Новый роман Селесты Инг «Пропавшие наши сердца» обеспечил себе лидерство в американских хит-парадах еще до выхода, ибо новинками писательница балует нечасто: три романа (с учетом «Сердец») за десять лет. Зато каких: уже первый из них «Все, чего я не сказала» (2014) стал в Америке книгой года, история повторилась с «И повсюду тлеют пожары» (2017), интерес к которому позже подогрел успешный телесериал с Риз Уизерспун в главной роли.
Третий роман для любого писателя, как и пресловутый «третий альбом» у рок-музыкантов, — одновременно и окончательная проверка на творческую зрелость, и перепутье. Выбор невелик: либо начать самоповторяться, либо решиться на радикальный рывок по новой, непроторенной тропе. Селеста Инг выбрала третий путь, с одной стороны, сохранив и развив свои наработки в жанре драм о детско-родительских отношениях, но одновременно с этим — посмотрев на них новым, более глубоким взглядом через призму проблем социума в целом.
Семья для Инг по-прежнему на первом плане — но, кажется, все мы уже давно поняли, что скрыться от «эпохи перемен» за стенками семейного кокона не получится, ибо в тоталитарном государстве любого типа семья неизменно превращается из закрытого самодостаточного мира в простую «ячейку общества». И оставаться «вне политики» невозможно — ни поэтам, ни тихим филологам, ни даже маленьким детям.
То, что фоном для истории о поиске, выборе и осознании своего места в мире у Инг становится классическая антиутопия — действительно новое слово в творчестве автора «семейных» драм. Впрочем, в своих соцсетях Инг давно уже проявляет огромный интерес к социальным темам, активно участвуя в кампании против изъятия неугодных книг из школьных библиотек.
И потому довольно предсказуемо, что в ее новом романе в школьных библиотеках на полках зияют прорехи — «вредные» книги изъяты, но не сожжены — более практично переработать опальную литературу в туалетную бумагу. Но это ни в коем случае не сатира с актуальной повесткой, это предупреждение о возможном будущем.
…Критики охотно сравнивают «Пропавшие наши сердца» с классическими антиутопиями — но мало кто заметил близость нового романа Инг к такой же истории-притче об осмыслении ребенком сгущающегося вокруг зла — «Мальчику в полосатой пижаме» Джона Бойна. Разве что в варианте Инг мы не проникаем в «сферу зла» извне, а оказываемся в самом ее эпицентре. Семья героев Инг — самые обычные, аполитичные люди: даже поэтесса Маргарет, мама Чижа, становится символом сопротивления лишь по воле случая. А уж сам Чиж, как и его отец-филолог, — тем более не бунтарь, всеми его поступками изначально движет желание не изменить мир, а просто найти пропавшую маму. И лишь потом, поняв и причину ее исчезновения, Чиж приходит к осознанию общей неправильности и абсурдности происходящего вокруг. Речь о ребенке — но многие ли взрослые могут осознать происходящее, пока «железная пята» нового порядка не опустится на них лично?
В романе Инг жизнь определяется ПАКТом, законом о защите американской культуры и традиций, принятом после великого Кризиса, в который погрузилась Америка в первой половине нашего века. Именно этот закон и стал новым правителем Америки. Не понадобилось даже очередного Старшего Брата: Диктатура Слова оказалась куда эффективнее
«ПАКТ — ключевое звено в защите Америки от тлетворного иностранного влияния. Он проводит пальцем по строке, размазывая буквы. Или здесь. Пусть учитель увидит, что ты все понял — до конца разобрался. ПАКТ защищает невинных детей от недостойных, непатриотичных родителей, внушающих им ложные, подрывные антиамериканские идеи».
Главной жертвой ПАКТа стали книги и дети. Воспитание в духе Традиционных Американских Ценностей начинается еще с младших классов, в школе место опустевших книжных полок занимает виртуальная сеть — безусловно, соответствующая требованиям ПАКТа. С реальными книгами сложнее: классику не отредактируешь. Впрочем, цензура происходит вполне гладко и почти мирно.
«— Каждая школа сама вправе решать, объясняла учительница, какие книги полезны ученикам, а из каких можно набраться заразы. Позвольте задать вам всем один вопрос: ваши родители хотят, чтобы вы водились с плохими людьми? Нет, конечно.
— Представьте себе лживую книгу, продолжала учительница. Или книгу, которая вас учит плохому — скажем, вредить другим или себе. Ваши родители никогда бы не поставили такую книгу дома на полку, верно? Все в классе округлили глаза, закачали головами. Вот так, сказала учительница. Все мы оберегаем детей. Все мы хотим оградить их от дурных идей — тех, которые могут им навредить, склонить к плохим поступкам. Против самих себя, против родных, против страны. От таких книг мы избавляемся, а вредоносные сайты блокируем».
Но там, где с полок исчезают книги, неизбежно начинают пропадать и люди: так несколько лет назад исчезла поэтесса Маргарет Мяо, мама Чижа. Она вынуждена была скрыться после того, как строчка из ее стихотворения стала лозунгом противников ПАКТа.
«Она нас бросила — вот и все, что папа говорил. И продолжал, опустившись на колени, чтобы заглянуть Чижу в глаза: это к лучшему. Забудь о ней. Я тебя никогда не брошу, и это главное. Лишь спустя время на школьной площадке ему бросили в лицо правду, точно камнем запустили; твоя мать предательница, сказал Ди-Джей Пирс и плюнул ему под ноги. Всем было известно, что мама его — ЛАП, лицо азиатского происхождения. Если ты ЛАП, постоянно напоминали власти, это само по себе не преступление. ПАКТ не имеет отношения к расе, он касается патриотизма и мировоззрения».
У Инг изгоями оказываются не только инакомыслящие: ответственность за то, что «все пошло не по плану», возложена на всех людей с азиатскими корнями — ведь после Кризиса ведущей державой мира стал Китай. Америка же, отодвинутая на второй план, неизбежно начала искать врагов — и нашла их прямо у себя дома.
Многие азиаты подвергаются репрессиям, а детей же, в том числе азиатского происхождения, всячески оберегают от пагубного влияния тех, кто пытается мыслить свободно. И потому Чиж живет с отцом, который покорно оставил успешную академическую карьеру и работает простым библиотекарем. Кажется, что он сломался, полностью замкнувшись в своей маленькой библиотечной вселенной, — но если бы он не одергивал сына от рискованных слов и поступков, то Чижа неизбежно отобрали бы у него. Именно это произошло с подружкой Чижа: полиция «изъяла» девочку у матери-журналистки после того, как та сделала честный репортаж. Удивительно, как эта линия в книге, написанной два года назад, повторилась в нашей собственной действительности.
Для нас этот роман словно слепок нашей нынешней реальности. И резонанс возникает буквально с первой страницы: эпиграфом к роману Инг взяла строки из «Реквиема» Анны Ахматовой.
Но «Реквием» — далеко не единственный ключ для нас, отец Чижа напоминает архивариуса Шарлеманя из известной пьесы Шварца «Дракон» (которую при чтении «Сердец» вспоминаешь постоянно), а на обложке книги сказок, которую читает Чиж, изображен убитый дракон. Разумеется, при чтении нового романа Инг невольно вспоминается «1984» Оруэлла, а также творчество Рэя Брэдбери — и «451 градус по Фаренгейту», и его менее известный у нас роман «Надвигается беда», где библиотека, книги и Слово как таковое оказываются последней цитаделью юных героев перед лицом наступающего Мрака.
Новый роман Селесты Инг — еще одна хорошо написанная история о том, что любая идеология убивает человечность, убивает в людях тепло.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
