Тэги
Интерес читателей ныне вновь привлечен к творчеству замечательного российского писателя Владимира Шарова (1952–2018). В издательстве «Текст» в серийном оформлении переиздается его проза: уже вышли в свет романы «Старая девочка», «Возвращение в Египет», «Будьте как дети». В сборник Михаила Шишкина «Буква на снегу» входило мемуарное эссе памяти Шарова. В начале нынешнего года вышел сборник «Владимир Шаров. По ту сторону истории», который включил исследовательские статьи, воспоминания и эссе, а также библиографию писателя.
Творчество этого автора ныне, как и прежде, вызывает разнородные эмоции в читательском сообществе и среди специалистов — прежде всего историков, филологов, религиоведов. В его книгах причудливо переплелись историческая реальность и фантастический гротеск, а события прошлого, знакомые по учебникам и монографиям, зачастую поданы в непривычном виде. Девять романов Шарова, обладая самостоятельными сюжетами, составляют, по сути, единую смысловую конструкцию, «куполом» которой служит роман «Царство Агамемнона», над которым автор работал в последние годы жизни.
Владимир Шаров, профессиональный историк и архивист, сын известного журналиста и писателя Александра Шарова, начал работать над художественной прозой в конце 70-х годов. В ту пору о публикации романов, где нарушаются каноны социалистического реализма и смешаны историография, религия и советская политика, нельзя было и помыслить. Но и в годы перестройки его произведения далеко не сразу попали в печать: журнальные редакторы не понимали, что делать с автором, который ни на кого не похож. А на сокращения текста писатель категорически не соглашался. Первый его роман, «След в след», был опубликован далеко от столиц, в журнале «Урал», в 1991 году. Спустя год в питерской «Неве» вышел роман «Репетиции», созданный во второй половине 80-х. А вскоре «Новый мир» напечатал роман «До и во время» — эта публикация фактически расколола редакцию авторитетнейшего «толстого» журнала (на его страницах даже появилась статья-реплика двух критиков, категорически не согласных с решением коллег). Первые произведения Шарова приходили к читателю в полускандальной атмосфере. Позже писатель вспоминал, что на него обиделись даже почитатели философа Николая Федорова и устроили протестную акцию под окнами его квартиры. В то же время ряд молодых критиков из лагеря постмодернистов объявили Шарова «своим»: ведь он, мол, пишет игровую, «карнавальную» прозу, где факты и вымысел неразделимы и взаимозаменяемы. Он же сам никогда не примыкал ни к каким группам и течениям. Все свои следующие шесть романов (а также ряд эссе) Шаров публиковал сначала в журнале «Знамя», став его постоянным автором. С 1996 года регулярно выходят и книжные издания его произведений. В периодике появляются интервью писателя, в которых он объясняет свое видение истории и принципы своего художественного метода. В 2014 году за роман «Возвращение в Египет» писатель получил премии «Русский Букер» и «Большая книга».
В середине 80-х Шаров защитил диссертацию по эпохе Ивана Грозного, и каждый его роман так или иначе связан с определенными историческими событиями. Но к каким бы давним векам писатель не обращался в своих сюжетах, основные события в его книгах разворачиваются в России двадцатого столетия. В его романах зачастую фигурируют некие обнаруженные в архиве письма, дневники или воспоминания, способные перевернуть привычный взгляд на события минувшего. Либо кем-то из персонажей по ходу действия романа создается произведение, призванное оказать огромное духовное влияние на общество и весь мир. Вообще, сакральным свойствам текста здесь придается особое значение. Кроме того, все произведения Шарова насыщены религиозно-философской проблематикой. Иные его страницы напоминают богословский трактат, записанный в форме эссе или диалога персонажей. Так, герой романа «След в след» — философ из Воронежа, исследующий историю русской религиозной мысли. (Шаров, к слову, окончил истфак университета в этом городе.) В «Репетициях» вымышленные записки французского театрального антрепренера, обнаруженные в наши дни, повествуют о мистерии, готовившейся к постановке в ХVII веке в подмосковном Ново-Иерусалимском монастыре. Один из персонажей нашумевшего романа «До и во время» — Николай Федоров. Его «философия общего дела» положена также в основу сюжета романа «Воскрешение Лазаря», где герои, поселившись близ кладбища, мечтают в буквальном смысле воскресить своих отцов. Христос вернул к жизни Лазаря, большевики — Лазаря Кагановича, «железного наркома железных дорог», федоровцы жаждут воскресить своих отцов, а затем — весь род человеческий, вплоть до Адама... Толстовцы, юродивые, чекисты, священники-обновленцы, антропософы, алхимики — каждый из героев романа творит свою собственную Утопию.
