Культовый для всего Китая трактат эпохи «Сражающихся Царств» модно сравнивать с «Государем» Макиавелли — с той лишь разницей, что написан он был двумя тысячелетиями раньше. Да и автор его был не теоретиком-секретарем, а первым министром царства Цинь — того самого, которому за несколько десятилетий удалось сплотить вокруг себя всю Поднебесную.
…Меня Шан Ян подкупил просто поразительной актуальностью. Когда я редактировала наш перевод «Книги власти», я постоянно останавливалась и делала пометки: вот это уже делается у нас, вот это стоило бы сделать — но почему-то не получается… Даже странно, что книга двухтысячелетней давности рассказывает о нашей реальности: «принуждение к Единству», миграционная политика, расселение коммуналок, поддержка продовольственная безопасность… Словом, все то, о чем мы слышим каждый день в новостях.И ведь на каждый случай у Шан Яна находится четкий и ясный рецепт: он вообще крайне доступен и прагматичен. Многочисленные трактаты его учеников, читать практически невозможно — притчи, постоянные отсылки к биографиям чиновников и правителей прошлого…. Словом – схоластика. А у Шан Яна я вижу чистую энергию — и даже поэзию, хоть в оригинале его книга написана очень тезисным и сухим языком. Зато здесь нет того тумана и разночтений, которые мы видим у Конфуция: я читала шесть или семь переводов «Бесед и суждений» — и трактовки многих из них прямо противоречат друг другу. Неудивительно, что Шан Ян считал Конфуция чуть ли не своим главным врагом: он как раз тяготел к простоте и ясности суждений.
Меня трудно назвать поклонницей Шан Яна: его философия сильного государства начисто лишена уважения к толерантности, демократии, правам человека — всему тому, что мы ценим сегодня. Это жесткий и крайне тоталитарный политик, без раздумий карающий даже невиновных: недаром самая большая глава его книги посвящена «унижению народа». Недаром отголоски практически всех его теорий мы находим в антиутопиях... Хотя беспощадность и абсолютная нетерпимость к воровству, коррупции и произволу власти, конечно же подкупает. Чего стоит только один тезис: правитель имеет право изменить закон — но после этого становится таким же его рабом, как и простые граждане.
На мой взгляд, «Книга власти» — один из самых незаслуженно обойденных шедевров не только китайской, но и мировой литературы: ее должен прочесть каждый человек, интересующийся не только историей Китая, но и проблемами власти в любой стране, а уж для наших политиков она и вовсе должна стать настольной книгой…
Труд Шан Яна стал известным в Европе лишь в прошлом столетии, а в России, похоже, он только-только начинает входить в моду. Многие даже утверждают, что идеи «философии Закона» Шан Яна легко можно пересадить с древнекитайской на современную российскую почву. Вопрос дискуссионный, но любопытный.
Мы выбрали десять главных идей «Книги власти», чтобы оценить, насколько они актуальны для нас сегодня. А заодно и порекомендовать вам книги, авторы которых устроили серьезный тест-драйв каждому из принципов правителя области Шан. Право судить о практичности применения этих идей сегодня оставляем вам.
В качестве высшего авторитета в Китае всегда почитались «веления предков», а для решения оперативных проблем было вполне достаточно ручного управления и «воли властелина». Так что подчинение не только подданных, но и правителя единому Закону выглядело для того времени чуть ли не революцией.
У лозунга «Вся власть Закону» сегодня более чем достаточно сторонников… Однако стоит учесть, что, большая часть проступков при Шан Яне каралась исключительно «высшей мерой» («страшнее кара — меньше нарушений»). Тех же чиновников могли казнить за простую забывчивость, а наследнику престола перепало от всесильного министра за праздничное платье в будний день. Согласились ли бы вы на верховенство такого закона?
Дорогая одежда, развлечения, празднество — все это автоматически причисляется Шан Яном к числу самых опасных болезней государства. В этом он не оригинален — хотя отрезание носа за излишнюю роскошь в одежде не практиковали ни Гитлер, ни Великий Кормчий… Однако, как ни странно, из всего набора его реформ именно эта зачастую находит у русских читателей самый живой отклик — к аскетизму и трудностям нам не привыкать. Да и на Западе самограничения и экономии в тренде еще с раннехристианских времен.
Нелюбовь китайцев к «эпохам перемен» прекрасно известна, так что поощрение постоянства во вкусах, образе жизни и роде занятий в «Книге власти» Шан Яна не удивляет. Сам Шан Ян, в отличие от конфуцианцев, не питал почтения к «наследью старины», однако простолюдинам он без колебаний прописывал «стабильность» и «единство», изводя, например, не только бродячих монахов, философов, но даже торговцев и мастеров — и те, и другие отвлекали крестьянина от работы на полях, вбрасывая в сердце крамольную мечту о лучшей доле.
