Издательство «Фантом Пресс» внимательно следит за тем, что происходит в литературной жизни разных стран. Благодаря этому российские читатели получили возможность познакомиться с шедеврами таких национальных литератур, о существовании которых у нас мало кто знает. Только за последнее время вышли романы мексиканца Луиса Альберто Урреа «Дом падших ангелов», «Планировщики» корейца Кима Онсу, «Красота — это горе» индонезийца Эки Курниавана, «Широты тягот» индийской писательницы Шубханги Сваруп. При этом под боком у нас огромный Китай, вторая экономика мира и объект апокалиптических фантазий наших писателей и набирающая силу современная литература. Но в России изданных китайских авторов наперечет. Навскидку можно припомнить разве что книги Мо Яня, и то у нас его стали переводить после того, как писатель получил Нобелевскую премию и стал вторым (после Гао Синцзяня) китайским нобелиатом в области литературы.

Поэтому особенно удивительно и ценно, что на русском вышел дебютный роман молодой китайской писательницы Чжан Юэжань «Кокон» (в переводе Алины Перловой). И это первое, по сути, знакомство с современной китайской литературой. На последней ярмарке non/fiction «Кокон» стал сенсацией — в «Фантоме» сообщали, что не успевали подвозить новые пачки книг. А тираж книги разошелся меньше, чем за месяц. Но такой интерес к книге связан, конечно, не с происхождением автора. «Кокон» — по-настоящему мощный роман, в котором можно обнаружить не один пласт. В числе прочего, роман показывает, сколь немало общего между российской и китайской повседневностью. Разумеется, в центре «Кокона» — судьбы современных китайцев, недавняя китайская история, но ощущение при чтении такое, будто это китайские актеры разыгрывают драму из истории российской и советской, настолько все похоже, узнаваемо и близко.

Кокон

1 229 ₽

Хотя роман полон истинно азиатской жестокости, Чжан Юэжань оказывается по-христиански милосердна к своим героям, она оставляет им возможность переломить судьбу, искупить грехи старших поколений и преодолеть передававшуюся по наследству травму.

Посмотреть

Историю рассказывают на два голоса Чэн Гун и Ли Цзяци, мальчик и девочка, лучшие друзья из разных социальных слоев. На дворе начало 1990-х, время китайской «перестройки», когда, казалось бы, незыблемая государственная машина, построенная на коммунистической идеологии, постепенно стала поддаваться, ослаблять давление на общественные нормы поведения. Стало возможным заниматься бизнесом, путешествовать по миру, но самое важное — безбоязненно говорить о своем прошлом. И вот перед нами разворачиваются истории двух семей, две семейные саги. Семьи пережили «культурную революцию», эпоху послевоенного «Большого рывка», у каждой хватает мрачных тайн, всевозможных травм, фигур умолчания. Общество, стянутое железными тисками государственной идеологии, только начинает учиться говорить о своих бедах, обидах и несправедливости, которую оставили предыдущие эпохи — и это болезненный, страшный, невыносимый разговор.

Эти разговоры происходят в необычной обстановке — в больничной палате, где лежит дедушка, который уже много лет пребывает в глубокой коме. Когда-то во времена «культурной революции» дедушке вогнали в голову гвоздь. Да так умело, что он еще какое-то время продолжал жить, работать, но постепенно угас и теперь над его телом, в котором теплятся последние искры жизни, мальчик и девочка рассказывают истории своих семей. И тут столько узнаваемых, совершенно наших деталей. Вроде истории партийного карьериста, который так дорожил своей репутацией, что, проезжая мимо родного города, даже не вышел на платформу — чтобы даже случайно не увидеть никого из своих родственников, способных его скомпрометировать. Или история бабушки, которая в годы репрессий пережила такой страх, что теперь самым безопасным местом в квартире считает старый шкаф, в котором и проводит большую часть времени, отгородившись от остального мира.

В «Коконе» часто появляются внешне нормальные, но искалеченные духовно люди, доведенные если не до безумия, то до разных странностей — а мало ли таких мы видели вокруг в «наши» 90-е, вспомните? Да и сами главные герои, рассказывающие свои истории, не очень счастливые люди. Они не получили ни должной родительской любви (потому что родители в те сложные времена пытались выжить, и на детей времени не оставалось), а все светлые идеи, которым их учили, остались в прошлом. Они испуганы, разочарованы и травмированы прикосновением к прошлому, к семейным тайнам, к истории, которая оказывается не уютным рассматриванием снимков родни в домашнем фотоальбоме, а страшной и кровавой тайной. «Пусть в тот раз тайна оказалась совсем близко, я все равно ее взорвал. А потом понял, что стою посреди развалин», говорит Чэн Гун.

Но, пожалуй, самое главное обаяние «Кокона» — не только в мгновенной узнаваемости многих эпизодов, но и в том, что они вписаны в подробный, незнакомый, предельно чужой и непонятный для нас мир. Китайская жизнь описана Чжан Юэжань с какой-то фотографической точностью, со всеми этими занавесками, подъездами, разговорами, пассажирами общественного транспорта, миской острого супа на столе для запоздавшего гостя. С одной стороны — все незнакомое, с другой — очень понятно, почти как у нас. Невероятный эффект, конечно.