Шарова всегда интересовали малоизвестные, забытые явления и фигуры. То, что не попадает в учебники истории и традиционные исторические романы. Об этом писатель рассказывал автору этих строк в интервью 2003 года: «Многие реальные исторические детали кажутся нам сегодня совершенно безумными. И мы их отбрасываем, как в фигурном катании отбрасывают крайние оценки, оставляя мейнстрим, середину. Я же думаю, что эти „странные“ факты как раз наиболее показательны, наиболее неслучайны — при всей их внешней дикости. На них я в своей прозе и опираюсь». В числе персонажей Шарова — сектанты, старообрядцы, «подпольные» мыслители и приверженцы полубезумных идей. Например, в романе «Возвращение в Египет» заходит речь о бегунах — русской секте странников, искавших Бога в непрерывном движении. С темой странствий связан и главный сюжет романа: потомок Гоголя (тоже Николай Васильевич) в середине ХХ века хочет написать продолжение «Мертвых душ»... Его переписка с родственниками, насыщенная культурологическими наблюдениями и воспоминаниями о судьбе рода Гоголей, была, согласно сюжету, обнаружена в конце ХХ века в одном из московских архивов. «Дорогой племянник! Убежден, что, во-первых, дописать „Мертвые души“ необходимо, во-вторых, в одиночку эту работу не поднять: поэма могла бы стать нашим семейным делом, еще больше сплотить», — пишет Н.В.Гоголю (Второму) его дядя. Филологический апокриф соединяется здесь с библейскими комментариями, а историческим фоном для размышлений персонажей книги становится Советский Союз времен хрущевской оттепели.
Советская эпоха привлекает особое внимание Шарова. Самые невероятные идеи, самые дерзкие утопии начинали сбываться в 20-30-е годы. Правда, мечтания идеалистов обернулись лагерями и расстрелами. Шаров ищет метафизические связи между религиозными исканиями и жестокой реальностью русской революции. Сюжет порой принимает гиперболизированные, фантасмагорические формы. Недаром еще в 90-е критики называли Шарова мастером интеллектуальной провокации, автором философских притч и развернутых метафор о русской истории. Удивительных сюжетных поворотов его романах хоть отбавляй, встречаются мистификации, элементы пародии, абсурда. Отталкиваясь от реальных фактов, Шаров ведет читателя в параллельный мир отечественной истории. Ленин возглавляет крестовый поход беспризорников на Иерусалим («Будьте как дети»). Дневник Веры Радостиной, перечитываемый ею после гибели мужа в застенках НКВД, уводит ее назад, как машина времени. Власть хочет использовать этот чудесный дар в политических целях, но в то же время боится, что Вера поведет за собой в прошлое миллионы противников советской власти («Старая девочка»). Правительство СССР, озабоченное духовным кризисом в обществе, в середине 50-х годов распоряжается создать продолжение Нового Завета — естественно, с учетом современных социалистических реалий. Исполнение масштабного проекта, сопоставимого с какой-нибудь «стройкой века», возложено на Союз писателей («Мне ли не пожалеть...»).
В кратком пересказе романы Шарова могут показаться творениями в жанре «альтернативной истории» или соцарта. В действительности же писатель затрагивает в своих книгах фундаментальные бытийные темы. Его романы — о смысле и предназначении человеческого существования, о грехе и искуплении, о судьбе русской веры и российской культуры. Об этом много говорится в сборнике «Владимир Шаров. По ту сторону истории». Некоторые из этих материалов публиковались при жизни писателя, другие были написаны недавно, как обобщение его творческого пути. В числе авторов — российские и зарубежные литературоведы, известные критики, коллеги и добрые знакомые Шарова. Здесь можно найти и подробный анализ романов, и воспоминания о встречах с писателем, и размышления о месте Владимира Шарова в российском литературном процессе. Включены в книгу о несколько больших интервью, в которых писатель излагает свое художественное кредо. «Русская история вся насквозь религиозна. Это попытка повторить ветхо- и новозаветную историю во всех ее важных и даже второстепенных деталях. Это касается не только страны, но и каждого отдельного человека. <...> Моя территория — это роман-метафора, роман-притча, но и к реальной истории он имеет куда большее отношение, чем то, что попадает в учебники», — говорил писатель в беседе с болгарским переводчиком Георги Борисовым.
«Проза его по-бунински кристальна, ей чужды трюкачество и фейерверки. Ее красота глубинна и не нуждается в спецэффектах. <...> Это ритм тонкой настройки, лишенный вычурности и естественный, как стук дождя по крыше. Он и создавал свои романы, шагая по комнате и произнося фразу за фразой», — рассказывает писатель Евгений Водолазкин, в чьей прозе достоверное и вымышленное тоже переплетены в сложной пропорции. По мнению же писателя Михаила Шишкина, Шаров — «историк будущего», чьи романы — «попытки достучаться, предупредить, спасти».
В публикациях сборника приоткрываются и секреты творческой кухни писателя. Как правило, толчком к зарождению идеи новой книги служил какой-нибудь не изученный специалистами документ. Затерянная в сундуке рукопись. Брошюра или листовка начала ХХ века. Рассекреченные материалы из архива. Биографическая справка о полузабытом историческом деятеле (например, большевике и политэмигранте Гаврииле Мясникове, который стал одной из ключевых фигур романа «Царство Агамемнона»). Многое дали писателю и беседы с очевидцами бурных событий ХХ века, в частности, с ветеранами революционного движения. Отталкиваясь от подлинного факта, воплощающего дух эпохи, Шаров создавал свой мир, который нельзя судить по законам строгой науки. Этот мир обладает особой художественной гармонией и значительной духовной силой.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
