Нелли Воскобойник родилась в Тбилиси — теплом дружелюбном нестрогом городе в 1951 году. Ее бабка с дедом переехали туда из Украины в двадцатые годы, спасаясь от голода и гражданской войны. Отец ее был инженером-библиофилом. Когда она в 6 лет начала систематически читать, на полках стояло около трех тысяч книг.

Начитавшись всего этого до отвала (включая Гомера, Чосера и Данте), она, конечно, закончила школу с медалью и без труда поступила на физический факультет Тбилисского университета. Тогда считалось, что самым глупым дорога в педагогический, а самым умным — в Университет на физический. И она, конечно, по молодости лет...

Замуж она вышла за молодого физика. У них получилась очень удачная семья. Родились дети. Муж защитил диссертацию, она свою еще писала — в те времена не было другого способа продвижения в жизни. Преуспевание исчислялось только научной степенью. Денег-то все равно не было...

И тут Советский Союз стал распадаться. Председатель Национального Фронта Звиад Гамсахурдия сказал по телевизору, что евреи в Грузии дорогие гости. Дорогие! Но гости. Нелли с мужем ужасно обиделись и решили, что надо ехать туда, где они не будут нуждаться ни в чьем гостеприимстве.

Так они оказались в Израиле. Их сыну было четырнадцать, а дочери — восемь. Судьба была к ним благосклонна. Оба, хоть и не сразу, устроились по специальности в онкологическое отделение большой Иерусалимской больницы. Там она и работает уже тридцать лет.

Рассказы, сказки и эссе Нелли Воскобойник сначала апробируются ею в Живом Журнале, а потом образуют книги, расходятся по бумажным журналам и виртуальным литературным сайтам.

Только в очень почтенном возрасте я сообразила, что для того, чтобы получать удовольствие от сплетения слов, вовсе не нужно иметь адресата. Тогда я стала писать рассказы. Вначале не смея ничего придумывать, описывала, не мудрствуя лукаво, то радостное и смешное, что случилось в моей жизни. А в особенности, события печальные и драматичные, которые от волшебного влияния правильных слов приобретали оттенки, примиряющие с прошлым и даже обнаруживали в нем занятное и забавное. Так были написаны полторы сотни первых рассказов и эссе, вылившихся в две первые книги: «Очень маленькие трагедии» и «Коробочка монпансье».

Оказалось, что читающие делятся на две группы: одни, которые любят мои тесты, набрасываются на каждый новый, как только я выкладываю его в Живом Журнале, чувствуют любой нюанс и оттенок и рекрутируют среди своих друзей множество новых читателей, не слышавших обо мне прежде. И другие — которых написанное мной раздражает. Их главный отзыв звучит так: «К чему это?»

Не могу ответить — в большинстве случаев рассказы появляются сами собой, не советуясь со мной, а просто используя меня как писаря и редактора. Процесс сочинения рассказов, и особенно сказок для меня не труд, а фокус. Причем я даже не фокусник, а, в основном, зритель, получающий удовольствие. В последний год таким образом сочинилось несколько десятков историй, вообще непонятно откуда взявшихся: притчи, сказки для взрослых, рассказы обо всяких епископах, королях, рыцарях, самураях — черт-те что. Это как раз моя самая любимая книга. Она называется «Буквари и антиквары», и в этом году выходит в издательстве «Время».

Чтобы читателю не показалось, что я пишу вообще без всякого контроля, должна отметить: я люблю слова только когда их очень мало. Главные мои усилия сводятся к тому, чтобы убрать лишние прилагательные и наречия, уменьшить насколько возможно количество местоимений, упростить сложные предложения до пары простых и ликвидировать причастные, а, тем более, деепричастные обороты. Что же до сюжетов — сухие умствования мне не интересны. Я не могу написать текст, если в нем не содержится чего-то касающегося той тонкой, трудно определяемой структуры, которую в просторечии зовут душой. Прикосновение к моей душе (и к душе моего читателя, который всегда мое альтер эго) и есть для меня мгновенный акт творчества. Не могу сказать, что мне хочется научить читателя, чему-то что я знаю, а он нет. Отчего бы такому случиться? Или даже сообщить какие-то новые и любопытные факты. Все это рутина. Иногда случается, но никогда не является моей осознанной задачей.

Все мои попытки начать думать о романе, или хотя бы длинной повести пока заканчивались периодом тоски и засухи. Так что я таких планов не лелею. Хотя — кто знает? Пять лет назад я вообще не знала, что буду писать. Жизнь длинная и удивительная...