевса на автобусной остановке в Хорошово-Мневниках, ну, или у метро «1905 года», даже если Зевс окажется слегка подшофе, а кондуктором подошедшего «икаруса» — усталая, но по-прежнему влекущая за собою Мнемозина.
Что мы знаем о лабиринте Минотавра и стоит ли освежить свои знания в области древнегреческих мифов прежде, чем читать Шекли? Греческую мифологию вспомнить всегда любопытно, для этого лабиринт Шекли не обязателен. А вот что нужно, так это вспомнить, как полубог-получеловек по имени Тесей с помощью клубка, подаренного ему Ариадной, победил чудовище — человекобыка, любившего полакомиться человечиной, а заодно освободил Алопу, дочь аркадского царя Керкиона, ну, и еще каких-то там почетных афинян в придачу. И настроится на то, что Шекли будет по-своему переосмысливать этот миф. А иначе к чему это все.
Ключ к роману или моток с нитками, кому как нравится, в одном из пассажей Шекли, который мы находим в начале повести «Лабиринт Минотавра»:
«Героям часто мечтается, чтоб им позволили изменить хотя бы некоторые правила игры в героев и чудовищ: нарушить исторический контекст, прогнать зрителей, взять штурмом замок любви, соединить силы обеих сторон — вместе они стали бы и впрямь непобедимы. Однако этого никогда не случается, сама монтажная схема Вселенной этого не допускает, и уж раз вам не позволено влюбиться в чудовище, остается только убить его».
Итак, совершенно нормальный с виду Тесей, а на самом деле — Тесей, лишенный индивидуальности (в истории, предложенной Шекли, Тесеев много), подписывает временный контракт на убийство Минотавра, получает авансовый чек, обычный для охоты на чудовищ, и идет отобедать со своим импресарио. Пока мы читаем, нас буквально снедают два вопроса: насколько Тесей заинтересован в своем выживании и как он собирается из матричного архетипа превратиться в конкретного Тесея, со всеми отличительными признаками, делающими его индивидуальностью.
Тридцать глав, тридцать фрагментов. И все о пороках наших, вон сколько их набралось!
На каком из них сыграл выдающийся художник и инженер Дедал, соорудивший свой лабиринт? И на чем построил игру, ставшую мифом? Лабиринт Дедала — это его высочайшее достижение. Он больше мира, в котором возведен. Но сколько всевозможных несчастий он принес. Глупо винить в них Дедала, хотя он и хитрец мифического образца. Скорей виной всему «принцип неопределенности», он правит миром лабиринта и лишает обитателей Кноссоса возможности привести свои дела в маломальский порядок. Потому-то они и выработали для себя кое-какие правила, чтобы избегнуть хаоса. В принципе это оказалось не сложно, надо было только воспользоваться предложенной Гермесом «адаптацией пифагорейской системы негативных допущений». К этому все местные и иностранцы относятся с известной долей ненависти. Дедал, однако, делает вид, что ничего не происходит.
По Шекли Делал создал лабиринт с единственной целью: чтобы спасти Атлантиду в неком лабиринтовремени. Ведущий кибернетик Теобомбус придумал самое мощное компьютерное оборудование из всех, какие знал мир, и помог ему в этом. А люди устроили из охоты на Минотавра целую индустрию развлечений.
Одно можно сказать точно: повесть Шекли для основательного и благорасположенного читателя, способного не упустить из прочитанного ни одной детали и готового поверить, что в руках у Тесея — не просто карта, а карта, способная воссоздавать в реальности изображенные на ней места. Вместе с Тесеем мы видим, как прямо из карты вырастает Кноссос, город царя Миноса, и лабиринт, который является его частью.
Не первый и, вероятно, не последний Тесей Шекли — матрица, штамп, из которого рождаются все новые и новые Тесеи. Что случилось наверху? Почему нынешний Тесей не тот, что были прежде? У этого последнего «продукта производства героев» и с Ариадной ничего не вяжется, будь она хоть с телефонной трубкой в руке, хоть с катушкой ниток, да и Минотавра этот Тесей подстрелить не может. Его, видите ли, позиция для стрельбы не устраивает, тоже мне «единственный официально подозреваемый». Какая разница, из какого окна палить, если ты не первый и не последний Тесей в бесконечной гонке по лабиринту?
