Издательство «Фантом Пресс» только что выпустило «Сферу» Дэйва Эггерса. Первое издание вышло два года назад и сразу же наделало много шума; второе приурочено к премьере одноименного фильма, в котором играют Эмма Уотсон и Том Хэнкс. Кроме выхода экранизации, почему нам так важно прочитать «Сферу»?

Коротко напомним содержание романа. Юная и талантливая Мэй Холланд по рекомендации лучшей подруги Энни устраивается в «Сферу» — некую мегакорпорацию, этакий гибрид Google, Facebook и Apple. Корпорацией руководят три директора, которых называют Волхвы, внутри «Сферы» настоящий корпоративный рай: лучшие офисы, вегетарианские обеды, зеленые лужайки, на которых можно валяться во время перерыва, система мгновенных сообщений и «кваков», посредством которых «сфероиды» обсуждают любую проблему и выносят свое одобрение. Все молоды, белозубы, предупредительны и доброжелательны. Мэй очарована новой работой, новыми коллегами, ее все вокруг восхищает — от бесплатного спортзала до органической кухни. Все, в общем, настолько хорошо, что читатель уже догадался — не все так радужно красиво.

Так и есть, ведь «Сфера» разрабатывает глобальную перестройку всего виртуального пространства. Вместо многочисленных социальных сетей — одна, к которой каждый житель Земли подключается бесплатно, со своим индивидуальным аккаунтом, именем-фамилией-адресом, возможностью мгновенно комментировать и просматривать сообщения. Полная, абсолютная, тотальная открытость, прозрачность, невероятная степень свободы, восторженно говорят «сфероиды». Никаких анонимов, никаких агрессивных комментариев, любой общественный процесс, будь то выборы или поиски преступников, подвергается огласке и занимает секунды. Правда, остается открытым вопрос: все ли захотят жить в этом дивном новом мире мгновенных коммуникаций, находясь под неусыпным наблюдением миллионов других пользователей, где нет никакой частной жизни. Даже главный принцип «Сферы» гласит «Личное — значит ворованное»?

Эггерс создал не просто очередной пугающий образ будущего — он мастерски использовал весь арсенал классических романов-антиутопий. У Оруэлла заимствовал общую эстетику социума, в котором главная добродетель — быть согласным с большинством. А у Голдинга из «Повелителя мух» в «Сферу» перекочевало послушное большинство, слепая масса, которая оказывается глупее любого отдельного человека. Так, в «Сфере» есть жутковатый момент, когда, выбирая лучшего из «битлов», «сфероиды» большинством голосов выбирают Ринго — видимо, за его схожесть с мультяшным персонажем. Очень многое в книге заставляет прикинуть, какие из мрачных предсказаний Эггерса уже состоялись, и остается только поразиться, как точно он предугадал некоторые вещи.

При этом, конечно, «Сфера» не роман-предостережение. Это чрезвычайно качественный синопсис взаимодействия человеческого общества и социальных сетей, и за те два года, что минули после первого издания книги, многое подтверждается буквально на глазах. Поэтому «Сферу» лучше перечитать сегодня, спустя два года, еще раз — и перечитать внимательно. И, кстати, сделать это не перед походом на фильм, а скорее вместо него. Потому что фильм есть фильм, ради кинематографичности и динамики некоторые важные моменты из книги намеренно упрощены, сокращены или просто отсутствуют. Роман «Сфера» важен не тем, что в его экранизации сыграл сам Том Хэнкс (он, кстати, уже появлялся в другой экранизации романа Эггерса — «Голограмма для короля»). «Сфера» — редкий случай пророчества, которое сбывается прямо сейчас, пока вы читаете эту книгу.

Цитаты из романа

Дело не в том, что я не социален. Я вполне социален. Но ваши инструменты производят неестественные, экстремальные социальные потребности. Никому не нужен такой уровень контакта. От него никому никакой пользы. Он не насыщает. Это как снэки. Знаешь, как создают мусорную еду? Научно вычисляют, сколько именно жира и соли нужно, чтобы ты продолжала есть. Ты не голодна, пищи тебе не надо, пользы она не приносит, но ты поглощаешь эти пустые калории. Вот что вы продаете. То же самое. Бесконечные пустые калории в социально-цифровом эквиваленте. И рассчитываете их так, чтобы они тоже вызывали зависимость.

Мэй, момент настал. Это ведь отразится на всех. Когда тебе в последний раз удавалось нормально поговорить с родителями? Совершенно очевидно, что все пошло наперекосяк, а ты в уникальном положении — ты можешь повлиять на ключевые исторические события. Вот сейчас настал момент. Вот сейчас поворачивается история. Представь, что ты в Германии, а Гитлер вот-вот станет рейхсканцлером. Сталин вот-вот аннексирует Восточную Европу. Мэй, мы вот-вот получим еще одну очень голодную, очень жестокую империю. Слышишь меня?

Он протянул Мэй бумажку, на которой кривыми, сплошь заглавными буквами значился список требований под заголовком «Права человека в цифровую эпоху». Мэй проглядела список, взглядом выхватив пассажи: «Мы все имеем право на анонимность», «Не всякую человеческую деятельность можно измерить», «Неустанная добыча данных ради количественной оценки любого человеческого поступка убивает подлинное понимание», «Границы между публичным и частным ненарушимы». Последняя строка была написана красными чернилами: «Мы все имеем право исчезнуть».