«Медсестра-заклинательница» — нашумевший роман южнокорейской писательницы Чон Сэран, адаптированный для сериала на платформе Netflix. Медсестра Ан Ынён работает в школе М. У обычной с виду девушки есть небольшой секрет: под медицинским халатом она носит игрушечный пистолет и радужный пластиковый меч для борьбы с потусторонними существами, призраками и желе — следами человеческих эмоций, желаний, сожалений, безответной любви и внезапной смерти. Объединившись с учителем иероглифики, оказавшимся обладателем сильнейшего щита против духов, медсестра-заклинательница Ан Ынён борется с различной нечистью, обосновавшейся в школе — в надежде защитить детей…

Сегодня мы побеседуем с Миленой Брагиной, дизайнером обложки российского издания романа.

Милена — иллюстратор, комиксист и аниматор. Более трех лет в индустрии анимации, сейчас занимает должность сторибордиста. Ключевой интерес — сторителлинг и визуальная разработка. Издавала свои истории в форме комиксов самостоятельно, участвовала во многих анимационных фестивалях с собственным мультфильмом.

Лабиринт Насколько хорошо вы знакомы с корейской литературой?

Милена Брагина Мое становление как художника прошло рука об руку с людьми, так или иначе связанными с востоковедением и просто увлекающимися Азией во всех проявлениях. Конкретно Корея для меня художественный интерес представлять начала совсем недавно, года три назад. И это при том, что мой первый визит в страну был задолго до этого.

Тем не менее, Самгук Юса «Оставшиеся Сведения о Трех Государствах» буддийского монаха Ирена, наверное, первая и единственная книга до «Медсестры-заклинательницы», которую я с искренним интересом и по своему желанию читала. Мне ее посоветовала как раз подруга-кореевед. Если допустимо описывать это произведение в трех словах, то книга собой представляет краткий экскурс в историю и искусство Кореи и собрание легенд, фольклора и исторических записей.

От корейских друзей знаю, что вся школьная программа по литературе у них пропитана Ханом. Хан, насколько я сама поняла, так как четкое определение не на корейском языке дать затруднительно, это некоторый эмоциональный концепт, уникальный для корейской культуры. Он также считается ключевым элементом корейской идентичности. Термин переводят как «отчаяние», «ненависть», «досада», «боль», но это просто приближенные эмоции, которые включает в себя это понятие. Сами корейцы говорят, что Хан ассоциируется с «потерей идентичности», «виртуозным противостоянием несправедливости» и «мстительной обидой». Разумеется, многое из этого уходит корнями в историю и политику.

Меня как раз привлекают истории глубокие, печальные и патетические. Чем гротескнее и вычурнее страдания, тем лучше. А если еще и юмором приправить, то вообще замечательно. Поэтому кажется, что нам, людям, выросшим на анализировании Достоевского, многие произведения с Ханом окажутся по душе.

Если мы уже согласны заслуженно включить комиксы в национальную литературу, то, конечно, я знакома с ней неплохо. Так как вебтуны — форма корейской литературы, которой я увлекалась долгое время. Это диджитал-комиксы, которые заставляют нас часами залипать в телефоне.

Если же литературой мы ограничиваем только классические произведения и книги без визуального нарратива, то я совсем не могу назвать себя знатоком.

Издательство АСТ нам всем сейчас дает замечательную возможность познакомиться и полюбить что-то новое :) Мне сейчас везет, потому что могу некоторые из романов серии читать до их релиза, чтобы прочувствовать атмосферу и придумать обложку.

Л Какое впечатление на вас произвел роман «Медсестра-заклинательница»?

МБ Ознакомление с романом я начала с сериала, непосредственно прочесть произведение получилось несколько позже. Экранизация понравилась очень, я как раз в это время была в процессе пересматривания всех дорам с участием Нам Джу-хека. В сериале он торсом не светит, но персонаж, тем не менее, очаровательный. Проблема сериала, несмотря на его хорошесть, все же состоит в том, что зрителю не хватает подводок к решениям, озвученного хода мыслей, которые происходят в головах у персонажей и описаны в романе. Тут не был бы лишним второй сезон, особенно учитывая мудреность сюжетных линий. Если в ревью зрители будут писать о том, что им было неинтересно или повествование показалось слишком быстрым, их, на мой взгляд, можно понять. Любителям недосказанности и простора додумать самим придется, конечно, по душе, но моя рекомендация — это начать с книги.

Теперь о романе. В общем и целом, замечательное времяпровождение, очень интересная и местами абсурдная вселенная, в которой, тем не менее, есть место трогательным и мрачным деталям. Оригинальная история, нетипичная для жанра дорам.