Место, из которого он должен выстрелить в Минотавра — старое хранилище свитков на углу улицы Классиков и проезда Рога изобилия. Минотавр, мечтающий только о том, как бы ему положить голову с одним отпиленным рогом на колени Ариадны, огромный, сине-багровый, испятнанный пеной и, как обычно, улыбчивый, словно мир принадлежит ему и никому другому, пролетит мимо толпы на колеснице, приветственно помахивая передним копытом. Он счастлив, этот человекобык. Толпа любит его. Толпа требует для него Красной книги.
И Тесею ничего больше не остается, как только падать вниз сквозь прозрачные изобразительные ткани — оказывается, из них скроен знаменитый лабиринт. Падать, пока не вступит в силу механика, и Тесей не окажется на обычной городской улице, запруженной людьми, и не столкнется с автором, у которого, несмотря на всю интеллектуальную мощь, рассыпается сюжет.
Разделенный, но доминирующий кромптон
Третья по счету вещь в книге называется «Алхимический марьяж Элистера Кромптона» (слово «марьяж» здесь выступает в значении священного брака, союза, «химической свадьбы»). У романа было еще несколько названий, столь же алхимических, видимо, придуманных в коммерческих целях. Издан роман был в 1978 году, то есть почти на пике творчества писателя. Сюжет его прихотлив, однако тщательно выстроен, разве что концовка немного «каруселит» на сверхбольших потусторонних скоростях.
Некий Элистер Кромптон, рожденный ровно тридцать лет назад (отсчет времени произвольный) в Антарктиде, на земле Мэри Бэрд, от ничем не выдающихся, однако вполне здоровых родителей — Бесс и Лиль Кромптонов, мучается вирусной шизофренией. Первые десять лет мальчик рос нормальным ребенком, разве что был несколько угрюм. Любознательный и беззаботный, по интеллекту он даже превосходил своих сверстников. А затем у него начали случаться периоды «зачарованности» — первые симптомы загадочного заболевания. Вскоре они уступили место проявлению насилия: Элистер раскроил череп маленькой девочке, которая чуть не умерла, причем сам он этого даже не помнил. Привет Фрейду, Юнгу, а также Адлеру, о которых Шекли, к слову сказать, вспоминает.
Нет сомнения, это дает знать о себе вирус, случившийся в средней полосе (у Шекли она своя). Иммунологи никак не могут найти вакцину против него (не правда ли, похоже на наши дни?). Единственным спасением от недуга является «массированное расщепление», после чего врачи определят и оставят в организме доминирующую личность, а остальные компоненты переместят в инертное вещество тел Дюрьера.
«Тела Дюрьера были способными к росту андроидами со сроком жизни в сорок лет. Однако Федеральный закон разрешал попытку реинтеграции личности по достижению ею тридцати лет. Отторгнутые личности, развивавшиеся в первоначальное тело, где все они благополучно воссоединялись друг с другом — но только если расщепление было произведено вовремя».
Жизнь Кромптона проходила в каком-то странном, непостижимом сумеречном мире. Конечно, он хотел реинтеграции. Но врачи говорили ему, что об этом не может быть и речи. И в какой-то момент доктор Власек, лечащий Кромптона нейрохирург, нарушил клятву Гиппократа и поведал больному тайну Дюрьеров (это такие недоличности, из которых многие из нас состоят, и которые дремлют в нас, а иногда — не дают нам жить). Дюрьеров у Кромптона два. Сложность заключается в том, что в свое время этих отсеченных от Кромптона господ отправили к приемным родителям на планеты Эйя и Йигга, находящимися посреди нашей Галактики. «Доктора пожелали им всего наилучшего, сами, впрочем, не веря в это».
Имя первого Дюрьера — Эдгар Лумис, второго — Дэн Стэк. Что они из себя представляют, эти две составные личности Кромптона? Как ему, талантливому щепетильному человеку, одному из лучших «нюхачей», первому эксперту в фирме по составлению элитных запахов «Сайккосмелл, Инк.», добраться до этих двух планет? Где найти деньги на билеты? И как уговорить Лумиса и Стэка вернуться в него? Вот вопросы, которые будет решать в первой части романа ее герой, герой «алхимического брака». А потом будут долгие путешествия и судьбоносные встречи. Одну из них, с господином Секюйлем, он не забудет даже тогда, когда разорвется континуум и случатся одна за другой аномалии. И начнется битва «не на жизнь, а на смерть путем имитации», в ходе которой один Элистер Кромптон умрет, а другой, в котором обитали Лумис и Стэк, — возродится. И этот Кромтон будет, как все другие люди — многогранным и непредсказуемым, он будет любить, и его будут любить. Но в самую последнюю минуту дурное предчувствие охватит героя, и он снова потеряет целостность.
