Тэги
Авторская рубрика Афанасия Мамедова
Издатели «Уроков норвежского» определяют роман как психологический триллер, что, в общем-то, недалеко от истины. Триллер так триллер, почему бы и нет, тем более что и триллеры разные бывают, и современного читателя сегодня трудно удивить взрывной смесью из разных жанров. Сам Дерек Миллер в одном из своих интервью записал себе в плюс то, что этот его дебютный роман легко поддается классификации. Видимо, для него это важно. Важным это оказалось и для отечественного читателя, что подтверждают комменты читателей: «Захватывающий психологический триллер», «Неожиданный конец», «Кто-то явно погорячился» или вот еще: «Это не триллер. И если оценивать книгу, как заявленный триллер, то оценка была бы 2. Точно скажу, это книга не для отдыха».
Прав ли читатель, подозревающий, что его провели? И «да», и «нет». «Да», если рассматривать читателя исключительно покупателем, а книгу — товаром; «нет», если книга — предмет эстетического удовольствия, а читатель охотник за ним. И потом, что значит «эта книга не для отдыха»? Кто-то, к примеру, отдыхает, когда вчитывается в каждую строчку «Улисса» Джойса или «Радуги тяготения» Пинчона. Наверняка не перевелись еще и такие читатели, которые получает удовольствие от прозы Андрея Платонова и Саши Соколова. Но вернемся к Дереку Миллеру.
«Уроки норвежского» — не бульварное чтиво, скорее, роман из подразделения классических детективов, продолжающих традиции Раймонда Чандлера, Дэшела Хэммета, Джеймса Хедли Чейза, ну и, возможно, раннего Джона Гришема времен его знаменитой «Фирмы», хотя, конечно, от их детективов он разительно отличается.
Писать романы — дело нелегкое, кто бы что ни говорил, писать хорошие романы — еще тяжелей, и уж совсем неподъемной кажется задача, когда главный герой романа — артритный старик с подозрением на деменцию: кому нужны старики в книгах, о чем они могут нам рассказать — о своих больничных листах, таблетках, о том, что большая часть друзей и любимых обретается в мирах иных?
Видимо, всех этих сложностей для дебютного романа Дереку Миллеру оказалось мало, и бесстрашный американский писатель-новичок нагружает себя еще одной непомерной задачей, вводя в текст бессловесного мальчонку балканского происхождения. Ну, все, решаем мы, теперь-то уж роману точно не сдвинуться с места. Но, как ни странно, именно эти двое и запускают его механизм в действие.
Конечно, продвинутый читатель может нам возразить, мол, тандем «старик и ребенок» в литературе не такая уж большая редкость, взять хотя бы повесть «Старик и море» — между прочим, она сподвигла Нобелевский комитет на вручение премии Эрнесту Хемингуэю! А «Последний дюйм» Джеймса Олдриджа?! Да, но ведь старик и мальчонка у Дерека Миллера «живут» не просто в образцовом классическом романе, который за часами не следит, никуда не торопится, а в детективе-триллере, залог успеха которого — безостановочное действие под бесстрастный хронометр. Тот же невидимый книгоящер со стажем наверняка снова парирует: а как же «Small World» Мартина Сутера? Какой детектив, не оторваться! Его герой тоже старик и у него тоже деменция, вокруг которой строится повествование. А помните, как роман начинается? Одной первой строчки достаточно, чтобы увлечься им: «Пламенем было объято все, кроме дров в камине»!
И хоть начало романа у Дерека Миллера не такое лихое, как у Мартина Сутера: «Все вокруг по-летнему ярко. Шелдон Горовиц в складном кресле в тенистом парке Фрогнер в Осло, у его ног скатерть для пикника», — со своей задачей он справился на все сто. Что же помогло автору в его нелегком писательском деле? Несомненно, безукоризненный литературный вкус, подсказавший, что опираться следует, главным образом, на сдвиг временных пластов.
Прошлое в «Уроках норвежского» играет роль не меньшую, чем события, происходящие в настоящем. И в это прошлое мы попадаем через проводника — Шелдона Горовица, того самого старика. Что бы он ни делал, какой бы шаг не совершал, начало в его американском прошлом. В тех часовых механизмах, которые он ремонтирует.
Вот что говорит о своем герое сам автор: «Когда вашему персонажу восемьдесят два года, он потерял сына и обвиняет себя в трагедии, большие темы, такие как, к примеру, возраст и неизбывное горе, возникают естественным образом. Я постоянно задавал себе два простых, но продуктивных вопроса: что бы почувствовал Шелдон и как бы он это выразил, через какие слова и поступки? И чем правдивей становился его образ и обоснованной реакция на обстоятельства, тем лучше становилась сама книга».
