23 апреля премия «Большая книга» объявит свой длинный список — а до тех пор все издатели нервно гадают: кого из номинантов выберут и пропустят дальше в премиальную гонку? а кого оставят за бортом? Переживают за книги, как за детей — ожидание лонг- и шорт-листов сопоставимо по накалу с поступлением в вуз или спортивными состязаниями. Попадут книги в длинный список или нет, хуже они от этого не станут. Да и лучше не станут — уже хороши.

За последние пару лет я перечитала много классики — работа над сериями «Сквозь время» и «Проверено временем» сделала это необходимостью. И кажется, у меня изменилось видение современной отечественной прозы, которую мы издавали до классических серий и издаем сейчас. Многие вещи, возможно, показались бы симпатичными раньше, а теперь не проходили — легковесно, поверхностно. Но если уж книга нравится и сегодня, выдерживая сравнение с лучшей классикой, — значит, она стоящая по самому строгому счету. Хочу представить их читателю сразу пять и одну.

Почему пять и одну? Издательство может номинировать на премию «Большая книга» пять наименований. А член Литературной академии (мне посчастливилось им быть) может выдвинуть лишь одно. Вот с него и начну.

Страшная история о детях, ставших сиротами еще до смерти матери-пьяницы. Страшная — и духоподъемная: человек (даже самый юный) может совершить чудо, если им движет любовь. Повесть основана на реальных событиях, но и не зная заранее, сразу это поймешь — так все в ней дышит правдой!

Роман — да еще какой: мощный, ветвистый, напряженный. Начинается все с истории о человеке, придумавшем новый язык бальбута, продолжается тем, во что может превратиться Беларусь, если все пойдет и дальше так, как сейчас; затем идут почти-сказка об острове Кривья и старой ведьме-целительнице, песнь о современном Минске и его чУдных (или чуднЫх) минсквичах, рассказ о школьниках, пишущих письма для капсулы времени, и их учителе, это затеявшем, — а завершается книга притчей о последнем белорусском поэте... Уф, кажется, ничего не пропустила! Тонкой пунктирной линией весь роман пронизывает мечта стать маленьким, как Нильс Хольгерсон, и улететь с гусями далеко на запад. Кажется, сложная конструкция произведения держится на этой нити. И хотя все повествование отчетливо белорусское (автор сам перевел роман на русский), чувствуешь, что и о нас это в той же мере. О нашей жизни, судьбе, истории, будущем, любви, страхах... Большая, по-настоящему большая книга.

Третий роман Ермакова, вышедший в нашем издательстве, и, на мой взгляд, лучший. Двое бродяжек, Вася-анархист (как он сам себя называет) и добрая дурочка Валя, странствуют по России — а хотели бы совсем сбежать. Вся страна с ее историей и географией будто развернулась перед нами. Встречи с людьми — умными и не очень, добрыми и не слишком, но вместе с тем со своей правдой в душе, — опасные происшествия и настигшая странников любовь открывают читателю сокровенное не только о героях книги, но и о себе самом. Ведь души наши взыскуют света, добра, знания, а ковыряемся-то мы чаще всего в обыденном, рутине, а то и в чем похуже. И так же, как Вася и Валя, заблудились в поисках своего пути, — но и поиск уже поступок, ведь многие ничего такого и не ищут... Глубокая, честная книга, побуждающая думать и верить в человека и в то хорошее, что есть в каждом — в героях Васе и Вале оно точно есть.

Голубиная книга анархиста

301 ₽ 602

Новый роман Олега Ермакова не является прямым продолжением его культовой «Радуги и Вереска». Но можно сказать, что он вытекает из предыдущей книги, вбирая в свой мощный сюжетный поток и нескольких прежних героев, и новых удивительных людей глубинной России: вышивальщицу, фермера, смотрителя старинной усадьбы Птицелова и его друзей, почитателей Велимира Хлебникова, искателей «Сундука с серебряной горошиной».

Посмотреть

Хочу процитировать автора: «...помимо привычного способа жить есть куча других, не менее увлекательных. Я пытался показать чуть другой мир, чуть другой способ жить. Но у нас так заведено, что тот, кто видит мир по-другому — маргинал, дурак или враг... Мне интересен человек, который встречается с тайной — с природой, со смертью, с тем, что помогает ему осознать себя». Илья Кочергин показал — занятно и своеобычно — и мир, не слишком нам знакомый, и исконных обитателей этого мира, и горожан, приезжающих за тридевять земель в таежную глухомань в надежде понять что-то до поры не понятое. Оправдается ли их надежда? Бог весть. Но так хочется в это верить.

Остросюжетные книги не считаются у нас интеллектуальными. Но к этой подобное суждение не отнесешь — уж очень здорово написано, и тонко, и лихо. Повесть и три рассказа будто продолжают одну историю, только лишь с разными персонажами. День сегодняшний, смерть и любовь, как и всегда, рядом. «Автор ставит замечательный диагноз сегодняшнему времени, в котором звучит и голос поддавшего с утра народа, и растерянность перед жизнью интеллигента, и осмысленность профессионала, и тоска по мировой культуре. Умная, человечная и нежная книга», — пишет о «Белой карете» Людмила Улицкая. А обозреватель «Новой газеты» Елена Дьякова написала: «Герои Никитинского — как в одном хорошем русском романе 1920-х — рождены одной эпохой, вскормлены другой и пытаются жить в третьей. С переменным успехом пытаются. Повесть и завершается цинковым гробом из Донбасса».

Мне кажется, это одна из лучших книг за последние несколько лет. Чем-то похоже на «Былое и думы» Герцена. Или «Историю моего современника» Короленко. В общем, «собранье пестрых глав». Автор — выдающийся архитектор, широко образованный человек, прекрасный стилист. И книга такая же, большая и разнообразная внутри себя, но главное — она будит мысль. И при этом ее интересно читать.

По форме «Кивни, и изумишься» — дневник (или стилизован под дневник?), но он перемежается и чисто беллетристическими вещами, а также аранжирован прекрасными цитатами — к месту и смыслу. И еще это и правда история нашего времени.