Что ж, главное Роберту Шекли сказать удалось: в борьбе за целостность нашего «Я» проходит вся наша жизнь, с первого по последний день.
О разрушителе стереотипов научной фантастики Роберте Шекли, о тонкостях его самобытной прозы, фантастическом юморе, философии, преданных заокеанских фанатах, своей любовью продливших и скрасивших мастеру последние дни, а также о том, что включает в себя понятие научная фантастика и что под него категорически не подпадает, мы попросили рассказать писателя-фантаста, историка литературы, старшего преподавателя кафедры английских и американских исследований Тель-Авивского университета (Израиль), автора ряда художественных, научных книг и множества статей о научной фантастике Элану Гомел.
«Фантастику читали будущие ученые, а фэнтези — хиппи»
Афанасий Мамедов Мы часто путаем фабулу и сюжет, не знаем, чем отличается новелла от рассказа, антиутопия от утопии, вероятно, нет ничего странного в том, что мы путаем и фэнтези с фантастикой? Не могли бы вы объяснить, в чем, собственно говоря, принципиальная разница между ними?
Элана Гомел Разница довольно простая. Фэнтези, как правило, подчиняется логике сновидений. А фантастика (научная фантастика) подчиняется научной логике, логике науки. Это не значит, что в фантастике все научные факты принимаются как должное. Мы знаем, например, что превышение скорости света невозможно, но, тем не менее, в фантастике полно космических кораблей, шныряющих из одной галактики в другую. Однако наука держится на определенных предположениях о том, что такое объективная реальность. В научной картине мира нет места для магии или колдовства, потому что магия — это прямое воздействие человеческих желаний на материю. А фэнтези — это мир магический. В фэнтези наши страхи и надежды прямо воплощаются в компоненты текстовой вселенной.
АМ Что включает в себя сфера научной фантастики и что совершенно точно под это понятие не подпадает?
ЭГ Жанровые границы всегда трудно определить. Но я бы сказала, что там, где есть сверхъестественные силы, научная фантастика кончается и начинается фэнтези или horror. Всемогущий пришелец — это еще фантастика. Всемогущий демон — это уже фэнтези. Проблема в том, что это определение применимо только к англо-американской литературе. Оно плохо срабатывает в других культурах, будь то российская, японская или китайская. В этих культурных традициях разница между наукой и магией не настолько значительна или исторически укоренена.
АМ А сегодня в мире чего читают больше: фантастики или фэнтези?
ЭГ Читают сейчас много, но не научной фантастики. Фэнтези — один из самых популярных жанров, пожалуй, он на втором месте после детектива. «Чистая» научная фантастика такой популярностью не пользуется. Даже космические оперы не могут сравниться с произведениями Толкина или «Игрой в престолов».
АМ На ваш взгляд, почему Роберт Шекли к концу жизни был более известен в России и на Украине, нежели у себя на родине?
ЭГ Шекли — интересный пример писателя, оказавшегося «дома» в чужой стране. Именно потому, что его произведения постоянно пересекают эту самую границу между фантастикой и фэнтези, американский читатель не знал, как их воспринять. Шекли писал во времена, когда жанр научной фантастики был своего рода прибежищем для определенного читательского контингента. Фантастику читали будущие ученые (geeks squad). Фэнтези читали хиппи. Ни те, ни другие не знали, как относится к ироническим фантазиям Шекли.
АМ Чем вы объясняете популярность научной фантастики в советские времена, в СССР? Какие из видов научной фантастики в СССР пользовались наибольшим спросом?
ЭГ СССР и был своего рода фантастикой: утопией, ставшей антиутопией. Не удивительно, что фантастическая литература была ближе к советской реальности, чем соцреализм.
АМ Интересно, что темы, затронутые Шекли во многих произведениях — богатые и бедные, скаредные пройдохи и демагоги у руля власти, обуздание преступности и тому подобное — кажутся довольно близкими советской фантастике, и я сейчас не только о братьях Стругацких. Знаю, что Роберт Шекли приезжал и в Израиль, что за аудитория его встречала? Как к нему относятся в Израиле сегодня?
ЭГ Я встретилась с Шекли, когда он был в Израиле. Его аудитория тогда состояла исключительно из фанатов бывшего СССР. Израильтяне его раньше не знали и сегодня практически не знают.