Перегиб? Однако пословицу «где родился, там и сгодился» или пассажи про «пирожника и сапожника» выдумал не Шан Ян. Современная власть делает все возможное для того, чтобы сделать частью системы даже откровенных бунтарей и маргиналов (посмотрите сериал «Черное зеркало», вторая серия первого сезона).
В древнем Китае большая часть земли принадлежала общине, что резко снижало эффективность обработки. Шан Ян предвосхитил реформы нашего Столыпина: ослабив общину, он сделал хозяевами земли каждую семью, а затем постарался раздробить и ее, заставив взрослых детей заводить свое хозяйство.
Стоит ли следовать этому примеру? Кажется, что советская ставка на колхозы и совхозы себя не оправдала, но с другой стороны, и по ту сторону океана в агросектре уже давно «рулят» не фермеры-одиночки, а гиганты типа «Монсанто». Все непросто.
Разбить войска на пятерки и за трусость одного воина — казнить всех его сотоварищей, наказывать родителей за грехи детей, а соседей — за проступки соседа. Идти по этой дороге вслед за Шан Яном осмелились лишь самые деспотичные диктаторы: пример Германии 40-х, Китая 50-х или Камбоджи 70-х дали надежную прививку.
Достойным занятием для граждан страны мужского пола Шан Ян видел лишь военную службу — на полях же, по его мнению, спокойно могли трудиться работники из соседних стран, которым в награду давалось десятилетнее освобождение от налогов, а заодно и от военной службы. Для Шан Яна, кстати, это были его же соседи-китайцы. Пусть в новой экономической реальности меч в руке легко заменяет клавиатура, трудно представить, что нынешняя ситуация вызвала бы у Шан Яна такой же энтузиазм.
«Гласность» и досужие разговоры китайский мудрец не жаловал (равно как и книги, так что на появление «Лабиринта» при нем не было ни малейшего шанса). Кстати, сегодня Шан Ян мирно уживается на одной полке с Конфуцием, а в то время неистовый министр в лучшем случае отправил бы великого мыслителя вон из страны. Последователь Шан Яна, император Цинь Шихуанди (тот самый, из третьей «Мумии»), пошел куда дальше своего кумира, изведя книги вместе с читателями. И то, и другое пробовали делать у нас, но насколько это помогло величию страны?
И тех, и других в Китае эпохи «Сражающихся Царств» было не меньше, чем в современной России. И занимались они ровно тем же самым: чиновники брали взятки и использовали закон по собственному усмотрению, а местные феодалы лоббировали свои интересы и сколачивали частные армии. И тех, и других Шан Ян быстро привел к общему знаменателю: богачи утратили влияние на власть, чиновники из местечковых вершителей судеб превратились в бесправных клерков, не имеющих права голоса.
Казалось бы, в этом есть справедливость, но не забудьте, что в итоге все вернулось на круги своя, а Шан Ян был изгнан и убит. Окончательно одолеть коррупцию не сумели нигде, в том числе и современном Китае.
Разумеется, не стоит делать из Шан Яна голубя-миротворца с оливковой веткой в руках: напротив, войну, наряду с земледелием, он считал важнейшей задачей любого государства. И изрядно преуспел на этой ниве: благодаря ему царство Цинь подмяло под себя большинство соседних держав, включая родину Шан Яна — царство Вэй. Однако, отдав дань уважения военной науке, Шан Ян мудро замечает: «что толку от завоеваний, если мы покоряем землю, а не симпатии живущих на ней людей?».
По сути почти за три тысячелетия до нас Шан Ян выступает одним из первых адептов экономической экспансии (хотя торговцев он проводит по ведомству самых страшных паразитов державы). Однако последнее слово, — что во времена Сражающихся Царств, что сейчас — в любом случае говорят потомки товарища маузера…
Любимый тезис всех диктаторов мира, кажется, в эпоху демократии и равенства давно уже списан в утиль. Но так ли это? Даже если никто не загоняет силой на поля, мы сталкиваемся с кредитами, налогами, страховыми выплатами и необходимостью постоянно бежать из зоны комфорта, крутясь в колесе «личностного и карьерного роста».
Бесспорно, нынешний век дает нам иллюзию свободы и отдушину в потреблении — и в этом, пожалуй, и состоит главное завоевание человечества со времен Шан Яна. Но стоит ли считать, что простой человек вследствие этого стал хозяином жизни, пусть даже собственной?
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
