Евгений Водолазкин, чей роман «Авиатор» совсем скоро вы сможете прочесть, а прямо сейчас— послушать, составил свой книжный список.

Любимые книги у меня появлялись в детстве. Впоследствии встречались те, которые ценишь, которыми восхищаешься, но любимые — только в детстве. Это были недетские книги, потому что когда-то они писались для взрослых. Есть такой странный литературный закон, по которому хорошие взрослые книги — не все, конечно, но многие — со временем превращаются в хорошие детские. Они рождают великий интернационал тех, кто читал «Айвенго», «Трех мушкетеров», «Таинственный остров». У читавших эти книги общий читательский, а значит, и жизненный опыт, ведь два этих опыта для культурного человека неразделимы.

Одна из самых любимых моих книг — «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо, своего рода история блудного сына. На всех ее описаниях лежит печать подлинности и первозданности, о чем бы ни шла речь — о вере, труде, дружбе, стойкости и даже, возможно, людоедстве. В ней каждый находит свое — от тех, кто устал от общения и мечтает о необитаемом острове, до тех, кого в литературе раздражает обилие сюжетных линий. «Робинзон Крузо» — маленькая модель мира, доказывающая, что личная история в сравнении с историей всеобщей не менее значительна. Она тоже способна творить мир — не такой, может быть, масштабный, но уж никак не менее богатый.

Джулиан Барнс. Предчувствие конца.
Грустная книга. Лучшее из того, что я читал у Барнса.

Андрей Битов. Жизнь в ветреную погоду. Образец стиля.
 — этой книги у нас никогда не было.

Алексей Варламов. Рождение.
Небольшая повесть. По глубине и напряжению стоит романа.

Кадзуо Исигуро. Не отпускай меня.
Щемящий текст. Рвущий со многими литературными условностями.

Фазиль Искандер. Сандро из Чегема.
Искандер — великий писатель.

Даниэль Кельман. Измеряя мир.
Я бы перевел как «Измерение мира» («Die Vermessungder Welt»).
Нескучная история двух культовых для немецкого сознания фигур — Александра Гумбольдта и Карла Фридриха Гаусса.

Захар Прилепин. Обитель.
Мастерски построенное и честное повествование о Соловках. Эта тема меня интересует, да и не меня одного, разумеется.

Саша Соколов.
Нравятся все три романа: «Школа для дураков», «Между собакой и волком», «Палисандрия». Смешно и трагично.

Владимир Шаров. Репетиции.
История и религия — две главные темы Шарова. Две главные темы человечества.

Михаил Шишкин. Письмовник.
Глубокий и трагический роман.

Леонид Юзефович. Самодержец пустыни.
Ритм истории удивительным образом конвертируется в ритм прозы.