АМ Какое впечатление произвела на вас эта встреча, соответствовала ли вашим ожиданиям? Чем запомнился вам Шекли?
ЭГ Я была сильно разочарована. Шекли серьезно болел, и тяжело было наблюдать, как он изо всех сил пытался заработать хоть какие-то деньги себе на лечение. Чем запомнился? Он был буквально поражен тем, как много фанатов оказалось у него в Израиле. У меня было такое впечатление, что он забыл о том, что он писатель.
АМ Я знаю, что вы, Элана, в свое время входили в редакционный совет израильского литературного журнала фантастики «Миры». В «Мирах» публиковалась фантастическая проза и критика — израильская и переводная… И хотя по экономическим причинам журнал пришлось закрыть, все отмечают, что его роль в развитии израильской научной фантастики был велика. Я знаю также израильских писателей-фантастов, пишущих на иврите, таких, как Давид Меламуд, Амос Кенан, Беньямин Таммуз, Рэма Моав. Их появление в этой области литературы, как говорят, было навеяно или даже напрямую связано с очарованностью «Звездными войнами». Но и очарование, и войны — имеют свойство кончаться. Скажите, а сейчас в Израиле есть какие-то сообщества, клубы, издательства, журналы, пропагандирующие научную фантастику?
ЭГ В Израиле долгое время научной фантастики почти не было. Удивительно, что вы знаете и о журнале «Миры», и об этих писателях. Однако лет десять назад, можно сказать, начался ренессанс. К примеру, только недавно закончился ежегодный фестиваль фантастики, фэнтези и ролевых игр Icon, который проходит в Тель-Авиве. Фестиваль состоит из множества захватывающих мероприятий. Но в этом году из-за пандемии он был виртуальный, а темой фестиваля было «развитие»… Кроме того, в Израиле вышли два больших тома израильской фантастики, в которых, к слову сказать, есть и два моих рассказа.
АМ Поздравляю вас, это очень важно — участие в антологии. Но вернемся к книге издательства «Текст», в которую вошли отнюдь не главные произведения Роберта Шекли: «Божий дом», «Лабиринт Минотавра», «Алхимический марьяж Элистера Кромптона». Скажите, как вам кажется, чем обусловлен такой выбор редакции?
ЭГ По правде сказать, даже не знаю. Но думаю, что издательство было заинтересовано в произведениях, которые актуальны для сегодняшнего читателя. Многие рассказы Шекли — это злободневная сатира, которая непонятна даже молодым американцам.
АМ Но в этих его вещах тоже не все понятно, там тоже хватает злобы дня, смысл которой в наши дни полностью не считывается. Кстати, о злободневной сатире. Когда я читал «Божий дом», а именно то место в романе, когда древние забытые боги собираются на квартире Артура, я не мог отделаться от ощущения, что Шекли читал Булгакова и знал все о «нехорошей квартире». Как вы думаете, могло такое быть, мог Шекли быть знаком с «Мастером и Маргаритой»?
ЭГ Честно говоря, я думаю, что это чистое совпадение. Первый перевод «Мастера и Маргариты» на английский язык был сделан в 1967 году. Шекли, конечно, мог знать эту книгу Булгакова, но идея «нехорошей квартиры» довольно распространена в литературе: например, в рассказах Алджернона Блэквуда.
АМ Хотя Шекли держался на почтительной дистанции от магического реализма, тем не менее, находятся критики, которые сравнивает его творчество с творчеством Кафки. Вам не кажется подобное сравнение несколько натянутым?
ЭГ Многие критики хотят поднять репутацию научной фантастики до уровня «высокой» литературы, сравнивая ее с нею. Это никому не нужно. У фантастики свои традиции и свои параметры. Шекли — прекрасный фантаст с богатым воображением и уникальным стилем. Он не Кафка, но и Кафка — не Шекли.
АМ Я боюсь назвать какое-либо произведение Шекли, в котором бы юмор не зашкаливал. Все-таки кто первый привнес в фантастику это безудержное веселье, эти брызги фалернского?..
ЭГ Юмор Роберта Шекли действительно уникален, особенно для того периода научной фантастики. В 60-е и 70-е годы в моде были мрачные антиутопии и романы-предостережения. К сожалению, в этом смысле у Шекли мало литературных наследников. Нынешняя «юмористическая» фантастика, как правило, либо не смешная, либо не фантастика.