Чон Сэран нас ставит перед фактом, особенно не объясняя предысторий о зарождении мира или флешбэков из Средневековья: Ан Ынен видит желе и с его помощью решает проблемы, возникающие у студентов. Желе — это что-то вроде злых духов, эктоплазма, состоящая из непокрытых частиц, которые, в свою очередь, выделились из живых и мертвых существ. Ынен сражается с ним, используя игрушечный пистолет и пластиковый меч. И видит умерших. Иногда она размахивает мечом на эротические фантазии студентов, чтобы их прогнать.

Смотрят ли на нее косо? Кажется, нет. В этом и многом другом состоит причудливость романа, она сохраняется автором от самого начала и до конца. Здорово, что она никогда нам не дает объяснений или причин того, что происходит в истории.

В «Медсестре» нет места логике. Последовательность глав — это не линейный сторителлинг. Причина и следствие прослеживается не всегда. Иногда несвязанные сюжетные линии наслаиваются друг на друга, органично существуя в одной вселенной, как данное.

Получив первое впечатление от визуала, я ожидала историю нелепую, легкую, причудливую. Неожиданностью стало появление серьезных, мрачных тем, таких как суицид, смерть, непринятие. Медсестра очень прогрессивная: мы видим студентов-квиров, взрослых, решающих свои ментальные проблемы, тинейджеров, пытающихся найти свое место в системе, где все уже за них предрешено.

Нестандартно для дорам показывать персонажей неидеальными. Персонаж Инпхе инвалид, что приносит в жанр разнообразие, которого так не хватает. А вот точка зрения главной героини, когда Инпхе паркует машину на месте для инвалидов: «Как можно называть его инвалидом, у него такая сильная защитная аура, что его, скорее, можно сравнить с бронечеловеком?» Ынен не кажется его хромающая нога проблемой, не кажется она проблемой и читателю тоже, это уходит на второй план. Чудом выжив в аварии, учитель иероглифики иногда обижается на Ынен, когда та называет его счастливчиком, — какой же он везунчик, если у него в последнее время побаливают плечи.

Ынен, в свою очередь, не типичный фултайм-экзорцист, ей все еще нужно зарабатывать на жизнь, поэтому она и медсестра. Клещеед позже замечает, что они похожи на NPC — неигровых персонажей в этом мире.

Стереотипно дорамы всегда уделяют большое внимание любовной линии главных героев. Даже она в «Медсестре» получила достаточно нетипичное развитие и роль. Между Ынен и Инпхе существует связь, эта связь усиливается на протяжении романа, пока главные герои сражаются плечом к плечу. Сражаются они с тем, что видит только Ынен. Они как соучастники преступления, которые просто не могут друг без друга. Инпхе достаточно буквально обладает аурой, которой он может заряжать Ынен силами для борьбы с желе. Лично я ощущала некоторую перенасыщенность романтикой, которую нам показывают в дорамах. В «Медсестре» все в меру, тот баланс, который заставляет нас хотеть больше. Книга не заключает главных героев в отношения в их стандартном понимании (спойлер: до какого-то момента). Мы видим оттенки заинтересованности и симпатии местами, и этого достаточно. У кого будет время влюбляться, когда нужно мир спасать от вторжения желе? Мне просто нравится наблюдать, как эти двое сработались и решили всегда сражаться вместе, как сложно бы ни было.

Л Что вам особенно понравилось в книге?

МБ Лично для меня всегда удовольствие читать авторов, которые пишут персонажей, чья логика непредсказуема. Непредсказуема с точки зрения здравого смысла, даже если мы говорим о фантастике, но при этом они делают то, что считают правильным, и у них что-то получается, и история получает развитие. Что-то подобное я ранее встречала у новеллиста Джима Вудринга, его истории визуальные, речь отсутствует целиком, при прочтении вы вообще не понимаете, что и почему происходит, но в целом повествование ведется, и порой даже кажется, что логическое. За персонажами интересно следить и увидеть «развязку».

Выделю несколько моментов так, чтобы без спойлеров.

Первый и самый главный для меня момент — это сцена с драконом, полная замечательного сюрреализма. Итак, немного контекста: на школу нападает дракон и Медсестра ищет способ его победить. Ее ход мыслей:

«В существо, у которого есть форма, лучше всего выстрелить чем-то соответствующим — материальным». И далее: «Водяная ракета подходила для этого как нельзя лучше, и Ынен отобрала ее у детей». Возникает, казалось бы, логичный вопрос: «Куда целиться, чтобы низвергнуть его на землю?» И моментально появляется блестящее решение: «Точно. По щеке. <…> Ударить так, словно даешь ему гигантскую пощечину, тогда все получится».

Возможно, удар по щеке — это некоторая отсылка к особенности корейских и китайских драконов испытывать человеческие чувства. Пощечина для них стала бы личным оскорблением, жирный намек на отсутствие у них чести и «человеческого» достоинства. Не перенес унижения и убит. Возможно, если бы рядом не оказалось из чего атаковать, пришлось бы его напоить и только потом убить, как восьмиглавого Ямата-но ороти из соседской мифологии.