Все правильно, когда человеку за восемьдесят, особо стыдиться уже нечего. Скелеты вылетают из шкафа один за одним. Взвешиваешь на ладони прожитый кусочек жизни, а он у тебя словно пепел на ветру. Было, не было — кто скажет? Только призраки — те самые близкие Шелдону Горовицу люди: жена Мейбл, сын Саул, погибший во Вьетнаме, Билл Хармон, давнишний приятель из Нью-Йорка… Они ненавязчивые, эти призраки, просто Шелдон без них не может. Ему ли, бывшему морскому пехотинцу, не знать, как тонка перегородка между этим миром и тем, как помогают покойники набраться сил и довести начатое дело до конца, к тому же, Шелдон Горовиц никакой деменцией, похоже, не страдает, это все Мейбл выдумала, жена, это все ее штучки… Бывший снайпер отлично помнит девиз морской пехоты США — Semper fidelis (лат. «Всегда верен» / «Верен долгу всегда»). А еще он помнит каждый день в Корее, помнит, как погиб друг Марио — Шелдон решил его сфотографировать, попросил сделать шаг назад, и тут сработала мина.
А как погиб во Вьетнаме сын Саул — тоже морской пехотинец — старик Шелдон видеть не мог, но он отлично представляет себе это: каждый день перед сном Шелдон сам в той лодке с Саулом и его соратниками, ребятами-морпехами. В руках у него только фотокамера, он ни с кем не разговаривает, он просто следит за тем, как поступают морпехи в сложной для них ситуации. Был ли у Саула шанс выжить, сохранив при этом армейскую честь? Или все-таки нет…
И Шелдон без конца задается одним и тем же вопросом: не он ли убил своего единственного мальчика, послав его на войну? Может быть, если бы он встретил его иначе, когда тот вернулся после первой командировки из Вьетнама, может быть, если бы он рассказал ему, как нелепо погиб Марио, Саул не стал бы доводить дело до конца? С другой стороны, а как иначе должен был поступить верный долгу морской пехотинец? Эти мысли бесконечно терзают Шелдона. Одна радость у старика — его внучка Рея, дочь Саула. «Рея. Имя титаниды. Дочь Урана и Геи, неба и земли, жена Кроноса, матерь богов. Сам Зевс был вскормлен ее грудью, это из ее тела появился существующий мир». (Дерек Миллер, «Уроки норвежского»)
Реей попросил назвать ее Саул, думал таким образом возвысить дочь над повседневностью, «сквозь которую сам пробивался во Вьетнаме вместе с речной мобильной группой ВМС в 1973—1974 годах» (Дерек Миллер, «Уроки норвежского»). Рею немного раздражает несговорчивость деда, вернее, его упрямство, ей тоже кажется, что у старика деменция. А вот ее муж Ларс, потомок викингов-норманов, которого угораздило жениться на еврейкой девушке, да еще со «сложным» дедушкой-морпехом в придачу, так не думает. Этот Ларс, он хоть и «скандинавская загадка» для Шелдона, но человек добрый, мягкий, по-северному надежный, и к старику Шелдону относится с большой симпатией.
Да и как иначе относиться к восьмидесятилетнему человеку, бывшему морскому пехотинцу и по совместительству часовых дел мастеру, фотографу волею судеб, библейскому мудрецу, умеющему «выходить на связь» с погибшим сыном, женой Мейбл, друзьями, которых пережил, и даже с Богом, который почему-то не спас его сына. Рея беременна, может быть, это будет мальчик, тогда его можно назвать Саулом. Но не судьба. У Реи выкидыш. Такое бывает, и это надо пережить. Рее вообще много чего предстоит пережить, для начала — исчезновение деда.
Он бежал из дома с балканским мальчиком-соседом. А мать мальчика оказалась убитой в квартире Реи и Ларсона.
«Там, где произошло убийство, полно осколков стекла. В последнее мгновения жизни женщина лежала с ножом в груди на журнальном столике, задыхаясь под руками убийцы. Ее кровь стекала на белые доски паркета. Силы были неравны. Повалив женщину на спину, убийца прижал ее коленом. В его ненависти было что-то личное». (Дерек Миллер, «Уроки норвежского»)
Как могло так случиться? Норвегия ведь страна тихая, здесь такой налаженный быт. Вот только… Да, их много сейчас в Европе, этих беженцев из неблагополучных стран, Норвегия не исключение. Чем занимаются многие из них, можно только гадать. Ездят на белых «мерседесах», поверх темных шелковых рубашек носят массивные золотые цепи… Живут своими непроницаемыми общинами, не желая интегрироваться в европейское сообщество, попирая законы, вовлекая молодежь в преступность. Они не умеют жить иначе. Они привыкли так. Ненависть и зависть — вот что они испытывают к приютившим их странам. А зло, зло оно вечно, ему только дорогу дай. Нельзя, конечно, всех одной краской, но…
Вот так думает и инспектор Сигрид, расследующая дело об убийстве женщины и исчезновении старика и мальчика. Она уже звонила в Миграционную службу, уже имела продолжительную беседу с ее представителем и разговор ее, мягко говоря, покоробил: как могли власти поставить интересы иностранцев выше, чем безопасность и благополучие норвежцев — граждан страны, выбравших эту власть демократическим путем?
