Валерий Брюсов — личность настолько многогранная, что трудно найти область литературной деятельности, в которой бы не остался его яркий след. Поэт, переводчик, прозаик, критик, литературовед и драматург, Валерий Яковлевич повлиял чуть ли не на весь ход русской поэзии конца ХIХ — начала ХХ веков. Явился провозвестником многих литературных течений и предтечей многих дарований. Как историк литературы, он заново открыл таких русских поэтов, как Тютчев и Баратынский. И было бы, конечно, замечательно, если бы мы, скажем, к юбилею поэта, заново открыли для себя Брюсова. Время еще есть.

Небольшую книгу под названием «Венок Брюсову», подготовленную к 140-летию со дня рождения Мастера, можно считать первым к тому шагом.

Венок Брюсову: Валерий Брюсов в поэзии его современников

Это наиболее полное на сегодняшний день собрание стихотворных посвящений поэту. Книга стремится показать личный и литературный облик Валерия Брюсова в восприятии современников — от друзей до недругов, от соратников по символизму до безвестных дебютантов. В сборник, включающий в себя 132 текста 82 авторов, вошли не просто посвященные Брюсову произведения, но, как правило, непосредственно к нему обращенные или содержащие его «портрет».

Посмотреть

К примеру, мне не было известно, что замирение Валерия Брюсова с Игорем Северяниным произошло в Баку, я даже не знал, что они там были, пока не прочитал одно из стихотворений И. Северянина в этом сборнике.

Потратив некоторое время, я узнал, что же произошло между поэтами, и как они оказались в Баку. Оказывается, И. Северянин страшно обиделся на трехчастную рецензию Брюсова, которой тот откликнулся на сборник «Громокипящий кубок», в частности, на такие брюсовские слова: «Игорю Северянину недостает вкуса, недостает знаний». Вывод Брюсова Северянин считал предвзятым, а статью — хотя в ней было немало лестного — необъективной. Двух поэтов помирил третий поэт — Георгий Шенгели. Зимой 1917 года Брюсов и Северянин приехали в Баку: первый — чтобы прочесть лекцию о древнейших культурах («Учители учителей»), второй — с чтением своих «поэз». Из местной газеты Северянин узнал, что Брюсов остановился в той же гостинице, что и он. Северянина сопровождал в поездке Георгий Шенгели, которому и предстояло сыграть роль «ангела мира». А армянским миллионером, с которым Северянин пил токайское вино, скорее всего, был «нефтяник» Леон Манташев.

Таких интересных открытий, благодаря этой книге, можно сделать немало. Одни имена чего стоят: Иннокентий Анненский, Константин Бальмонт, Андрей Белый, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Георгий Шенгели, Вячеслав Иванов, Сергей Городецкий, Михаил Кузмин, Максимилиан Волошин, Сергей Соловьев, Федор Сологуб и др.

Как только не величали они Валерия Яковлевича: и «императором рифм», и «великим братом», и «старинным врагом», и «пророком», и «поэтом наших дней», и даже «каменщиком»… Ну, конечно, как тут не вспомнить: «Каменщик, каменщик в фартуке белом,/ Что ты там строишь? кому?»

Поэтическую «брюсовиану» составитель книги и автор вступительной статьи Василий Молодяков предлагает разделить на пять частей, а точнее, «на пять расходящихся кругов». Первый круг — личные обращения близких людей. Второй — обращения соратников по перу, ровестников (в литературном смысле) или учеников. Третий — стихи людей, лично не знакомых с Брюсовым, но в той или иной степени участвоваших в «литературном процессе». Четвертый — приветствия к пятидесятилетнему юбилею (декабрь 1923) и отклики на смерть поэта (октябрь 1924), в некотором смысле подведение итогов его жизненного и литературного пути. Пятый — стихи современников, запечатлевшие его литературную «жизнь после смерти».

Правда, разбираться с пятью «кругами» читателю придется самому: лишь для примера выборочно обозначен первый круг, в который входят такие авторы, как Константин Бальмонт, Вячеслав Иванов, Андрей Белый, а также возлюбленные поэта — Надежда Львова, Елена Сырейщикова, Аделина Адалис. Правда, на этом пути читателю может помочь комментарий, к слову сказать, прекрасно составленный.

Стихи, представленные в сборнике, очень разные. Среди них есть такие, которые могли бы быть украшением в альбоме — что тоже очень почетно, когда речь идет о самом Брюсове, а есть такие, которые сами по себе являются прекрасными образцами русской поэзии начала ХХ века. И те, и другие объединяет стремление авторов оказаться как можно ближе к Магу у ворот вечности. Ближе остальных, — на мой вкус, конечно, — Зинаида Николаевна Гиппиус, не смотря на то, что что пиитета к Брюсову в ее стихах меньше, чем у других поэтов. Прочитав ее вирши, понимаешь, почему говорили: «В Москве — Брюсов, в Петербурге — Гиппиус».

Я бы процитировал и прекрасные стихотворения Марины Цветаевой и Софьи Парнок, если бы они смогли оторваться от очень личного.

Но вернемся к предисловию Василия Молодякова. «Настоящий сборник — только часть поэтической "брюсовианы", но, смею надеятся, лучшая часть — произведения, не просто формально посвященные Брюсову, но адресованные ему, повествующие о его личности и стихах, об отношениях с авторами посланий, великими и малыми поэтами-современниками. Большинство имен говорит само за себя, а некоторые новые, надеюсь, запомнятся читателям. Брюсов — это не история литературы, сама живая жизнь». Среди «новых» имен хотелось бы отметить такие, как Иосиф Симановский, Владимир Руслов, Борис Садовский, Александр Курсинский, Дмитрий Абельдяев, Сергей Бобров, Юрий Верховский…

Что остается от поэта, когда сжимается его вселенная? Пара-тройка стихотворений? Дюжина, которую расхватают литературоведы? Несколько цитат, которые отправятся в путешествовие по глобальной сети? Все это не про Брюсова.

Если бы в России существовала «Академия бессмертных» на манер французской, Брюсов был бы зачислен в нее одним из первых: в нашей поэзии, да и в мировой литературе, мало кто сделал столько «ради бессмертия», сколько сделал он.