АМ Это правда, что на Роберта Шекли в значительной степени повлиял Олдос Хаксли? И кто еще, помимо него? Дело в том, что те писатели, которых называл сам Шекли, были, на мой взгляд, далеки от фантастики. Право же, какие из Чандлера или Хэммета творцы фантастических миров?
ЭГ Я думаю, что Роберт Шекли пытался всячески уйти из жанрового «гетто» и искал для себя литературных предшественников. Например, он написал три детективных романа о частном сыщике Хобе Дракониане: «Сома-блюз», «Детективное агентство „Альтернатива“», «Между Сциллой и Харибдой». Так что сравнение с Рэймондом Чандлером и Дэшилом Хэмметом тут вполне уместно. Но я не вижу никакой связи между его поэтикой фантастики и детективами нуар.
АМ Скажите, а что за тандем случился — Шекли-Желязны? С чего это вдруг они начали сочинять вместе? Целую трилогию создали, а это дело непростое, абы с кем писать не станешь.
ЭГ Скорее всего, совместное произведение было написано ими для заработка. В 90-е годы популярность и Шекли, и Желязны резко упала. А жить-то обоим как-то надо было…
АМ Да, многие критики считают, что рубеж «Золотого века фантастики» как раз проходит по 80-м годам. И все это из-за голливудских «Звездных войн», мол, после них люди по-другому стали воспринимать научную фантастику. Так что революция, устроенная в мире фантастического Джорджем Уолтоном Лукасом-младшим, многое исключила из этого мира. Быть может, столько же, сколько и дала. Скажите, а как вам кажется, сегодняшнее время фантастике подходит? Вообще она лучше пишется и читается в годы застойные, относительно сытые, или когда все вокруг ненадежно, все рушится и будто летит в космическую топку?
ЭГ Фантастику надо читать всегда. Но какую — это уже другой разговор. Мне кажется, что нынешний период — это время для романов-ужасов, потому что они создают метафоры для нашей пугающей и непонятной действительности. Но, возможно, я не объективна, потому что сама являюсь автором книг в жанре horror.
АМ Мне кажется, от ужасов фантастика Шекли далека, как никакая другая, хотя по-своему и апокалиптична. А как вы сами относитесь к творчеству Роберта Шекли, и какие его произведения посоветовали бы прочесть читателям Лабиринта?
ЭГ Признаюсь вам честно, Роберт Шекли — не самый мой любимый писатель-фантаст. Я больше предпочитаю авторов современных, как например, тот же Тед Чан — американский писатель китайского происхождения. К слову сказать, Тед Чан тоже мастер фантастического рассказа. Может быть, вы слышали о нем?
АМ К сожалению, нет. Я плохо знаком с современной фантастикой, читал кусочками только Чайну Мьевиля, Чарльза Стросса, Джона Скальци, Адама Робертса… Но знаю, что китайцы и тут преуспели и где-то даже обошли своих конкурентов.
ЭГ Помните, как в 2014 году ворвался в мир научной фантастики китайский автор Лю Цысинь со своим романом «Задача трех тел»?
АМ Да, конечно. Но без сомнения, жанр научной фантастики, куда бы его сейчас не занесло, немало обязан Роберту Шекли.
ЭГ Несомненно, Роберт Шекли сделал очень много для популяризации этого жанра. На мой взгляд, у него немало очень сильных рассказов. Вообще, я знаю, что есть такие почитатели фантастики, которые в Роберте Шекли ценят, в первую очередь, именно блистательного новеллиста. Та же его «Страж-Птица» и сегодня невероятно хороша. Мне вообще ранние его произведения кажутся много лучше более поздних работ.
АМ А мне вот как раз больше нравятся поздние, «отдающие прелой листвой», я в этом вопросе, скорее, за выбор издательства «Текст». А что касается рассказов, мои предпочтения это «Седьмая жертва» — замечательный рассказ, «Убийца времени», «Беглец».
ЭГ Мы еще забыли с вами «Лавку миров». Без сомнений Шекли был непревзойденным мастером короткой формы. Кстати, потом он же подхватил и развил многие темы в научной фантастике. Причем, что интересно, темы глубоко философские по содержанию.
АМ Те же «Седьмая жертва» и «Корпорация Бессмертие» — кстати, по этому произведению тоже был снят фильм, «Беглец». Одну из ролей в нем сыграл Мик Джаггер, рок-певец из Rolling Stones, а еще одну — Энтони Хопкинс … Благодарю вас за беседу, Элана.
ЭГ Спасибо и вам.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