«— Они попадают сюда, не имея ничего, — с неизбывным энтузиазмом мужчина на другом конце провода, — как они смогут интегрироваться в нашу жизнь, если не будут получать никакой поддержки?
— Мы собрали их в центрах для беженцев за пределами города, а они там формируют банды, — заметила Сигрид. — Как это помогает им вписаться в нашу жизнь?
— Это временная мера, — оправдывался мужчина. — Косовары пережили ужасную войну, сербы делали с ними страшные вещи. Наилучший способ обеспечить их необходимой психолого-социальной помощью — это работать одновременно со всеми. Вы же видели по газетным публикациям, что там было. Они прошли через концлагеря».
Евреи тоже прошли через концлагеря, и Шелдон Горовиц это не забыл, отлично помнит, как и то, что на Вторую мировую он не попал потому, что просто не дорос, а так бы, конечно, мстил и мстил немцам за Холокост. И Рея тоже об этом помнит. Она все время напоминает Ларсу о Холокосте, иногда делает это так, будто Ларс в том виноват, но он понимает ее и, сохраняя скандинавскую ментальность, готовится стать «еврейским мужем».
И Рея, и Ларс, и инспектор Сигрид догадываются, почему бывший морпех, оказавшийся невольным свидетелем убийства, не смог бросить мальчика на произвол судьбы. Он проведет маленького викинга с магендовидом на груди через всю книгу и расстанется с ним в самую последнюю минуту, когда он вот-вот станет его сыном, Саулом, и на этот раз Шелдон успеет-таки его спасти.
«Наверное, Мейбл уже родила. Все кончилось. Шелдон протягивает руку и дотрагивается до щеки Сигрид.
— Мой сын. С ним все в порядке? Он хорошо себя чувствует?
— Ваш сын чувствует себя отлично, мистер Горовиц. Все замечательно».
«Уроки норвежского» — не банальный размягчающий мозги триллер, это хорошо написанный и хорошо продуманный детектив. Автор знает, о чем пишет. Знает, в кильватере каких мастеров идет. Он поднимает те вопросы, которые давно уже занимают Старый Свет, и на которые у Старого Света ответов пока что нет.
Пока на русский язык переведен только дебютный роман Дарека Миллера, и о личности писателя нам известно крайне мало. Возможно, если бы мы узнали о нем чуть больше, мы читали бы его книгу несколько иначе, иначе оценивали бы и мастерство писателя. Кто же он, Дарек Миллер?
Мы попросили ответить на этот и некоторые другие вопросы переводчика романа «Уроки норвежского» Владимира Медведева.
Афанасий Мамедов Нашу беседу хотел бы начать с того, чтобы вы по возможности представили нам автора романа «Уроки Норвежского» Дерека Миллера, о котором отечественный читатель почти ничего не знает — по правде сказать, информации о нем не так много даже на англоязычных сайтах.
Владимир Медведев Неудивительно, что в Рунете мало информации об этом авторе, ведь издательство «Аркадия» впервые в России выпустило роман Дерека Миллера только в прошлом году. «Уроки норвежского» — это его дебют в литературе, и дебют, надо заметить, весьма успешный: его роман назвали «Книгой года» такие влиятельные издания, как «Гардиан», «Экономист» и «Файнэншиал таймс», он вошел в шорт-листы нескольких престижных литературных премий в США и Великобритании, а также был отмечен крупным литературоведческим журналом «Киркус ревью», и Дерек Миллер получил «Кинжал» — награду за лучший дебют от британской Ассоциации писателей детективного жанра. Это произошло в 2013 году, после этого Миллер выпустил еще две книги.
АМ Вам что-то известно о его биографии?
ВМ Выпускник Джорджтаунского университета, Дерек Миллер по своему образованию и основной деятельности специализируется в области международных отношений. Его семья в конце позапрошлого века переехала в США из Восточной Европы, сам автор с женой и двумя детьми сегодня живет в Норвегии и продолжает совмещать писательство с работой по основной профессии.