В любом случае здорово, что хрупкой девушке одолеть дракона возможно без помощи рыцарей или какой-то гениальной хитрости. Надо просто знать, куда целиться водяной ракетой, отобранной у школьников.

Вторая, более трогательная, это, конечно, сцена с ребенком-призраком, другом детства героини.

Ынен по выходным субботам (некоторые рабочие недели для нее шестидневные) традиционно посещает заброшенную детскую площадку, где «живет» ее первая любовь, и кормит его чипсами. Ынен полюбила Чонхена, когда ей было пять лет, за преданность, и с тех пор они долго общались. Главная героиня не посчитала странным, что ее друг был на голову выше при первом знакомстве, а стал в сравнении с ней совсем маленьким, она не обращала внимания ни на это, ни на кровь, стекающую из его головы. Чонхен, в свою очередь, тоже на это никакого внимания не обращал. Такая вот была дружба.

Aha-момент у нее случается, когда соседка рассказывает о погибшем ребенке. Тогда она начинает переживать и… носит ему чипсы, открывает упаковку и смотрит, как Чонхен их бесконечно жует. Что касается чипсов, это, как автор уточняет, те самые чипсы, которые продавались в детстве Ынен. Действительно, какие-то чипсы в продаже много лет, а какие-то исчезают с полок сразу после появления. Главная героиня делает из этого наблюдения вывод, который лично меня покорил своей простотой и неоспоримостью: «Чипсы обладают каким-то секретом о жизни и смерти, о подъеме и спаде». А самое умилительное тут еще то, что Инпхе, как кажется главной героине, тоже бы об этом подумал.

Наконец, еще один момент, который я бы очень хотела отметить, тоже про призраков вселенной «Медсестры-заклинательницы». Конкретно исчезновение одноклассника Ынен, Кансона. Ынен в какой-то момент замечает, что у Кансона на пальцах уже не видно отпечатков и ногтей. На одежде исчезли складки, стерлись ушные раковины. Исчезновение деталей у призраков визуально — это очень поэтичное сравнение с тем, как умершие стираются из памяти родственников спустя время.

Читая роман, я впервые встретила что-то подобное. Само собой, призраки в медиа встречаются упрощенными репрезентациями того, кем они были при жизни. Привидение Каспер как новый Ричи Рич — первый пример, который приходит на ум. Но акцентирование внимания на такой детали никто, кажется, еще не делал.

В корейской мифологии есть Гвисины, призраки без лица, и Дальгель Гвисины — призрак-яйцо. У них нет ни рук, ни ног, ни глаз, ни носа, они считаются плохим предзнаменованием. В их случае отсутствие деталей личности, степень абстрактности это знак того, что у них нет ни предков, ни преемников, ни родственников. Возможно, тут есть некоторая отсылка тоже.

В книге мне особенно понравилось, что, заметив подобные детали, я дополнительно погрузилась в собственное исследование, которое привело к таким занятным открытиям.

Л Чем вы вдохновлялись, придумывая дизайн обложки?

МБ Не могу отрицать влияние визуальных решений, принятых создателями сериала, на мою обложку. У них я переняла дизайн персонажей и атрибутики. Исследовала также, что сейчас популярно на рынке в Корее, что нравится людям. Роль красоты в Корее социальная, не эстетическая, а представления о том, что красиво, достаточно четкие и устоявшиеся. Идеализированность — это нормальное состояние людей. На обложках манхвы всегда запечатлен момент красоты, силы, утрированно. Это стоп-кадр в духе Ренессанса, блики, капельки, блеск. Похожую атмосферу хотелось передать и в своей работе.

Л Мультяшный стиль обложки — это отсылка к аниме?

МБ Что касается стиля обложки. Отсылка скорее к манхва — корейским комиксам. Или даже к вышеупомянутым вебтунам. Корею я больше всего люблю за индустрию комиксов. Они, кажется, даже стали пионерами скролла как метода чтения, адаптировали формат визуального сторителлинга под мобильные девайсы, что и следовало ожидать! Благородная почва в виде людей, приученных и привыкших покупать визуальные новеллы, безусловно способствовала их процветанию.

Так уж вышло, что существует набор визуальных устоев, клише средств выразительности и стиля повествования, характерных для анимации Азиатского региона.

Мультяшный стиль у меня — это скорее отпечаток профессии, я сейчас в разработке мультфильмов делаю что-то вроде визуальной режиссуры, создаю раскадровку для мультфильмов, но мы ориентируемся больше на американский рынок.

Глупо отрицать, что влияние аниме на мой стиль в свое время произвело колоссальное. Я выросла на динамичных и экспрессивных Looney Tunes с гротескными эмоциями, но, когда пришло время перерастать во что-то более взрослое, отечественная анимация показалась мне очень медленной, надоедливо плавной и, следовательно, не такой привлекательной.