АМ Работая над переводом, вам приходилось общаться с автором романа?
ВМ В этом не было нужды: я много лет занимаюсь переводом и редактированием современных англоязычных, по большей части, американских авторов, интересуюсь европейской историей и политикой, так что — справились.
АМ В одном из своих интервью Дерек Миллер высказался в том смысле, что этот его роман легко поддается классификации. Читатели романа то оставляют в сети комменты, что это «захватывающий психологический триллер», то ставят ему виртуальную «двойку» и называют «книгой не для отдыха». А на ваш взгляд, какие жанровые определения тут уместны?
ВМ Давайте разберемся по порядку. Я убежден, что для большинства читателей важен не жанр, а то, хорошая книга или нет. Однако, уж коль зашла об этом речь, во-первых, Чандлер и Хэммит — это два ярких представителя так называемых hard boiled detective stories, «крутого детектива». В центре повествования произведений этого жанра, как правило, оказывается тот, кто ведет расследование, и это яркий крутой сыщик, грубоватый и циничный. Джон Гришем — типичный автор адвокатского триллера, все его романы так или иначе препарируют американскую систему правосудия. «Уроки норвежского» можно отнести к криминальному психологическому триллеру с элементами современной военной истории и политики. Понятие «Триллер» возникло в 60-е годы прошлого века и подразумевало ужасы и море крови. С тех пор триллер эволюционировал, с одной стороны, в хоррор, а с другой, в довольно размытое межжанровое понятие, которое, прежде всего, означает, что история будет захватывающей, заставит читателя переживать, будет щекотать его нервы. Триллер может включать разные жанры, как в нашем случае есть криминальная, военно-историческая, мемуарная, мелодраматическая, страноведческо-культурологическая линии… Я читал цитируемый вами отзыв, в котором некая дама поставила признанному бестселлеру двойку. Она, кстати, дальше писала, что ее вообще возмутило, что там в книжке «сплошной текст». Простите, но книжки состоят из текстов, не так ли? Ей картинок не хватало?
АМ Опять же возвращаюсь к комментам, кто-то из наших читателей сетовал на то, что книга вышла не совсем политкорректная, мол-де, она очень еврейская и явно славянофобская. Не кажется ли вам, что из-за этой пресловутой политкорректности современный писатель скоро о Чебурашке правду сказать не сможет? А если так, не ведет ли это к концу литературы вообще?
ВМ Я не думаю, что литературе настанет конец из-за высказываний какого-то тролля-антисемита. Что здесь обсуждать? Что главный герой не может быть евреем? Или что, кто-то еще сомневается, что наши братья-сербы не вели себя как гимназистки, когда устраивали этнические чистки своим вчерашним соседям? Мне кажется, политкорректность тут ни при чем, это просто нацизм какой-то. Я не думаю, что мы с вами должны всерьез подобные выпады обсуждать, они не имеют отношения к книге.
АМ Опять же о наших читателях. Кто-то из них, оказывается, путается во временах: не может отличить флешбэки от настоящего времени. Сказать по правде, это меня уж совсем огорчило. В этой связи вопрос: считаете ли вы, что читателя надо воспитывать в том духе, что чтение — это процесс сотворчества?
ВМ Как сказал бы один известный персонаж из английской сказки: «Может быть, просто кто-то не очень внимательно читает?» Я приветствую использование флэшбэков в этой книге, они дают возможность прочувствовать главного героя, понять мотивы его поступков. Меня эти отступления не путали и не смущали. Вообще, говоря о чтении как об отдыхе, развлечении, мы должны понимать, что отдых — это в первую очередь смена видов деятельности, а развлечение — это не расслабуха под попкорн и громкую музыку, это погружение в интересную увлекательную среду, познание и расширение наших информационных и эмоциональных горизонтов. Когда я читаю книгу, я задаю себе два вопроса: чем она меня удивит и стоит ли читать до самого конца, потому что категория «понравилось — не понравилось» не всеобъемлюща. Представьте, что вы читаете про жертв Холокоста, о геноциде в Руанде или «Колымские рассказы», что тут может нравиться? Ведь вы соприкасаетесь с совершенно непереносимой болью.
АМ Западная критика среди прочего отмечала, что дебютный роман Дерека Миллера хорошо написан. К слову сказать, это чувствуешь и в переводе. Как вам дался перевод этой книги, какое послевкусие от нее осталось?
ВМ Эта книга, в отличие от частенько встречающихся в сегодняшних книжках небрежности и поверхностного знания автором предмета, отличается добротностью. Интересно, что она впервые вышла на норвежском языке, после чего автор ее дополнил и доработал, и тогда ее издали в Австралии и Великобритании. Миллер хорошо разбирается в том, о чем пишет, и он хорошо потрудился над текстом. Мне также очень симпатичен тот сдержанный нордический юмор, с которым он описывает персонажей норвежцев, это юмор, который вызывает скорее ухмылку, а не смех.
АМ То, что еврей может быть морским пехотинцем, сегодня уже не у кого не вызывает сомнений. А вот насколько Шелдон Горовиц необычный персонаж в литературе вообще и в детективе в частности? И почему все к нему проникаются такой симпатией, старик-то он далеко непростой, если не сказать тяжелый?
ВМ Вы сейчас меня очень удивили: разве в морские пехотинцы отбирают по национальному признаку, а не по психо-физическим характеристикам? К тому же, не забывайте, что самая эффективная и жесткая разведка мира — это израильский «Моссад». Что касается Шелдона Горовица, согласен, это не самый ожидаемый персонаж для триллера, но, безусловно, он обладает качествами, которые не могут оставить вас равнодушным: он отважен и умен, из-за этого он страдает по жизни, но благодаря этому его жизнь так насыщена — он умел любить, быть мужем и отцом, и другом, и дедом, он был хорошим солдатом и был готов ради своих принципов идти до самого конца, чего бы ему это ни стоило. Помните, как он приводит своего сына в гольф клуб, где охранник, узнав о том, что он еврей, просит его удалиться? А Шелдон просто бьет его, хоть и понимает, что ничего этим не изменит, но он, морпех, воевал за свою страну и за свободу, и он не может признать поражение в присутствии своего ребенка. И вообще, все заваривается в тот момент, когда Шелдон открывает дверь незнакомой женщине, потому что за той гонятся. Потому что он усвоил исторический урок тех, о ком говорил переживший Дахау пастор Нимеллер: «и когда они пришли за мной, заступиться за меня было уже некому». Ведь Шелдона эта ситуация не касалась, и никто не бросил бы в него камень, если бы он не помог той женщине, но он не мог поступить иначе, невзирая на прямую угрозу жизни, невзирая на преклонный возраст и так далее. Это просто свойство его характера.
АМ У каждого писателя есть свои кумиры и учителя, когда его спрашивают о них, он не всегда говорит правду, не всегда признается, по самым разным причинам. Когда Дерека Миллера спросили, кто его любимые писатели, он назвал имена одних американцев — Ричарда Форда, Джеймса Солтера (Сэлтера), Майкла Чабона, Сола Беллоу, Уильяма Максвелла, Джона Стейнбек, Курта Воннегута, Джозефа Хеллера. Скажите, пожалуйста, насколько для вас, переводчика Дерека Миллера, является неожиданным этот набор, и как он его характеризует?
ВМ Никаких неожиданностей. Набор более чем достойный! Последних троих не я один в своем поколении назвал бы кумирами. А Максвелл, очевидно, американский госсекретарь? Это для Миллера профессионально важное имя. Остальные авторы все сплошь Пулитцеровские и даже Нобелевские лауреаты, что говорит само за себя.
АМ Будете ли вы еще переводить Дерека Миллера?
ВМ Мне было бы интересно перевести его книгу про войну в Ираке «The Girl in Blue». Но это не мое решение, а издателя.
АМ А над чем вы сейчас работаете как переводчик и какие книги должны выйти в ближайшее время в свет?
ВМ На подходе у издательства «Аркадия» бестселлер о судьбе пассажиров и экипажа одного очень известного утонувшего лайнера, а также триллер, изобилующий откровениями психопата-серийного убийцы.
АМ Как любители детективов самого разного свойства, ждем их появления с нетерпением. И спасибо большое за беседу.
Цитаты из книги
«Господь, может, и вдохнул в нас жизнь, но только тогда, когда мы с Его помощью стали действовать самостоятельно».
«Нельзя убить двенадцать человек с фамилией Ким, защищающих дамбу в Ичхоне, и рассчитывать на то, что тебе это простят и забудут. Только не корейцы: у них терпение, как у китайцев и страсть к вендетте, как у итальянцев».
«Дома, столы, великие строения — это все порождения идей. Но из-за того, что дома столь великолепны и так дорого стоят, а идеи неуловимы, мы бываем ослеплены домами — и в этом подвох».
«После я погасил свет и тут, в темноте, мне пришло в голову, сколь сильно может изменить чью-нибудь жизнь письмо, которое было отправлено, но так и не дошло до адресата».
«Для снайпера указательный палец — это оружие».
В оформлении материала использовано фото из инстаграм-блога elfaminsk.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
